— Стоит, — отрезала я и тут же мягко добавила: — Иначе как он поверит в мою честность и кротость?
— Вы могли бы…
— И вот этим утром мне пришла в голову блестящая мысль. Она преисполнила мое сердце восторгом: я сделаю ему подарок!
— Подарок — это здорово, принцесса, подарок — это замечательно, — забормотал Хоррибл, пятясь вместе с тележкой к выходу.
Я быстро подтолкнула ногой пуфик, блокируя колесики, и пока слуга возился, пытаясь их высвободить, продолжила как ни в чем не бывало:
— Вот и я так подумала, поэтому прошу устроить встречу с ним.
Хоррибл резко оставил попытки.
— Зачем вам встречаться?
— Чтобы обсудить кое-какие нюансы. — Я обезоруживающе улыбнулась и почесала щеку.
— А вы можете сделать подарок, не покидая башни и не видясь с ним? Я все передам слово в слово.
Я накрыла его руку своей и мягко ответила:
— Нет.
* * *
— Нет.
— Но я еще ничего не сказала! — возмутилась я и покосилась на плеть, которую Кроверус красноречиво оставил на краю стола. Он просматривал какие-то письма в своем рабочем кабинете, а я стояла напротив, как нашкодившая студентка в кабинете ректора. Почему-то многим этот способ выказать пренебрежение кажется удачным — принимать вас во время разбора ужасно важной корреспонденции.
— Хоррибл передал, что ты хотела о чем-то попросить, так вот: просьба отклоняется. Возвращайся в башню. Хоррибл! — Слуга тут же выглянул из-за двери. — Проводи.
— Нет, стойте, — я невежливо вытолкала слугу в коридор и снова захлопнула дверь. — Это связано с моей аллергией.
Взглядом дракона можно было гвозди забивать.
— Подарок, который ты собиралась мне сделать, связан с твоей аллергией?
— Напрямую, — кивнула я. — Помните, вы вчера спрашивали, нельзя ли как-то решить этот вопрос. Тогда я постеснялась сказать, что сыпь у меня появляется от волнения, а в новом месте я всегда испытываю беспокойство. Ваш замок — новое место.
— Хочешь сказать, у тебя аллергия на мой замок?
— Да, то есть нет, вернее, не совсем. — Я глубоко вздохнула и сцепила пальцы на груди: — Есть одно занятие, которое действует на меня успокаивающе. Уверена, оно послужит лучшим лекарством. К тому же оно совершенно безобидное. Невиннее некуда.
— И это?..
— Вышивание.
Дракон поднял бровь. Дракон опустил бровь. Фыркнул, выпустив облако серебристого дыма и опалив искрами края письма, которое держал. Тут же принялся раздраженно сбивать тлеющий огонек ладонью. Я потянулась помочь, опрокинула чернильницу и залила радужной лужей пергамент.
Зато потушила.
Целую минуту стояла тишина. Я уже подумывала позвать Хоррибла, когда Кроверус едва слышно прошелестел, не поднимая глаз от испорченного письма:
— Вышивание? И это все?
Я посмотрела на бьющуюся на виске жилку, на когти, пробороздившие в лакированной поверхности канавки…
— Д-да… а еще, — остальное я выпалила на одном дыхании, — хотела бы снова посетить темницу.
— Зачем? — удивился он, забыв даже разозлиться.
— Чтобы научиться смирению и покорности, как вы того желали.
— Я думал, ты это и так умеешь.
— Чтобы еще лучше научиться, — раздраженно ответила я, — сильнее проникнуться, так сказать, и помнить, что бывает с теми, кто вас ослушается.
Он наконец поднял черные глаза в обрамлении серебристых ресниц, и меня опалило с ног до головы. До чего же взгляд может быть выразительным… и завораживающим.
— Хорошо.
— Хорошо? — не поверила я.
— Хорошо.
Дракон внезапно поднялся, обошел стол, навис надо мной — по-другому не скажешь — и упер пристальный взгляд в грудь. Я невольно подтянула край выреза. Когда Озриэль вот так смотрел, я не ощущала неловкости, было даже лестно, но тут почувствовала, что заливаюсь краской, да еще и кожу защипало как раз в том месте, куда он уставился.
— Что там у тебя?
— Э-э, что вы хотите этим сказать? Да как вы вообще… то есть разве можно и…
В голове проносились варианты один другого обиднее: самым правдоподобным показался намек на небольшие размеры.
Дракон протянул руку, поддел когтем цепочку и вытащил рубин фортуны наружу. Жжение прекратилось, и я с удивлением поняла, что кожу щипало как раз в том месте, где он висел. Точно такая же реакция была и вчера, когда Глюттон Медоречивый сошел с пьедестала.
Я настороженно наблюдала, как Кроверус вертит рубин, хмуро вглядывается в грани, и пыталась определить, знает ли он про кровеит.
— Так что это, принцесса?
— Всего лишь побрякушка, — ответила я как можно небрежнее. — Подарок от папы на прощанье.
В какую-то секунду почудилось, что дракон снова разозлился: ноздри раздулись, сам он весь напрягся и изучающе посмотрел на меня, но потом хмыкнул и разжал пальцы. Кулон упал на место.
— Я не хочу, чтобы ты его носила.
— Но… — Вверх по его горлу поползло свечение, воздух резко нагрелся. Я сглотнула. — То есть, конечно, как пожелаете, господин Кроверус.
Он протянул руку. Я нехотя сняла кулон через голову и опустила его на раскрытую ладонь, до последнего удерживая цепочку. Дракон сомкнул пальцы в кулак, и пришлось ее отпустить. Сунув камень в нагрудный карман, он вернулся за стол.
— Ты еще здесь?
— Уже ухожу, господин Кроверус, спасибо, господин Кроверус, — я отворила дверь и занесла ногу за порог. — Ох, и последнее, чуть не забыла…
* * *
— Что это? — спросила я у Хоррибла, роясь в корзинке, которую он мне вручил.
— Все необходимое для вышивания. А нитки даже с флюоресцирующим действием, так что сможете работать и в темноте.
— А иголка тоже светится?
— Нет, иголка обычная, — расстроился слуга. — Это помешает?
— Моей задаче? Ничуть. Скажу больше: никто и ничто не помешает мне достичь цели.
— Закончить вышивку?
— Именно.
Я заявила, что собираюсь изобразить какой-нибудь эпический эпизод из драконьей истории, однако для этого мне нужна иллюстрация в качестве образца. Не без скрипа, но удалось-таки вытянуть из Кроверуса разрешение посещать еще и библиотеку. В сопровождении Хоррибла, разумеется.
Мы с ним как раз только что оттуда вернулись. После недолгих поисков подходящий том был найден: «Достоверная история драконов с древнейших времен и до наших дней». Пролистнув пару глав, представила себе автора — такого же распухшего от самодовольства, как и его книга. Зато картинок много. И на каждой главными действующими лицами были, конечно, драконы. Встречались и другие представители волшебного и обычного народов, но лишь затем, чтобы оттенить своей неправотой мудрость драконьего племени.
