Я краем глаза покосился на Макри. Когда девица примерно год назад появилась в Турайе, она была просто не способна на ложь. Но за последний год она многому успела научиться, и, главным образом, — у меня.
— Неужели все то, что ты мне рассказала, — правда? Или ты практикуешься для семинара по риторике?
— Конечно, правда. Почему ты спрашиваешь? Неужели ты думаешь, что я не смогу победить тринадцать орков и одного тролля? Теперь, когда ты это сказал, думаю, что из рассказа действительно может получиться отличная речь на экзамене по риторике.
— На какую общую тему вам предложено выступать?
— «Как жить дружно в мире насилия».
— Желаю удачи.
— Удача мне просто необходима. На последнем экзамене по риторике я выглядела довольно скверно.
Мы сели в ландус и поехали через город. На улицах было жарко, как в оркской преисподней. Несмотря на приближение вечера, прохладнее не становилось. Вначале мы заглянули в маленькую ободранную комнатушку, где обитал Гросекс. У меня сложилось впечатление, что во всем доме о нем никто ничего толком не знает. Соседи встречали его очень редко и считали, что никаких родственников у парня в городе нет. Они также выразили надежду, что Гросекса повесят. Ведь, в конце концов, он убил нашего самого лучшего и самого знаменитого скульптора.
Проведенный мной в комнате обыск не дал никаких результатов. Ничего интересного. Всего лишь жалкая ободранная комната подмастерья, который не мог позволить себе ничего лучшего. Полы ничем не устланы, на стенах свечная копоть. Откуда-то сверху до меня доносились вопли разбушевавшегося ребенка и визг разъяренной мамаши. Такое жилище кого хочешь доведет до исступления.
— Пошли отсюда. Эта комната нагоняет на меня тоску, — сказал я.
Бедный Гросекс! Ни друзей, ни родственников. Одинокая жизнь в убогой комнатушке. И единственной его радостью в этом мире была супруга Дрантаакса.
Мы двинулись дальше на север на свидание с Лисутаридой Властительницей Небес. Лисутарида — очень могущественная волшебница и не связана ни с какими правительственными организациями. Она имеет огромные доходы от каких-то независимых источников, и у неё нет необходимости трудиться в Обители справедливости или во дворце. Точно так же, как и нет никакой нужды заниматься составлением гороскопов или изготовлением амулетов для граждан нашего города. К этому надо добавить, что Лисутарида постоянно курит фазис-сырец через кальян и, поэтому, целые дни пребывает под крутым кайфом.
Несколько месяцев назад я сумел ей помочь, и теперь, возможно, она согласится отплатить мне тем же. Хотя, по правде говоря, я не очень на это надеялся.
Макри была настроена более оптимистично. Она встречала Лисутариду на собраниях Ассоциации благородных дам, и та вела себя вполне по-дружески в отличие от многих других дам и девиц аристократического происхождения. Оказывается, даже феминистки из Ассоциации благородных дам не лишены предрассудков в отношении тех своих соратниц, в чьих жилах течет кровь орков.
Наш ландус остановился на узкой улочке — путь преградила здоровенная телега, груженная овощами. Кучер принялся выкрикивать обычные в таком случае оскорбления, но его усилия ни к чему не привели. Возница с телеги куда-то исчез, и груз овощей стоял на дороге неколебимо, как скала. Мы огляделись по сторонам, а кучер ландуса попытался произвести хитрый маневр. Развернуть запряженных в экипаж лошадей на узкой улице, как вы понимаете, довольно сложно. Посмотрев назад, мы увидели пятерых монахов в красных балахонах, которые вот таким простым маневром загнали нас в угол. Стоявший впереди похожий на мальчишку невысокий монашек дружески помахал нам рукой. Мы с Макри вылезли из ландуса и подошли к монахам.
— Чего вы хотите? — спросил я.
— Статую святого Кватиния, — спокойно заявил монашек. Я обратил внимание на то, что, несмотря на жару, он, в отличие от остальных граждан города, совершенно не потеет.
— Какое отношение статуя имеет ко мне?
— Нам известно, что она у вас.
Я начал закипать. Кто он такой, чтобы силой останавливать мой ландус? Да ещё в тот момент, когда я веду расследование! Одним словом, я послал его к дьяволу. Однако монашек моему совету не последовал. Вместо того, чтобы немедленно удалиться, он по-прежнему стоял передо мной. Его безмятежный вид окончательно вывел меня из терпения, и я попытался отодвинуть его в сторону, однако каким-то непостижимым образом ему удалось уклониться от моего толчка. Мне, как вы понимаете, ничего не оставалось, кроме как нанести сильнейший удар в эту возмутительно спокойную рожу.
Монашек от удара ушел и, в свою очередь, нанес удар, но не по мне, а по деревянной планке в задней части ландуса. К моему изумлению, толстая доска от его удара сломалась с такой силой, что во все стороны брызнули щепки.
— Где статуя? — спросил монашек.
Я попытался выхватить меч, но, прежде, чем клинок успел показаться из ножен, он нанес мне удар, и я полетел спиной на ландус. Второй удар пришелся под ребра, и я рухнул на землю, хватая широко открытым ртом воздух.
Решив, что подобное поведение является достаточно вызывающим, Макри выхватила свои мечи. Монахи, в свою очередь, извлекли откуда-то странной формы кинжалы с широкими гардами. Этими гардами они без труда отражали яростные атаки Макри. Да, они парировали все её удары и выпады! Такого мне видеть ещё не доводилось. Передвигались они молниеносно, и Макри очень быстро оказалась в окружении врагов. Ей удалось слегка порезать плечо одному из монахов, но другой сразил её точным ударом ноги в голову. Удар наносился сзади, и уклониться от него Макри никак не могла. Через долю секунды она снова оказалась на ногах. Пнув сапогом одного из нападавших, она отскочила к стене ближайшего дома, чтобы оградить себя от нападения со спины. Оба клинка вращались в её руках со страшной скоростью, образуя непроницаемую преграду из сверкающей стали.
Я с трудом поднялся с земли и с мечом в руке встал рядом с Макри, но так, чтобы ей не мешать. Бок о бок с ней я готов биться с пятью противниками хоть целый день, но сейчас у меня просто не было времени, да и жара стояла невыносимая, поэтому я метнул в них Снотворное заклинание. Все пять красных балахонов в тот же миг оказались на земле.
Макри одарила меня свирепым взглядом (она полагает, что магия — оружие, недостойное настоящего бойца), но протестовать не стала. Девица выглядела несколько изумленной: никто и никогда ещё не отправлял её на землю ударом ноги.
Кучер ландуса был изумлен гораздо сильнее. Он мог лишь повизгивать, сидя на высоких козлах.
