Потом Гончая отпустил его, и он пошел один. Девочка побежала к нему навстречу и крепко обхватила руками.
Он был потрясен таким проявлением чувств. Бросив взгляд на женщину, в ее дорогом одеянии, он взял девочку за лицо.
— Лейсия? — спросил он. Таким именем ее назвала женщина. Девочка моргнула и уставилась на него, не возражая. — У тебя все в порядке? — спросил он.
— А у тебя, лорд? — губы Лейсии дрогнули. Она на мгновение отвела от него взгляд в сторону Гончей и опять стала смотреть на него. Жара у нее не было. Это была разумная девочка тринадцати лет, выросшая в Долинах. Она держала его за руки и задавала вопросы глазами.
— Конечно, — ответил он. И не стал смотреть на женщину — У них слишком хорошие манеры для Гончих.
— Лейсия, — это прозвучал женский голос.
И опять светлые глаза девочки, казалось, проникли сквозь него, увидев что-то далекое и непростое.
— Лейсия. Подойди.
— Лейсия! — сказал он, когда руки ее безжизненно выпали из его рук, и она, отвернувшись, направилась к двери. — Лейсия! — закричал он, позабыв о своих намерениях, но она не слышала. Тяжелая рука Гончей опустилась на его плечо, и он дернул рукой, чтобы освободиться.
Гончая развернул его и, выворачивая руку, зажал ее мертвой хваткой. Рана в боку отозвалась резкой болью. Тут Джерик вспомнил о своем решении и готов был послушно опуститься на колени под нажимом Гончей. Но тут в дверях, за которыми исчезла Лейсия, появилась колдунья и сделала знак Гончей. Гончая выпустил его.
— Ради ее безопасности, — сказала женщина, — не делай необдуманных поступков. Твой обед готов.
Была ночь как ночь, только уснуть он не мог. Гончая уложил его в кровать, стоявшую на улице, и позволил завернуться в одеяло, а потом он опять связал ему руки и ноги. Джерик прикусил губы: до сих пор с предыдущей такой же ночи плечи и спина его были, как деревянные.
Все же он чувствовал, что к нему возвращаются силы. До рассвета он считал часы. Вынужденная неподвижность прожигала огнем позвоночник и плечи, стоило лишь пошевелиться; но голова была ясной, и в мышцах появилось чуть больше силы, и приступы боли в боку приходили все реже. Все это внушало ему некоторую надежду.
Но вот лицо девочки… Безжизненность, отрешенность в глазах были, как лихорадка…
Как лихорадка, которая мучила ее в пути и с которой она пришла сюда… в это место… к ведьме…
Он отбросил эту мысль. Но она опять возвращалась. Говорят, колдеры имеют власть над умами. Колдеры превратили людей из Ализона в Гончих. В жилах людей из Эсткарпа текла колдовская кровь, так ведь их соседи не кто иной, как колдеры. Если ведьм брали в плен, то девственность их могла быть нарушена, а их дети — девочки — вероятно, тоже становились ведьмами?
Могли ли Гончие без помощи совершить нападение на Долины, и не было ли у колдеров пособников на этой стороне?
Гуннора, спаси их. Детей. Детей, захваченных колдерами и Гончими. Невинные души, не знающие, с кем они имеют дело.
Она стала пленницей Гончих. И ее сразу стали обрабатывать. Его они пока не трогают, до тех пор пока не вернутся патрули. А может, они спасли его, чтобы успокоить ребенка? Кто знает этих колдеров и Гончих? По неизвестной причине они не сделали ему вреда, и по той же самой причине Гончая проявляет о нем заботу.
Сколько дней пройдет, пока патруль, устав от погони за ним в горах, придет сюда и отомстит ему?
А потом…
Он так и пролежал до утра. Пока не пришел Гончая и не отвел его за песчаный холмик. Он хромал и застонал, когда Гончая взял его за руку.
— Больно, — сказал он разбитым, усталым голосом. — Чтоб тебя боги покарали, больно. Отстань от меня. Дай мне идти. Ты когда-нибудь спал ночь со связанными руками?
Гончая лишь промычал. Но не вымолвил ни слова.
