Кори замялся и пожал плечами:
— Не то чтобы очень. Время от времени.
— Девчонки обычно просто перемывают друг другу кости. И порой это отвратительно, поверь мне. Но никто не пытается… так задеть друг дружку за живое. Сочувствую тебе.
— Ничего. Переживу.
— Конечно, — согласилась она, и хотя Кори был готов услышать сквозящие в ее словах сарказм и презрение, таковых он в ее голосе не обнаружил. — Каким автобусом ты едешь?
— "Двести двадцать восьмым".
— Ну надо же, и я тоже. А где ты живешь?
— В районе под названием Наперстянка.
— Здорово, мы только что туда переехали. Мы живем в последнем доме в конце улицы, прямо рядом с лесом. И по соседству я не встречала никого нашего возраста.
Глядя на дорогу, Кори опять пожал плечами. Он никак не мог разобрать, обрадовался он или наоборот, услышав, что Хетер — его соседка.
— Там и правда нет наших ровесников, только несколько малышей, и все.
— Давай вместе играть в баскетбол? Папа повесил кольцо на гараж.
— В баскетбол я играю не очень.
На это Хетер лишь пожала плечами:
— Ну так потренируйся со мной, и станешь играть лучше!
— Да, ты права.
Хетер выглядела как настоящая спортсменка. Она непременно обставит его в баскетболе. Что же тут хорошего? Если она пока над ним не смеялась, то вскоре будет. Все рано или поздно начинали высмеивать Кори.
Из-за спортивного зала показались наркоманы, а минуту спустя подъехал автобус.
"Пережил еще один день, — подумал Кори. Взглянул на Хетер. — Спасен девчонкой".
Он вошел в автобус и, сев на свое обычное место посредине салона, уставился в окошко на автомобильную стоянку.
Хетер плюхнулась рядом с ним:
— Не занято?
Ей захотелось сесть рядом с ним? С чего бы это?
— Да нет.
— Ты не против, если я сяду с тобой? Конечно, вокруг полным-полно свободных мест и все такое, но так скучно сидеть одной.
— Пожалуйста, садись, конечно.
— Расскажи, чем ты занимаешься в свободное время, как развлекался? — Она прислонила хоккейную клюшку к спинке впередистоящего сиденья.
— Я смотрю фильмы. У отца огромная коллекция.
— Здорово! На прошлой неделе я смотрела "Горящую ведьму" — ты видел?
Кори покачал головой. Это был фильм ужасов. Из анонса следовало, что некая особа могла поджигать всевозможные вещи силой мысли, но потом подростки ее победили. Полная чушь.
— Нет, не видел. Обычно я смотрю старые фильмы. Черно-белые.
— Да? — удивилась Хетер. — Вроде фильма "Эта замечательная жизнь"?[10]
— Нет… Вроде "Большого сна",[11]"Леди в озере"[12] и "Тонкого человека"…[13] — (Девушка беспомощно смотрела на него.) — Ну, "Касабланка",[14] слышала? "Мальтийский сокол"?[15]
— О да, знаю, — кивнула она наконец. — Ух ты! Тебе нравятся такие фильмы?
Выражение лица Хетер вовсе не было презрительным, это точно, просто… удивленным.
— Ну да, мой отец тоже их любит, и мы часто вместе смотрим кино. Ему очень нравится Хамфри Богарт и Лорен Бэколл. Пару недель назад мы смотрели фильм "Кей Ларго", там есть парень по имени Рокко, и на него так похож… — Тут Кори запнулся.
— Похож кто? Кори вздохнул:
— Похож тот парень из школы.
— То есть Рокко из фильма похож на лягушку с улыбочкой во весь рот?
— Ну да, — засмеялся Кори.
Он посмотрел на нее: она классная. Совсем непохожа на большинство других девчонок, вечно отыскивающих что-то смешное в его облике: обувь, волосы, манеру ходить и разговаривать. Не важно, что именно, но они всегда находили, над чем бы поглумиться. А те немногие, которые не дразнили его, просто игнорировали.
— Не могу сказать, что я разбираюсь в старых фильмах. Может, как-нибудь посмотрим вместе?
Да отец так задразнит его, если Кори приведет девушку в дом! Конечно, папа проделает это весьма добродушно, но Кори непроизвольно содрогнулся от одной только мысли об этом. Однако… Если Хетер считает, что посмотреть вместе старые фильмы — здорово, то насмешки ничто по сравнению с этим.
— Конечно. С удовольствием. — Кори протянул руку и коснулся хоккейной клюшки. — Разве обычно они не хранятся в школе?
Хетер закатила глаза:
— Предполагается, что я буду тренироваться дома и попытаюсь, как говорит тренер, лучше контролировать ситуацию. У меня есть своя собственная клюшка, но ее еще не привезли из Калифорнии. У родителей набралось столько всякой всячины, целых два огромных контейнера. С последним мой отец как раз и должен вернуться на этой неделе.
— Так ты из Калифорнии?
— Из Монтеррея. Я там всю жизнь прожила. Весьма странно.
— Из Калифорнии, да в Северную Каролину? Похоже, на шаг не в том направлении.
Хетер лишь пожала плечами:
— Все зависит от людей, верно? Если я смогу найти настоящих друзей, то здесь мне будет ничуть не хуже, чем дома.
И Хетер улыбнулась ему такой чудной улыбкой, обнажившей ортодонтические скобы, что Кори понял: ради нее он готов на все.
Рокко с окаменевшим лицом смотрел вслед удаляющемуся автобусу под номером 228. Оба его дружка куда-то подевались, наверное, пошли покурить в туалете. Рокко вернулся и сел на ограду. Подобрал камешек и держал его на свету, наблюдая, как ярко на солнышке вспыхивают его грани. Ему хотелось кого-нибудь распотрошить.
Внезапно перед ним оказался велосипед, на котором сидела женщина с темно-красными волосами под черным кожаным беретом. Явно не юная, но и до средних лет ей, казалось, довольно далеко. В длинном платье и лосинах она походила бы на хиппи, если б на ее ногах не красовались байкерские ботинки и на пальцах не сияли бы хромированные кольца. С высокого сиденья велосипеда женщина смотрела на юношу сверху вниз. Казалось, велосипед во всем дополнял свою хозяйку, и Рокко обратил внимание на то, что его цвет в точности повторяет цвет волос женщины.
— Рокко, — позвала незнакомка, и голос ее напоминал нечто среднее между мурлыканьем и скрежетом.
Он нахмурился:
— Леди, меня зовут по-другому.
Не нравилось ему сидеть здесь и снизу вверх смотреть на нее: он ощущал себе лягушкой в кювете, поэтому решил встать.
— "Лягушка в кювете". Достойная метафора, Рокко. Теперь придется оценить, как себя чувствует обездвиженный проколом спинного мозга.
И он действительно замер, не успев подняться, зад завис в нескольких дюймах от бетонного блока. От напряжения тут же задрожали ноги, поддерживающие туловище в необычном положении. Рокко чувствовал, что сердце продолжало биться, но ни моргнуть, ни двинуться не мог. Как у спинальной лягушки, которую физиолог обездвижил, проткнув спинной мозг препарировальной иглой, его спинной мозг пронзил металлический стержень, отключив все физические функции организма, кроме самых основных. Даже страх приобрел некий обособленный характер, казалось, он присутствует лишь на уровне разума, лишенным эмоциональной составляющей. С клинической точки зрения его занимал вопрос, работают ли надпочечники, вырабатывается ли адреналин. Он предполагал, что нет.
