Они опять пытались сбить меня с толку. Но в этот раз я перестану быть покорной главой клана и выслушивать наставления. Я втянула воздух и медленно выдохнула, пытаясь унять учащенное биение сердце. Магия пульсировала под кожей, словно уловив мое настроение. Предки, если и почувствовали это, тактично промолчали.
— Почему вы не сказали, что Аннабель жива? — Я отыскала взглядом маму и в упор уставилась на нее.
Никто мне не ответил. Мама растеряно переводила взгляд со своих рук на меня. Маргарет и Джесс перестали ворчать. Аден переминался, сцепив руки в замок, а Гарри опустил голову. Еще несколько ведьм отрешенно смотрели по сторонам, словно ответ мог скрываться там. И только Симона поравнялась со мной, с упреком поглядывая на всех. Оказывается, не только от меня скрывали.
— Лесная ведьма пробудилась. И открыла путь к своему дому, — бесцветным голосом произнесла я.
— Софи, — вздохнула мама, умоляюще смотря на меня.
— Естественно, мы воспользовались этой возможностью, потому что другого варианта у нас не осталось. Ведь проклятие всегда можно снять, правда, Маргарет? Вот только никто из вас не удосужился мне сообщить об этом. В частности о том, что ведьма, наложившая проклятие, может его снять.
Я закипала от гнева и больше не пыталась сдержаться. Они обманывали меня. Целый век. Заставляли изо дня в день влачить жалкое существование, сдерживая угрозу для целого мира.
— Какого черта? — не сдержалась я. — Аден?
Но он молчал. Как и мама. И болтушка Джесс. И Маргарет. И все остальные. Лишь Симона пребывала в том же недоумение, что и я.
— Софи, ты обещала не ходить к дому лесной ведьмы, ни при каких обстоятельствах, — с упреком произнесла мама.
— К черту обещания! Вы все это время знали, что Аннабель жива и не сказали мне?
— Что рассказала тебе Сивилла? — хмуро спросил Аден.
Прекрасно, имя лесной ведьмы им известно. Я смирила его недовольным взглядом, в очередной раз поражаясь их лживости.
— Что проклятие может снять лишь та ведьма, что наложила его. Вот только я не поверила. Ведь, если бы Аннабель была жива, мои предки рассказали бы мне об этом. Поэтому я отправилась в мир теней.
Мама и Аден резко переглянулись. Она поджала губы, а он едва заметно кивнул. Что означали эти тайные знаки, я не знала. Магия закружилась вокруг пальцев, будто почувствовала угрозу. Не смотря на то, что предки забрали с собой часть своей магии, я все еще была сильней. Только если старейшины не явятся сюда и не решат… Им нечего решать. Главой клана могу быть или я или Аннабель.
— София, ты же не заключала с ним никаких сделок?
Этот вопрос отбил всякое желание пересказывать мой разговор с Лео. Если они не считали нужным рассказывать правду, то и я не обязана. К тому же, я и не обещала Лео свою душу в обмен на свою магию.
— Нет. Попросила привести Аннабель. Как вы понимаете, ее там не оказалось.
И вновь мама, дядя Аден и Маргарет переглянулись. Никто из них не собирался делиться со мной секретами и тайнами, связанных с Аннабель и миром теней.
— Вы обманули меня, — слезы сковали горло, но мне удалось выдавить из себя слова. — Вы утверждали, что проклятие снять нельзя и обрекли меня на вечные муки. Чего ради? Клана? Магии? Какой в этом смысл, мама? В то время, как я пребывала в мире теней, Аннабель сумела отыскать Майю.
Вот теперь они перестали смотреть друг на друга, а ошарашено уставились на меня.
— Майя пытается бороться с двоедушником, потому что Аннабель преобразовала ее раньше времени. С наступлением ночи, двоедушник полноправно займет свое место. В руках Аннабель, он уничтожит волков, а следом и меня. Затем приступит ко всему миру. Я понимаю, что вас троих, — я обвела взглядом Маргарет, Адена и маму, —это мало беспокоит, вот только с моей смертью вся магия клана либо умрет, либо перейдет к Аннабель. Ведь она же не отреклась от нас?
Я отключила все эмоции. Стала той, которой привыкла быть: хладнокровной и убийственно спокойной.
— Поэтому, раз гримуар нашего клана в ту ночь сгорел, если верить Маргарет, — сарказм так и сочился в словах. — Мне нужно заклинание, которое призовет всю магию клана. Я воспользуюсь всем, до последней капли.
