— Ради бога, — отвечал тот: эта рана его уже почти не беспокоила.
Фредерик приготовился скучать, когда от мастера Линара поступил неожиданный вопрос:
— Почему вы так резки со своими друзьями?
— С кем?
— С мастером Элиасом, дамой Корой, Мартой, Марком, со мной, в конце концов?
— Вы и себя относите к моим друзьям? — холодно спросил Фредерик.
— Простите, сэр. — Доктор чуть смутился. — Да, быть может, я просто лечу ваши раны. Ну а остальные?
— Мастер Линар, у меня нет друзей. У меня есть помощники: Марк, Марта, много других; с Элиасом просто судьба свела. Право, нужно отдать ему должное, малый подает большие надежды... А дама Кора... Впрочем, вы и так уже много услышали.
— Сэр, вы не правы...
— Не вмешивайтесь! — вдруг грубо оборвал его Фредерик. — Вот что я скажу вам, мастер Линар, да и всем остальным при случае: не стоит набиваться мне в друзья! У меня их нет и быть не может! Я — Судья и лишние привязанности делают меня уязвимым. Так случилось с Мартой... Бог мой! Прав был Марк, когда советовал мне оставить ее бандитам! — неожиданно выдал он.
— Сэр, что вы говорите?! — Линар даже на месте подскочил.
— То, что сейчас пришло мне в голову! — Фредерик нервно возвысил голос. — Из-за нее я лежу сейчас здесь, не имея возможности двинуться, и выслушиваю вас и всех остальных! А это не доставляет мне никакого удовольствия! Я не исповедник и не желаю сам исповедоваться!
Последние слова он выкрикнул и бессильно упал в подушки.
— Простите, сэр, — поклонился доктор, — я не должен был беспокоить вас глупыми вопросами.
— Будет лучше, если вы уйдете, — заметил Фредерик, борясь с мушками, что пестрели у него перед глазами.
— После осмотра ваших ребер я так и сделаю, — сказал мастер Линар. — Позволю лишь сообщить, что все готово к вашему отъезду. Завтра утром можно отправляться.
— Куда? — упавшим голосом спросил Судья.
— В ваше поместье, сэр.
— Разве я распоряжался насчет этого?
— Будучи в забытьи, вы бредили им.
— Я?!
— Ваши дру... помощники, точнее — дама Кора, она решила, что будет лучше исполнить это ваше подспудное желание. В самом деле, выздоравливать лучше всего в милых сердцу местах.
— Интересно, — слегка розовея, забубнил Судья, — чего еще я подспудно нажелал?
— Вам лучше спросить у дамы Коры. Она почти не отходила от вас и старалась, чтобы больше никто не слышал вашего бреда... А теперь позвольте осмотреть ваши ребра, сэр.
Закончив, мастер Линар молча поклонился и вышел из комнаты.
— Та-ак, — протянул Фредерик, пытаясь взъерошить волосы на голове и натыкаясь пальцами на бинты. — Хитрая лиса! Что ж я такое наболтал?
Агата сидела в крытой повозке рядом с Фредериком, то и дело любопытно выглядывала наружу.
— И этот лес твой? — спрашивала она.
— Мой, — наверно в десятый раз устало отвечал Судья. — Тут все мое, я ж тебе говорил.
— А зачем тебе одному столько? — округлила глаза малышка.
— Хороший вопрос, — пробормотал Фредерик и пожал плечами.
Они ехали по его землям. Огромное поместье Судьи включало в себя около десятка больших деревень, множество хуторов и мелких селений, четыре города, леса, поля, луга и занимало почти четверть Западного округа.
Фредерик не стал противиться решению Коры перевезти его в поместье: он был даже рад этому. Правда, чувствовал себя немного растерянным: он не появлялся в Теплом снеге около десяти лет и не знал, что его там ждет. Правда, Западный Судья регулярно получал письма от своей нянюшки, дамы Ванды, которая заведовала в его отсутствие поместьем. Она всегда писала почти одно и то же: сообщала о последних новостях сельскохозяйственного плана, делилась соображениями насчет той или иной перестановки в замке и прочее, прочее. Заканчивала длинное послание, написанное замысловатыми завитушками, всегда одинаково: что ждем-де не дождемся «ненаглядного Фреда». Иногда Судье от нянюшки перепадали эпитеты «мой карапузик» и «малышок». Такие письма наводили на Фредерика тоску: после них никак не хотелось ехать в Теплый снег и подвергаться излишней опеке дамы Ванды.
Но теперь он должен был признать, на родину ему хотелось. К тому же с ним ехала Агата Вельс, и ее он втайне готовился подставить опекам нянюшки вместо себя.
Кора также сопровождала Судью. На его хмурый вопрос: «Ты поедешь со мной после того, что мы друг другу наговорили?» она ответила, что делает скидку на его раненую голову. «Я тоже хороша — накричала на больного», — мило улыбаясь, заметила девушка и поцеловала его в уже выбритую щеку.
Теперь она весело гарцевала на Крошке рядом с Мартой, Марком и мастером Линаром. Кроме них Западного Судью эскортировал отряд солдат из гарнизона Зимнего Порта. Агата должна была ехать в другой повозке, куда перебирались, устав от езды верхом, дамы, но девочка пересела к Судье. Он, в отличие от Коры и Марты, никуда не мог сбежать от бесконечных вопросов Агаты.
— Когда тебя принесли к Леону, я думала — ты умер, — честно рассказывала малышка. — Как мой папа. Я даже плакала.
— Спасибо, — кисло отвечал Судья.
— Из тебя столько крови натекло! Я видела, хоть мне и не давали смотреть. В тебе сейчас мало крови? Ты белый. А мои щеки румяные. Леон давал мне вареные бураки — я не люблю бураки.
Фредерик лишь понимающе приподнимал брови: вареную свеклу он тоже не любил. Болтовня Агаты создавала умиротворяющий фон, в котором мысли текли неторопливо, но основательно. А подумать следовало о многом.
Марк допросил Юхана, как было велено — с пристрастием, но ничего не добился: пытошники сломали разбойнику ключицу, отрезали ухо, прижигали каленым железом пятки и подмышки — и никакого результата. Юхан хрипел, стонал, орал, насколько позволяли травмированные связки, но ничего не сказал, ничего не написал. Однако мысли Западного Судьи, уже в который раз, оборотились к прошлому. Он много раз задавал себе вопрос: с чего все началось? Какие же счеты были у бандита Филиппа с его отцом? Почему именно Судья Гарет стал первой высокопоставленной жертвой главы клана Секиры? «Сколько лет прошло, а ответ все не найден, — думал Фредерик. — Может, потому что я его и не искал. Отгородился от прошлого, как забором». Прошлое никогда не хотелось вспоминать, а тем более — ворошить: там остался окровавленный труп отца во дворе родного дома, сошедшая с ума мать, которая, возможно, сама довела себя до смерти, и казавшееся бесконечно долгим одинокое детство в мрачном замке Северного Судьи, мало похожее на детство, больше — на пребывание в солдатских казармах...
