- Ты отпустишь меня?
- Отпущу, - а внутри всё рвалось, боль вспучивала вены, боль хрипела в лёгких. Не прикоснуться, не упасть на колени - уже отпустил, уже не твоя. Не сметь умолять о благосклонности. Она же плачет.
Кто сказал, что он не чувствовал боли, кто сказал, что только смеялся над ней, когда пригласил на танец и вёл в этом танце, словно по осколкам стекла. Кто сказал, что смеялся, когда в пьянящем экстазе прикасался губами к ней - обнажённой - не в пошлых поцелуях, нет, в молитве. Кто сказал, что ничего не ощущал, когда стоя на коленях, на занесённом пылью каменном полу тронной залы, просил остаться.
Вера прикоснулась одним только взглядом, самым первым и самым нежным, заставляя его душу, как розового беззащитного моллюска вывернуться навстречу ей - смотри, я весь для тебя, я весь твой, возьми меня, согрей. Или сделай невыносимо больно. Тебе можно всё, ты на всё имеешь право.
- Прости. Дай ещё один шанс. Я умираю без тебя.
Она смотрела на него сквозь слёзы, а он ненавидел себя за то, что стоит на коленях, что заставляет её страдать, а она не может выбрать раз и навсегда. Она будет метаться в поисках правды и оправданий.
Кто сказал, что Орден рассчитал всё - до последнего жеста - тот соврал бы, и потом в горячечном жаре замаливал бы страшную ложь перед своими богами. Тогда, стоя на коленях перед женщиной, под пальцами которой его сердце брызнуло кровью, Орден боялся думать о том, что будет дальше.
- Я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка, слышишь?
Ему показалось, или он увидел, как за полуразрушенной колонной мелькнул силуэт маленькой девочки.
Стемнело, и ветер принёс холодный запах моря - не аромат цветов. Дрожащими руками Маша отряхивала подол платья. В сумраке разрушенной тронной залы не было видно пыли на белом шёлке, не было видно кровоподтеков на её руках, даже шрамы спрятались в спутанных волосах - не рыжих. Но она должна была чем-то заняться перед тем, как пойти убивать. Отряхнуть подол платья.
- Вот и всё, - произнесла Маша, хоть среди рухнувших колонн её не услышал даже призрак Руаны. Ведь не было никакого призрака.
- Вот и всё, - эхом ей вздохнул ветер.
Она стёрла со щёк слёзы. И пошла вверх по крошащимся, пыльным ступеням.
Вверху горел свет, огненные шары - чем ближе, тем лучше видно, как лижут темноту язычки пламени. Послышались голоса: наверху её ждали.
- Долго она там сидит, сбежала, наверное.
- Капитан сказал, не сбежит. Орден устроил ей западню. А у неё магии совсем нет!
На площадке первого этажа загремели шаги, огненный шар поплыл вправо.
- А мне рассказали, она поначалу всех охранников разбрасывала. Только Орден потом у неё амулет отобрал какой-то.
- Дурень. Это не она разбрасывала, а маг хаоса, который был с ней.
- Оба вы не особо умные. Не маг хаоса, а полубог. Они втроём были.
Кто-то хмыкнул, кто-то прокашлялся.
- Ничего так компания. Лорд Орден всех перебил, она одна осталась.
Ступени закончились, и Маша шагнула на мраморный пол, натёртый до блеска множеством сапог.
Здравствуй, императрица.
Сразу четыре огненных меча оказались в опасной близости.
- Леди, - промолвил один из её стражей. Его тёмно-алая мантия была забрызгана то ли грязью, то ли кровью. - Пойдёмте с нами.
- Конечно, - улыбнулась ему Маша, чувствуя, как костенеет на губах улыбка, превращаясь в гримасу. - Не будем множить жертвы бессмысленной войны.
По ту сторону портала её встретил новый эскорт. Стены залы уходили высоко в звёздное небо, и картины великих битв и торжественных церемоний светились мягким серебристым светом. Вся зала была залита этим светом, множество огненных шаров парили в воздухе.
Впереди, в десятке шагов стоял Орден. Чёрная мантия, изумрудная брошь. Такая же, как и у неё, закостеневшая улыбка. "Я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка". Маша вспомнила и почувствовала, как дрогнули руки.
Справа и слева от нового императора стояли ещё два воина - маг хаоса и демонолог. Серый жезл в руках последнего искрился.
- Неужели ты меня так боишься? - Маша остановилась, сцепив руки перед собой. Представила, как выглядит со стороны: перепачканная в крови и грязи оборванка перед блистательным императором, красивым, как бог, и почти таким же сильным. Самым сильным магом обоих миров.
- Ты глупая девочка.
"Я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка".
Маша улыбнулась.
- Да. Я такая глупая. Не бойся.
Она подняла руки - ободранные ладони саднили от сорвавшегося на них порыва ветра.
- Confectium elapsus, - произнесла плавно и певуче. Так, как будто повторяла заклинание долго-долго. Заклинание, которое нельзя повторять вслух.
Брызнули тысячами искр огненные шары. Белые отблески падали на пол и умирали. В зале стало темно, только бледно мерцающий коридор соединил Ордена и Машу. Императора и императрицу.
- Letum... - в ладони бился ураган. Её руки дрожали.
Смолкли все звуки. Потухли все звёзды. Стёрлись лица. И Орден, могущественный маг, самый сильный, замер, глядя на неё, завороженный, притянутый силой заклинания.
Напуганный заклинанием.
Ошалевший от силы заклинания мгновенной смерти. Он понял, что это значит.
- Ventus et...
- Орлана, остановись, - это не голос Ордена. Этот голос, тихий и властный, родной и заставляющий понять - всё в порядке, она услышала за спиной.
- Et ci... -Маша опустила руки.
Сила заклинания всё ещё билась.
- Папа...
Сила сдирала оболочки мира. Звенели осколки стёкол, падали дрожащие звёзды на пол. Трещали камни, и ветер нёс запах крови. Сила рвала её за ослабевшие ладони.
- Я не...
Ноги онемели, Маша упала. Вкус крови.
- Я не могу это остановить.
- Не бойся, милая.
- Орлана...
- Милая, слышишь, я здесь. Слушай меня, не теряй сознание. Я помогу тебе, мы остановим это. Слушай меня. Дыши глубже...
Маша цеплялась за руку Зорга, потому что он - единственное, что осталось в мире, в зале со светящимися картинами. Только они потухли - битвы и церемонии. Балы.
Ничего нет, она танцует на балу, где в воздухе разлит запах ночных цветов и сверкают капли воды в фонтане, словно драгоценные камни. И переговариваются, танцуют, восхищаются пышностью приёма гости.
Нет. Воздух пахнет кровью и тихо. Она одна. Она кружится по зале, где на стенах светящиеся картины, но в кромешной темноте. Потухли огненные шары, и звёзды разбились о мраморный пол. Она танцует, и в ночном воздухе звучит лишь шорох её шагов.
- Орлана, не теряй сознание. Слушай меня. Оно - часть тебя, только снаружи. Поймай нить. Поймай его за нить, чтобы его не сносило так сильно ветром.
