Эти мысли приходили в голову и мне. Она от меня отказалась и не заботилась, но все же родила, хотя могла избавиться от такой обузы сразу, как узнала о беременности. Да и я не могу спокойно смотреть, как ее собираются убивать, и ничего при этом не делать. Пусть она мне совсем не нравится. Но все же мать…
— Я собираюсь его заменить, — неохотно ответила я. — Во всех этих кремах основа одна, возьму обычный омолаживающий. На него и заменю. От такого точно вреда никакого не будет.
— А если все-таки ничего такого плохого в этом креме не будет? — страдальчески сказала Регина.
В таком удачном во всех отношениях месте для работы — и вдруг происходят какие-то противозаконные вещи? С этим она никак не могла смириться.
— Предлагаешь уточнить у иноры Эберхардт?
Регина невольно хихикнула, представив, как я обращусь с подобным вопросом к хозяйке. Воображение всегда было ее сильной стороной.
— Хотела бы я на это посмотреть, — заметила она.
— А если ничего такого в этом креме не будет, то меня просто выгонят с работы, если узнают, — пояснила я. — Но омолаживающий крем хороший, хоть и дорогой, у меня на него все деньги, что есть и с продаж получу, уйдут.
— Ты его покупать собралась? — поразилась Регина.
— А что я, по-твоему, воровать должна? — возмутилась я.
— Не знаю, все так странно, — неуверенно сказала она. — Если инора Эберхардт поступает нечестно, чего тебе с ней церемониться? Может, тебе с этим Рудольфом, который от конкурентов, договориться? Пусть они тебе помогут.
Она воодушевилась. Идея ей показалась просто великолепной.
— Ага, — скептически ответила я, — пообещать они могут все, что угодно, да только что их заставит потом выполнять свои обещания? Если они пытаются рецепты получить незаконными методами, то у меня есть определенные сомнения в их честности. Я не собираюсь ничего воровать и им передавать, а это наверняка будет условием получения от них помощи.
Регина погрустнела. Будущее выглядело уже не столь радостным. До нее дошло, что если все окажется так, как я подозреваю, то я могу даже не дожить до ее выхода из приюта. «Уехала к родственникам. Куда? Она не говорила. Как это нет родственников? Нашлись, значит». И кто меня будет искать? Да никто, никому я не нужна…
Свидание закончилось, а Регина так ничего и не смогла посоветовать. Сначала она всерьез не восприняла мой рассказ, затем слишком испугалась, а там и время моего посещения истекло. От предложения навестить сестру-смотрительницу я вежливо отказалась. После того как я узнала, что меня столько лет здесь обманывали, желания разговаривать с кем-то из монахинь не было. Возможно, мне и дали бы ценный совет, но более вероятно — подсунули опустевшие накопители и даже особенно не слушали бы. Наверняка мой уход нанес серьезный финансовый урон приюту — вон с каким сожалением монахиня посмотрела на меня после отказа. Я бы еще подумала, если в обмен на заполнение приютских накопителей мне разрешили бы дополнительное свидание с Региной или это продлили бы. Но сестра-смотрительница ясно мне сказала — исключения для нас с подругой не будет. Так что я вежливо попрощалась с дежурной монахиней и пошла к выходу. Сегодня у меня была назначена еще одна встреча, которая меня не привлекала. Может, она не состоится?
Но Рудольф уже ожидал меня рядом с домом. Он нетерпеливо прохаживался, посматривая по сторонам, и лишь только меня заметил, сразу расцвел в улыбке и пошел навстречу. Ждал он проявления счастья и от меня, но я на этой неделе полностью истратила запас улыбок, так что пришлось ему обойтись без моей.
— Вы совсем нерадостная, Штефани, — заметил он сразу, как поздоровался. — Что-то случилось?
Во взгляде его было жадное любопытство, словно он надеялся — я сейчас растаю и начну выкладывать все тайны, как свои, так и чужие. Но я откровенничать с посторонним человеком не собиралась.
— Я подругу навещала. Ей в приюте сейчас очень одиноко, — пояснила я.
— В приюте? — удивленно переспросил он. — У вас в приюте подруга?
— Я тоже воспитывалась в Королевском приюте, — с вызовом сказала я. — Ничего удивительного нет в том, что у меня там осталась подруга.
Какая разница, будет он знать, что я незаконнорожденная или нет, если у него ко мне лишь профессиональный интерес? Да и был бы интерес личный — все равно лучше сразу честно сказать, такое не утаишь.
— Я смотрю, строго вас там воспитывали, — улыбнулся Рудольф. — Вы совсем на сироту не похожи.
— Ничего не могу с этим поделать.
— Я думал, вы родственница иноры Эберхардт, — продолжил он. — Вы с таким достоинством держитесь.
— Но теперь вы знаете, что это не так. Возможно, сейчас жалеете, что меня пригласили? — резко ответила я. — Так я могу с вами никуда не идти.
— А почему я должен жалеть? — удивленно спросил он.
— Я оказалась совсем не той, какой вы думали, — пояснила я. — Не состою в родстве с хозяйкой лавки. Да и вообще — в родстве ни с кем.
Я с вызовом на него посмотрела, готовая развернуться и уйти прямо сейчас, скажи он что-то обидное про мое происхождение.
— Чувствуется, для вас это больная тема, — сказал Рудольф и все же уместил мою руку на своей. — Штефани, я пригласил именно вас. И мне совсем не важно, кто ваши родители, поверьте.
Конечно, ему теперь кажется, что будет много проще уговорить меня передать им хозяйские секреты. Руку я убирать не стала — не хотела выглядеть глупо, но внутри у меня все напряглось от ожидания расспросов на интересующие его темы. Он переходить к ним не торопился. Спрашивал, чем мы занимались в приюте и как я попала в лавку иноры Эберхардт. От этих хождений вокруг да около настроение мое, и так не радужное, начало портиться еще сильнее. Не помогло и то, что мы наконец дошли до маленького ресторанчика, где Рудольф собирался кормить меня ужином. В обмен на нужную ему информацию, как я понимаю. Меню я повертела в руках и положилась на выбор моего спутника. Сами блюда сейчас занимали меня крайне мало, и не разбиралась я в них совершенно. Да и в напряжении от ожидания его расспросов мне было все равно, что есть. Вкуса я почти не чувствовала, от вина решительно отказалась — еще не хватало туманить голову и упрощать ему задачу. А то ведь и правда могу сболтнуть что-то лишнее.
— Штефани, а почему вы не пошли учиться в Академию? — внезапно спросил он.
— В приюте уверяли, что моего Дара для этого недостаточно, — ответила я.
— Недостаточно?
Посмотрела я на Рудольфа неодобрительно. Что за глупая привычка переспрашивать? Как будто второй раз при ответе на тот же вопрос я могу сказать что-то другое.
