бинты. В воздухе витали запахи похлебки, снадобий и гари. Оживленный говор заглушали стоны раненых. Феш взмахом руки привлек внимание сновавшей между лежанок Айши и кивнул в сторону двери, что вела в малый зал:
— Мы собираемся. Подходи.
Айша наспех вытерла руки полотенцем и последовала за хозяином.
— Они собрались сжигать трупы на площади перед дворцом, — шепнула она ему на ухо. — Не успевают отвозить всех за стены.
— Лучше так, чем гниль и болезни.
Феш распахнул двери и пропустил Айшу вперед. Ожидавшие их советники поднялись, чтобы поприветствовать вошедших. Феш замер в дверях.
— Совсем дети…
Половина новых советников еще даже не начали седеть. Мальчишки и девицы — темноволосые, большеглазые, напуганные внезапно свалившейся ответственностью.
Феш поманил Айшу к себе.
— Это Шано Оддэ, а не ясли, — прошипел он. — Какие решения они могут принять, если сами не понимают, кем стали?
— Мы прекрасно понимаем. — Юный ваграниец, облаченный в цвета Дома Чешон, шагнул ему навстречу. — Да, мы еще дети, особенно по вагранийским меркам. Но мы — дети Шано. Кого-то из нас готовили к будущему заседанию, кто-то не мог и рассчитывать править. Но каждый из тех, кто сейчас предстал перед вами, оказался здесь лишь потому, что иного решения нет. Мы благодарны Шано Толлу и другим советникам за доверие и кров. Мы понимаем, что спроса с нас немного. И мы прекрасно понимаем, что вы рассчитывали не на такую помощь. И все же хочу уверить: всем нам, — юный Чешон обвел рукой молодняк, — всем нам пришлось очень быстро повзрослеть. Мы быстро учимся и очень хотим помочь.
Фештан пристально глядел на юношу, скрестив руки на груди.
— Ты Гавиш нар Чешон? — спросил он, шагнув к нему.
— Да. Единственный сын своего отца. Родители погибли при обрушении Валг дун Шано.
Феш взглянул на старших советников, встретился глазами с Айшей и матерью. А затем протянул Гавишу руку.
— Добро пожаловать в Шано Оддэ, Гавиш нар Чешон. — Он посмотрел на остальных. — Мы рады видеть всех вас в совете. Жаль, что всем вам придется взвалить на свои плечи такой груз столь рано, но отныне будущее наших земель зависит от вас.
Из шеренги юнцов выступила черноволосая девушка — худая и гибкая, как ивовая ветвь.
— Мы не подведем, — заявила она. — Эшелла ан Хавшор. Я осталась последней из прямых потомков.
Фештан заметил, что ладони Гавиша и этой девицы соприкоснулись. Видимо, их Дома имели планы на союз.
Остальные — Феш насчитал еще пятерых юнцов — по очереди представились и принесли наивные клятвы верности.
Айша прочистила горло и жестом пригласила всех занять места за столом.
— С церемониями покончено, — громко и властно, словно и не валилась с ног от усталости, проговорила она. — Теперь за дело. Сегодня нам нужно определить план дальнейших действия. И прежде, чем мы приступим к обсуждениям, я хочу предупредить новоприбывших: интересы Шано — это интересы всей страны. Забудьте о распрях и вражде с другими Домами. Пропускайте мимо ушей слухи и верьте только фактам, что можно доказать. Больше нет места старым обидам и подозрениям. Сейчас всякий, кто может оказать помощь, станет нашим другом. Может выйти, что и выбирать нам будет не из чего — и тогда да помогут нам небеса. Помните об этом, юные Шано. Принимайте решения, которые поддержали бы ваши старшие родичи.
Гавиш нар Чешон молча кивнул. Фештан заметил, что остальная молодежь негласно избрала его своим лидером. К девице Хавшор тоже следовало присмотреться: ее род, хоть и принадлежал к числу Младших, имел влияние на востоке Ваг Рана.
Феш понял, что все смотрели на него. Ждали — не то утешения, не то решения, что непременно сработает и всех спасет. Ирония заключалась в том, что еще совсем недавно он сам мямлил едва лучше, чем эти юнцы. Для них же он оказался мостом к старейшинам. Для старейшин он был последней надеждой на связи с внешним миром. В кои то веки долгая жизнь за морем могла сослужить хорошую службу.
Он вспомнил, как разговаривал с Магистрами Эсмий. Как говорила с народом Артанна — сначала на тайных собраниях, а затем в зале Валг дун Шано — и ее речи слышал весь Рантай-Толл. Он вспоминал все, что могло сейчас помочь хоть немного развеять отчаяние людей, измученных правлением безумного Данша, переворотами, внезапной зимой и катаклизмами.
И начал говорить.
— Мы всегда считали себя избранным народом, — начал он, глядя на молодых советников. — С пеленок вам внушали, что вагранийцы — исключительны во всем: от внешности и долгожительства до земли, которую поцеловало солнце. — Он сделал паузу. — Даже если и так, то это время прошло. Мир давно изменился, а Ваг Ран не смог приспособиться к переменам. Я вырос в Эннии и читал множество книг о рассвете и падении Древней империи. Она пала по той же причине: древние были слишком уверены в собственном превосходстве. Они игнорировали изменения, веками сохраняя однажды установившийся уклад, игнорировали симптомы перемен, точно больной, уверенный в собственном бессмертии. Но когда игнорировать больше не получалось, стало слишком поздно.
Он умолк, переведя дух. На него смотрели — выжидающе, пристально, испытующе. Вчерашние дети молчали, но Фештан знал, что завладел их вниманием.
— Материк пострадал от извержения вулкана на севере. Империю и Эннию выкосила чума. Помните, как многие из вас злорадствовали, когда император прислал гонца с просьбой открыть Тоннели для караванов? Мы не пошли навстречу. От нас просили помощи, но мы не протянули руки. Теперь мы оказались в положении еще худшем, чем империя в последние годы. Даже если откроем Тоннели, найдутся ли те, кто захочет через них пройти?
— Мы не открыли их потому, что боялись чумы, — тихо отозвалась Айша.
— Верно. Но мор давно прошел, а мы ничего не изменили. Почему? Потому что наши традиции, вся наша история вбивает нам в голову: не связывайтесь с чужаками, не открывайте дверей незнакомцам, рассчитывайте только на себя. Когда-то это было истиной. Но время изменилось. Люди научились строить корабли, что пересекают целые моря. Эннийцы создали горючие смеси, что сжигают дотла крепости. Не изменилось разве что одно: люди так и не научились друг другу доверять и помогать бескорыстно. Теперь нам самим нужна помощь, и, признаюсь честно, не знаю, кто ответит на наш зов.
— Только не рунды! — горячо сказал Гавиш. Остальные советники поддержали его кивками. — Даже если Горы Руфала разверзнутся, ноги моей не будет на землях этих ублюдков!
— Никто не говорит о Рундкаре, — мягко осадила его Айша. — Мы можем попытаться заключить союз с империей.
Фештан качнул головой.
— На
