– А я думал – протрезвею, а ты опять мне мерещишься, брат центаврянин! Ну, с добрым утром, раз так.
Рядом с одуванчиком проклюнулось ещё одно растение: лысое, словно давно облетевшее, и сильно помятое. На пухлых щеках краснели отпечатки мелкой гальки, на лбу вздулась приличная шишка, делавшая простоватое лицо куда умнее. Богатырь Вася оказался пухлым и вполне добродушным.
– Здрасьте, – кивнул он степенно.
– Привет. Вася, у Шатуна дочь есть?
– Нет. Не слышал никогда.
– И я не слышал, – поддакнул Семёныч.
Какое разочарование. Придётся дальше геройствовать.
– Тогда пока. Я улетаю.
– Погодь! – Семёныч торопливо вскарабкался на насыпь и без приглашения съехал в наш с Димой кювет. – Как это улетаешь? А мы?
– А вы уходите ногами.
– Ты что, Гор, не с того крыла встал? Или мне и впрямь приснилось, как мы с тобой братались?
– Ну, не помню я ничего!
– А что ты нам обещал, тоже не помнишь?
Я посмотрел на студента, срочно заинтересовавшегося какой-то пичугой, деловито шнырявшей по кусту боярышника.
– Дима, что я им обещал?
Парень замялся. Приступил к мыслительному процессу с почёсываниями и позёвываниями. Я выдержал паузу. Студент, пристукнув комара на лбу, вспомнил:
– Ах да, ты хотел отправиться с ними Москву.
– В следующий раз непременно, – поклялся я. – А ещё что?
– Э-э-э… Не помню.
– Расходы оплатить, – веско встрял богатырь Вася.
Я попятился к вырытой хвостом яме.
– Какие расходы?
Богатырь начал загибать мощные пальцы. Увы, природа наградила человека пальцами щедрее, чем дракона. Вася насчитал: бампер у машины погнут – раз, крыша у другой покорёжена – два, рыба съеденная, остальная покалеченная – три, вагон-холодильник разворочен – четыре, моральный ущерб – пять. Крепко сжатый кулачище, протянутый к моей морде, внимательно осмотрели все присутствующие. Богатырь прогудел:
– Это я ещё штраф за безбилетный проезд не учёл.
– Ну, ты загнул, Вася, – затрепыхался я. – У меня тоже страшный моральный ущерб имеется, потому пятый пункт можно и аннулировать взаимно.
– Я и так тебе по-дружески посчитал, как побратиму Семёныча. Нас с ним двое, и морали две, а ты один. Два минус один, остаётся пять.
Его способности к арифметике меня потрясли. Я сполз ещё глубже в яму.
– И это всё я обещал оплатить? Чем? Кровью?
– Ты не уточнил, в какой валюте. Но мы, сибиряки, не привередливые. Золотишком сойдёт.
– Да откуда у меня? – я развёл лапы и крылья, дабы все убедились, что ни грана золота не прячется за пазухой, ибо таковой у дракона не имеется вовсе.
– Ты же хвастался, у тебя полная пещера сокровищ.
Я? Не мог я хвастаться тем, чего отродясь у меня не было – ни пещеры, ни сокровищ. Может, я книги Горыхрыча имел в виду? Но и чужим богатством я не стал бы хвастаться даже во сне. Главные сокровища драконов – мудрость и родовая память. Наверное, мудрость растранжирили предыдущие поколения, потому как мне, последнему отпрыску рода Велесова, досталась только родовая память. Это наше истинное сокровище. Я начал объяснять Васе, что меня не так поняли.
Седой скромно кашлянул, прищурившись на богатыря:
– Ты, Вася, не лез бы поперёк дядьки Семёныча в пекло. Всё это ерунда.
А Дима тихо сказал:
– Гор, ты ведь тоже можешь неправильно предъявленный счёт понять. Скажем, как гнусное вымогательство? А ты у нас парень горячий. Так ведь?
Я пожал крыльями и одновременно кивнул. Наверное, выглядело это угрожающе, потому что богатырь опять меня понял как-то по-своему: он исчез из поля зрения, зайцем сиганув за насыпь.
Семёныч одним движением отчаянно махнувшей руки списал все расходы:
– Да гори всё синим пламенем! Там, кроме тебя, и молния побывала, Гор. На неё раззор и спишем, – и он повернулся в сторону богатырской обороны. – Вася, вылазь, не позорь род человеческий. Я всё уладил.