«Гончая. Хассал. Все это время со мной, как тень. Чтоб его покарали боги, ни разу не упустил меня из виду».
Джерик сполз вниз по сыпучему песку дюны, опустился на колено и, задохнувшись, непритворно застонал от боли, когда Гончий поднял его вверх за локоть. Отряхнув песок, он захромал к дому. Завтрак его был выставлен возле дверей. Лохматый коричневый пони тоже завтракал в загоне, а Лейсия стояла рядом, босая, и, перегнувшись через ограду, гладила его пыльный бок.
Вполне домашняя сцена. Это могла быть фермерская дочка рядом с пони. Оттого, что это и в самом деле могло быть в жизни, сердце Джерика застучало, как кузнечный молот.
Под внимательным взглядом Гончей он прохромал мимо к забору, где был сложен штабель топляка. Им растапливали кухонную плиту. Пошатнулся и прислонился к штабелю. Рука отыскала палку.
Развернувшись, он ударил Гончую, вложив в этот удар всю силу, что у него была. Палка сломалась о голову.
Он даже удивился, увидев, что Гончая упал. Упал, как обыкновенный враг, несмотря на то, что его сообщница обладала колдовской силой. Джерик присел и обыскал Гончую, чтобы выяснить, есть ли у него оружие. Оружия не нашел. Затем вскочил на ноги и схватил пораженную случившимся девочку за руку. Рот ее открылся. Он прикрыл ей его пальцами.
— Тихо, — сказал он, — послушай. Пойдем со мной. Быстро.
Он низко нагнулся и протащил ее через дыру в заборе. Лохматая лошадь испуганно отскочила. Он оглядел загон и нашел веревку. Подняв ее, схватил пони за гриву и, сделав петлю, набросил веревку ему на шею.
— Ап, — прошептал он и, ухватив Лейсию за талию, посадил ее верхом. От этого усилия боль прожгла ему бок. Он дал ей оба конца веревки в качестве поводьев и, лихорадочно торопясь, откинул петлю с ворот маленького загона, а затем вернулся и взгромоздился на пони позади девочки, животом вниз. Потом развернулся и с усилием (ведь он не ездил на пони с тех пор, как был мальчиком) перегнулся через Лейсию и ухватил пони за гриву, несмотря на сопротивление животного, не привыкшего к такому обращению. Другой рукой он схватил веревку, так что Лейсия находилась между его рук.
Он сильно ударил пятками в бока пони, и тот рванулся вперед, распахнув ворота. После третьего удара пятками животное пустилось в галоп, а потом и в карьер, через дюны. Пони крепко стоял на ногах. Таких лошадок выращивали Гончие для своей кавалерии. Джерик сел поудобнее и ударил животное пяткой в манере, свойственной ратнику, в той манере, к которой привык пони. Он с готовностью откликнулся на эту команду и отправился в сторону гор. Пони обогнул песчаный берег и выбрался на более твердую почву. Свободен! Джерик увидел впереди горы. Пусть там даже полно Гончих и других врагов, у него есть пони, и ему открыт путь на южное побережье, в Джорби.
Вдруг пони, бежавший галопом, припал на задние ноги, опустил плечи и без всякой подготовки резко затормозил. Из-под копыт полетели камни, мир дико завертелся. Джерик, схватив за гриву лошадь, попытался удержать Лейсию, но пони встал на дыбы и в панике отскочил в сторону. Каменистая земля встретила Джерика недружелюбно. К тому же он чуть не попал под копыта, мелькнувшие в опасной от него близости. Джерик подобрался и в ужасе отскочил, а лохматое животное все-таки ударило его плечом. Он закричал на пони, закричал на Лейсию; та встала, шатаясь, на ноги и стояла, словно в трансе. Он замахал руками на пони, желая испугать его и отогнать от девочки, но тут же отскочил, увидев, как животное повернулось и пошло на него, обнажив зубы. Да это не простой пони, что же это за пони, который не боится ни криков, ни побоев?! Он побежал от его зубов, поскользнулся на камнях и прокатился по ним, спасаясь от животного, но тут почувствовал, как сначала одно, а потом и другое острое копыто топчут его по ногам.