Маргарет опустила плечи и поплелась в сторону своего дома. Отлично, теперь понятно в чьих руках был гримуар в ту ночь. Каждая из ведьм могла взять лишь один предмет в мир теней. Не удивительно, что именно Маргарет забрала гримуар. Джесс же, наверняка, забрала свою книгу рецептов.
— Софи, нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить, мам. Ты выбрала сторону.
— Старейшины заставили меня поклясться. Софи, в тот день, когда Аннабель оглушила меня черной магией, предки вызвали к себе. На этой встрече были и старейшины. К тому моменту, Аннабель уже прокляла Майю, что означало смерть каждому из нас. Я молила сохранить тебе жизнь. Назначить тебя главой клана.
Ни один мускул на лице не дрогнул. Обида внутри меня росла, как снежный ком, грозясь раздавить. В горле запершило. Сердце глухо стучало в груди. Я хотела развернуть и убежать, лишь бы не слышать все эти оправдания. Ни одно из них не могло затмить каждый бесполезно прожитый день.
— Когда все закончилось, а Майя так и осталась двоедушником, старейшины запретили нам рассказывать тебе обо всем… Я хотела бы…
Мама открывала и закрывала рот, словно все остальные слова встали поперек горла. Она резко опустила голову, сдерживая слезы.
— Софи, прости, я не могу…
Я отступила, не в силах принять сказанного. Мне необходимо время. Много времени.
— Я и не надеюсь, что ты поймешь меня, Софи. Простой знай, что в тот я не готова была хоронить ни одну из своих дочерей.
Мама ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. Хотелось поскорее вернуться в реальный мир, но Маргарет не спешила возвращаться с заклинанием. Ко мне подошла Симона, сжимая в руках корзинку с цветами.
— Я не знала об этом.
Я верила ей, но не смогла это выразить словами. Симона заправила прядь светлых волос за ухо. Широкая коса тяжело лежала на плече. Я едва сдержалась, чтобы не обнять ее.
— Страшно, да? — тихо спросила Симона.
— Я боюсь не справиться, — честно ответила я, теребя край футболки. Собственные руки показались мне слишком громоздкими и длинными, и мне постоянно хотелось их чем-то занять. А еще хотелось уйти и забыть этот разговор, как страшный сон.
— Ты справилась тогда, справишься и сейчас.
Словно в подтверждении ее слов послышался смех близнецов Роки и Сета, моих двоюродных братьев. Они носились друг за другом, вокруг дома Маргарет. В глазах защипало. Я наспех смахнула слезы и потупила взгляд на кеды. Картинка из прошлого то и дело мелькала перед глазами. Им было всего пять, когда сестра разорвала их крошечные тела на моих глазах.
Симона опустила корзинку на землю и обняла меня. Я почувствовала земляничный аромат, приятно исходивший от ее кожи. Тепло и спокойствие окутало меня. В любой другой день, я бы с радостью осталась здесь с ней и как раньше поговорила бы обо всем, наслаждаясь серебристым светом луны. Но мое время на исходе. Проблемы в настоящем мире требовали немедленного присутствия. Симона, видимо, почувствовала мое напряжение и отстранилась, но мягкая улыбка все еще лежала на губах.
Маргарет, наконец-то, вернулась с маленьким кусочком пергамента, на котором выцарапала древние заклинания. Любой человек, взявший в руки этот пергамент, увидел бы лишь странные символы, больше похожие на руны. И только ведьмы могли переложить их на слова и сделать заклинанием. Такие символы—руны я видела впервые. Они отличались от привычных заклинаний, которыми меня обучали еще в детстве, сложно произносимыми звуками. Я в недоумение взглянула на Маргарет, пытаясь отыскать в ее глазах ответ, но внезапно кто-то окликнул меня.
К нам приближался Остин — парень, в которого так сильно был влюблена Майя. К слову, и он проявлял взаимность. Приезд семьи Остина пошатнул наши отношения с сестрой. Именно он, как выяснилось, помог Майей отречься от магии и полностью заблокировал ее способности. Именно Остин вбивал в голову сестры глупые стереотипы и, вместо занятий магии, нагружал работой по своему дому. Майя с разинутым ртом слушала наставления, а я едва не набросилась на него. Мне хотелось устроить между нами схватку и доказать в первую очередь сестре, что женщины ни чуть не слабее мужчин, но судьба меня опередила. В ту ночь Остин заперся в доме. Он не попытался защитить людей. Он не попытался защитить Майю. Он думал только о себе.