Пристыженный богатырь выбрался из-за насыпи. Отряхнулся.
Грустные глаза Семёныча снова повернулись ко мне. В этот момент он до боли напомнил мне деда. Не внешне – какое может быть сходство между драконом и человеком? – а чем-то до жути глубинным. Что-то в этом человеке было, какая-то тайна. И говорил он совсем не так, как люди по телевизору.
– Ты не серчай на моего товарища, брат Гор. Тут я виноват больше всех. Испугался, что Васю за тот вагон до смерти забьют. Парень-то охранять должен был, а я помощником вызвался, да сам его и попутал, старый бес. В столицу думал парня с тобой отправить, жизнь ему сохранить – там затеряться проще, чем даже в тайге. Не в норе же нам теперь прятаться, как гадюкам подколодным.
Меня пробрал озноб, но снаружи ни чешуинки не шелохнулось. Это совпадение. Не может человек знать о наших истинных жилищах. Драконы зачахли в таких норах, прорытых в вечной мерзлоте Сибири. И нет у нас будущего. Совсем.
Но самое паршивое – мне довелось так вмешаться в жизнь этих двоих людей, что у них тоже нет будущего. Точнее, оно в какой-то степени есть, но туманное с нулевой видимостью.
Драконы всегда оплачивают долги. Это кодекс чести.
Я поковырялся в складках шкуры. Нет, не держим мы камней за пазухой. Зато есть у нас пара потайных мест в теле – рудиментарные жаберные щели, оставшиеся в наследство от морского периода драконьей жизни. Очень удобные врождённые карманы, даже с клапаном.
В одной щели теперь лежала дедова папка, карта и портрет отца. В другой – коллекция склонного к сентиментальности молодого дракона: первый зуб, косточка моей первой добычи, обломок скорлупы, из которой я вылупился, и прочая мелочь. У старых драконов уже личных карманов не хватает для хранения нажитого добра, вот они и привязываются к пещерам, не в силах бросить далеко не лучшую часть себя.
Вытащив пару невзрачных как стекляшки камней величиной с перепелиное яйцо, я протянул их Семёнычу.
– Это алмазы. Не огранённые. Хватит оплатить ущерб от нашей вечеринки?
Вася энергично мотнул бритой головой. Семёныч кивнул, посмотрел сквозь камень на солнце.
– Благодарствую, Гор. И одного на двоих с лихвой хватит.
– Второй – подарок на память, – вздохнул я.
Любому дракону тяжело расставаться с сокровенным. Если насильно расстаёшься – обидно, а добровольно – обидно вдвойне, потому как обижаешься ещё и на того, кто принял дар. Нет, чтоб благородно отказаться…
– А, может, лучше вместе в столицу подадимся? – предложил Семёныч. – Ресторацию сибирской кухни откроем…
– Не могу вместе. Опасно вам со мной быть.
– Да уж не опасней, чем с людьми.
– А здесь вас не будут преследовать?
– Теперь-то откупимся, не переживай. Мы твои должники, брат-инопланетянин. Ты нам жизнь спас. Мимо полетишь – заглядывай в гости. Адресок запиши.
– Я запомню.
– Как говорится, лучше тупой карандаш, чем острая память.
Семёныч назвал адрес, один алмаз спрятал в прореху на замызганном ватнике, второй отдал Васе.
– Прощай, Гор. Бог тебе в помощь, хоть ты и нехристь, и змей в придачу.
В душевном порыве он попытался братски меня обнять. В этот момент богатырь, хмуро стоявший поодаль, метнулся к Диме, обхватил сзади за плечи и приставил к виску кулак. Из кулака выглядывало что-то чёрненькое, вроде короткого елового сучка.
– Порешу твоего кореша, змей! Давай сюда всё!
– Ты что, Вася? – седой в изумлении всплеснул руками. – Не позорь человечество перед инопланетным гостем!
– Да какой он, нахрен, инопланетный? Змей поганый, недобитый. Слыхал я про таких в детстве. Мамка в книжках читала.
У Семёныча задрожали руки, и он сунул их в карманы ватника. Попытался вразумить обезумевшего:
– Отпусти парня, будь человеком.
– У его змеюки алмазов куры не клюют, а ты двум стекляшкам обрадовался, козёл старый. Пусть сокровища выкладывает, иначе заложника порешу!
– Не обижай побратима.
– А я с поганью не братался!
Студент пнул грабителя по ногам. Тот, левой рукой стиснув Димино горло до посинения, гаркнул:
