ГЛАВА 14 Крепость Фраг, Анновр
На севере весна наступила внезапно — и как-то сразу. Солнце, раскаленное, будто уже пришла середина лета, заливало Мир щедрым теплом, снега за считанные дни обратились в бурные ручьи, бегущие на север — к Великой реке. В ярко-синих небесах проплывали редкие облачка — белые, пушистые. Кроме облаков да весенних цветов не осталось больше белой краски в Мире, все сияло, бурлило и неслось… Из-под прошлогодней палой листвы проклюнулась свежая зеленая травка, потянулась к жаркому солнцу.
Воители Белого Круга сперва радовались нежданному теплу, потом стало известно — южнее, куда весна обычно приходит раньше, и по сию пору лежит снег. «Эльфийские проделки», — ворчали солдаты постарше. Но, как бы там ни было, посланная матерью Гунгиллой ранняя весна благоприятствовала тому, чтоб скорей исполнить долг и обрушиться на нелюдей.
Смиренный брат Эстервен отправил в столицу доклад — если погода не изменится, через неделю земля просохнет настолько, что станет выдерживать тяжелую кавалерию, а дороги станут проходимы для обозных телег. Можно будет начать войну.
Гонец увез послание архиепископу, а главнокомандующий с тревогой разглядывал весенний пейзаж с крепостных стен. Великий час вот-вот пробьет… если не изменится погода. И погода не менялась, широкие колючие полосы, громоздящиеся на горизонте к северу от крепости Фраг — выращенные нелюдями молодые леса — нарядились в зеленые пушистые одеяния; холмы и долины покрылись травой. Все зеленело, цвело и поднималось. Пока что почва была напитана влагой, так что даже учения кавалерии пришлось отменить, а дозоры, которые ежедневно объезжали окрестности, возвращались, покрытые засохшей грязью. Но уже скоро, скоро…
Эстервен ждал новостей из столицы, тем временем его воины получали новое снаряжение, возвращали на склады теплую одежду — и готовили оружие. Простым воинам легче, им не надо тревожиться и принимать рискованное решение, за них думают отцы-командиры…
Наконец пришел ответ — его высокопреосвященство писал, что ранняя весна может быть как милостью Гунгиллы Прекрасной, так и оплошным легкомыслием нелюдей. В любом случае — следует, едва просохнут дороги, наступать и без пощады истребить эльфов, покусившихся на священные земли Империи! Его высокопреосвященство уже собирается на север, дабы лично присутствовать при разгроме врага.
Эстервен задумался. Пока еще архиепископ Мунт доберется сюда, на север? Сперва он будет барахтаться в мокром снегу, потом, рано или поздно, конвою его высокопреосвященства придется пересечь полосу, где снег уже растаял, но земля не просохла, и это самый трудный участок, затем новая задержка — сменить сани на колесный транспорт. Сколько дней, потраченных впустую на ожидание! Не лучше ли, исполняя приказ буквально, обрушиться на нелюдей, не дожидаясь приезда архиепископа?
Смиренный брат Эстервен не решался признаться себе, что движет им грех гордыни, суетное желание самому возглавить разгром эльфов, стать героем Белого Круга и прославиться в Мире, в качестве беспощадного гонителя нелюдей… Как заманчиво, как сладко…
Что ж, решение оказалось принять легко — Эстервен собрал на совет подчиненных полководцев. За наступление высказались все, колебался только викарий Брак. Эстервен наблюдал за командиром лучников с тревогой, ведь Брак так же, как и сам главнокомандующий, имел легатские полномочия и, при желании, мог устроить неприятности. Но и Брак, выслушав аргументы магистра, а также избранные места из письма его высокопреосвященства (те, в которых речь шла о том, чтобы поскорей истребить нелюдей) — и Брак согласился с планом немедленного наступления. «Я предвижу коварство нелюдей, — сказал этот упрямый тугодум, — и возможно, они не ждут, что мы ударим так скоро. Да и леса пока что не так густы, трудней эльфам укрываться. Молю Гилфинга, чтобы теперешняя спешка послужила к сохранению жизней братьев в грядущих стычках…» Трус и недотепа. К счастью, большая часть братьев восприняла с восторгом приказ — готовиться к выступлению.
Воители Белого Круга радовались скорому началу военных действий. Благая радость, воистину благая! С таким войском, рассуждал магистр Эстервен, — невозможно не победить.
* * *
Ночь принадлежит эльфам — так говорят на севере. Ночью опасно бродить по лесам, взращенным нелюдями, но едва солнце розовым шаром выплыло из-за горизонта, ворота крепости Фраг распахнулись, и наружу хлынула кавалерия. Сотни братьев в полном вооружении, в новеньких белых плащах, которые выдали только на прошлой неделе… кольчуги тяжело бряцают под чистой тканью.
В первых рядах — тяжеловооруженные воины, на длинных пиках, воздетых к голубым небесам, трепещут значки. Если бы это было мирское войско, треугольные узкие полоски ткани радовали бы глаз пестрой расцветкой, но здесь все знамена, флажки и щиты — чистого белого цвета. Все равны перед Гилфингом Воином, все — братья в Белом Круге, никто не выделяется в строю. Авангард приблизился к стене леса, перегородившего дорогу — взращенные эльфами заросли безмолвствовали. Похоже, нелюди в самом деле оказались не готовы к началу боевых действий.
Кавалеристы перестроились — теперь они образовали линию четких треугольников, обращенных остриями к зарослям.
Тем временем из ворот Фрага выступили пехотинцы. Специальные команды с топорами ускоренным маршем двинулись к рядам кавалерии — если все и впредь будет тихо, они проложат просеки для прохода колонн. Далее, за дровосеками, следовали отряды стрелков под командой отца Брака. Эти шагали в ногу, демонстрируя отличную выучку. Лучники несли здоровенные щиты в человеческий рост, широкие, прямоугольные, с острым шипом внизу, чтобы можно было втыкать в землю.
Воины, застывшие ровными рядами в опасной близости от чащи, с тревогой вглядывались в полупрозрачную синеватую тень между стволов молодых деревьев, поднявшихся здесь прошлым летом. Лес оставался спокоен, не слыхать было даже птиц — должно быть, их спугнул тяжелый топот кавалерии и бряцанье доспехов. Только над крепостью с граем кружило воронье, еще с зимы облюбовавшее Фраг.
Лучники выдвинулись между треугольными отрядами конницы, торопливо выстроили стену щитов и изготовились к стрельбе. Тишина. Налетел легкий ветерок, ветви с шорохом зашевелились, но ни малейшего намека на присутствие эльфов не наблюдалось.
Лесорубы опустили забрала, дружно осенили себя святым кругом и бегом устремились к опушке. Лучники заняли позиции за чередой щитов, прильнули к узким зазорам между досок, высматривая неприятеля. Вот братья достигли леса, вот они уже в тени, добежали к деревьям, вскинули топоры… лезвия обрушились на тонкие стволы, с хрустом врезались в сырую древесину, пошел неровный дробный перестук. В лесу отозвалось эхо, наконец-то подали голос пробудившиеся птицы. Многие братья ощутили облегчение — лучше уж перестук топоров, лишь бы не эта гнетущая тягостная тишина. Не ожидание удара, когда не ведаешь, с какой стороны обрушится смертоносная стрела…
