– Я трусиха, – сказала Доминика.
Лив хмыкнул.
Теперь, при свете, была видна резьба, покрывавшая сани изнутри. Деревья, знаки, животные, птицы; одно изображение перетекало в другое, и вместе они образовывали третье. Доминика засмотрелась.
– Это для красоты?
– И для красоты тоже.
– Сани тоже делал Крот?
– Нет. Для работы по дереву у него были другие… существа.
– А почему здесь лед?
– Для скорости… Сядьте удобнее, Доминика. У вас затекут ноги. Нам ехать не очень-то долго, но достаточно, чтобы…
Он вдруг замолчал. Прислушался; резко дунул на свой стилет. Огонек погас.
В темноте слышно было, как шелестит ветер и постукивают полозья. И все.
– Что… – начала Доминика.
– Ш-ш-ш…
Некоторое время Доминика ждала, стиснув пальцы. Потом Лив забормотал; Доминика зажала нос. Шум и постукивание сделались тише: сани замедлили ход. Остановились совсем.
Лив бесшумно поднялся. Доминика встала на колени.
Пещера теперь не была темной. Потолок ее, поросший сосульками, отблескивал красным, и свет становился с каждой секундой ярче.
– Ну вот, – сквозь зубы сказал Лив. – Как на заказ.
– Что?!
– Ничего особенного, госпожа Доминика… Просто переждите. Сделайте вид, что заняты размышлениями… в разговор не вступайте.
– С кем?
– А сейчас придет…
Доминика втянула голову в плечи. Сосульки на потолке вспыхнули цветными огнями, свет сделался нестерпимым – и почти сразу пригас; глядя поверх резной кромки саней, Доминика успела увидеть, как из бокового хода – а у тоннеля был боковой ход! – выскочило животное, похожее одновременно на пантеру и паука; на спине чудища помещался всадник, которого Доминика даже рассматривать не стала – просто легла на дно саней, закрыв лицо ладонями.
– Привет, Мизеракль, – сказал глуховатый отрывистый голос.
– Привет, Соа, – невозмутимо ответил Лив.
– Все маешься?
– А ты ревнуешь?
Чужой голос хохотнул:
– Твоя беда – это только твоя беда, Мизеракль.
– Рад был тебя видеть, – все так же ровно отозвался Лив.
– Ты уже уходишь? Как жаль… И совсем не хочешь угостить меня этой старой девой?
– Совсем не хочу, Соа. Более того – уверен, что ты пошутил.
Сделалось тихо. Так тихо, что удары Доминикиного сердца казались набатом, созывающим деревню на борьбу с пожаром.
– Ну ладно, Лив, – совсем глухо и очень отрывисто сказал чужой голос. – Захочешь еще раз прокатиться Кротовыми норами – милости прошу…
Послышался скрежещущий звук, будто провели пилой по камню. Ударил ветер. И свет померк.
Чуть приоткрыв глаза, Доминика успела заметить в последних отблесках этого света, как Лив прячет под плащ странный предмет, отдаленно похожий на пастушью свирель.
* * *
– Последнее усилие! Р-раз!
Над их головами открылась крышка, впуская восхитительный воздух, впуская свет солнца и запах травы; Лив вылез первым и помог выбраться Доминике, вернее, вытащил ее, как пробку из бутылки.
Доминика глубоко дышала, запрокинув голову.
– Ну вот, – сказа Лив бодро. – Если мы осмотримся вокруг, что мы увидим? Степь. Совершенно безлюдную, и это правильно. Зато в двух шагах отсюда, в замечательно живописном месте на берегу реки, живет мой хороший знакомый, у которого мы переночуем в комфорте и безопасности… Госпожа Доминика, вы меня слышите?
Доминика с трудом села. Тряхнула головой. Поморщилась; вокруг в самом деле простиралась степь до горизонта, солнце опускалось с каждой секундой все ниже, морем ходила высокая трава. Ледяное подземелье с санями, и зловонные заклинания колдуна, и то чудовище верхом на другом чудовище, что обозвало Доминику «старой девой», – все это казались дурным сном.
– Нельзя раскисать, – посоветовал Лив. – Вот там, видите – деревья? Туда можно добраться за полчаса, если идти, не сбавляя шага… Доминика, вставайте. Помните о цели – вам нужно получить наследство, земли, воды, золото… что там еще?
Доминика поднялась, беззвучно заплакав.
* * *
Дорога заняла час. Оказавшись в просторном дворе незнакомого дома, Доминика застонала и опустилась на землю – где стояла.
– Вот теперь верю, что вы устали, – одобрительно заметил Лив.
Хозяин дома был невысок, ростом Ливу по плечо, щупл и немногословен. Стук в ворота – окрик – ответ Лива – распахнутые створки – короткое рукопожатие. Хозяин степного хутора либо знал о предстоящем визите, либо всегда был готов принять в своем доме Лива – с кем бы тот ни явился.
– Здесь есть какие-то слуги? – спросила Доминика, не поднимаясь. – Служанки?
– Увы. – Лив развел руками. – Здесь не такое место, чтобы жить посторонним… Если я донесу вас до постели – вы не будете шокированы?
– Я хотела бы помыться, – слабо возразила Доминика.
– Глупости, – беспечно заметил Лив. – Усталый человек сначала спит, а уж потом занимается галантереей… Есть-то вы будете?
– Есть? – Доминика приподняла голову. – Буду…
– Вы прирожденная путешественница, – восхитился Лив. – Идемте в гостиную, Наш-Наш уже накрывает на стол…
– Наш-Наш?
– Это одно из его имен… Но вообще-то он Егор.
– Тогда я буду звать его Егором…
– И правильно сделаете. – Лив протянул ей руку. – Вставайте. Здесь замечательно готовят, поверьте слову знатока…
– А вымыть руки?
Лив поморщился:
– У вас странные привычки… Бочка с водой в углу двора, рядом черпак. Если будете настойчивы, то найдете это самое… пемзу.
* * *
Доминика проснулась и долго таращилась в потолок, пытаясь вспомнить, где она и что с ней произошло.
Вспомнив, ужаснулась. Спустила ноги на пол; постель была удобная и чистая, чего не скажешь о Доминикиных ногах, вчера вечером так и не дождавшихся бани. Чудо еще, что, укладываясь на покой, она ухитрилась стянуть с себя одежду; в отсутствие служанки платье и нижняя юбка не пожелали развешиваться на спинке стула, а лежали так, как их бросила Доминика – грудой на полу.
Доминика поднялась (тело отозвалось мышечной болью). Подошла к окну; окно выходило на противоположную от фасада сторону, в сад. Густые кроны поднимались выше второго этажа; яблони цвели, соцветья покачивались под весом пчел. Доминика захотела открыть окно – но рама оказалась заколоченной.
В дверь стукнули:
– Госпожа Доминика? – спросил Лив. – Мы с Наш-Нашем уже позавтракали, ваш завтрак ждет вас на столе… Ведь мы не собираемся отдыхать здесь весь день, правда?
Доминика со стоном признала его правоту.
Ей удалось-таки выпросить у хозяина таз и кувшин разогретой воды; после купания она почувствовала себя лучше, а одевшись и причесавшись, и вовсе воспряла духом. Обеденный стол стоял на веранде под навесом; Доминика ела творог с медом, закусывала свежевыпеченным хлебом и слушала гудение пчел. Лив сидел на крыльце, свесив руки между коленями, и, покусывая губу, смотрел в небо. Его черные волосы казались лохматой, надвинутой на глаза шапкой.
