Семён, чтобы не стоять над душой и не мешать отцу Вуди, отошёл в сторонку и оттуда принялся разглядывать заколдованную дверь.
Дверь заколдованной не выглядела. Не было на ней никакой магии! Следы взлома были, слабые следы, еле видимые: пытались дверь открыть, и не один раз пытались, а следов магии – не было. Вообще.
Дверь как дверь, дубовая, крепкая… Очень крепкая – устояла и перед топором, и перед ломом, или чем там её открывали.
Никаких приметных выступов или отверстий на гладкой поверхности двери не имелось, была только одна ручка, витая, массивная. И всё. Как хочешь, так и открывай… Семён даже засомневался – а, может, это самая обычная дверь? Железная, бронированная. Только прикрытая сверху декоративным слоем древесины. И которая открывается каким-нибудь потаённым рычагом, или одновременным нажатием на определённые камни в стене. И никакого колдовства, одна голая механика…
– Семён, ну что там? – подал голос медальон. – Есть что необычное? Магия какая есть?
– Нету, – разочарованно ответил Семён. – Во всяком случае, я пока ничего не обнаружил.
– О, – уважительно сказал Мар. – Видать, магия супер-пупер высшего порядка! Невидимая и неощутимая.
– Или её здесь нет вовсе, – отрезал Семён. – И не было.
– Ну да, – не поверил медальон, – скажешь ещё! Тогда бы дверцу давным-давно открыли бы. Против лома нет приёма! Это тебе любой грабитель скажет: и начинающий, и опытный.
Семён не ответил, потому что Мар был прав.
Тем временем отец Вуди, заглядывая в свой потрёпанный справочник, налил в плошку всяческих снадобий, понемногу из разных бутылочек, и, продолжая сидеть на корточках, принялся старательно размешивать варево костяной ложечкой; в воздухе запахло чем-то пряным и вкусным. Как в кондитерском цехе.
У Семёна от запахов забурчало в животе: он давно не ел. Гостеприимный граф Локир не удосужился покормить специалистов-алхимиков, сразу погнав их на работу.
– Ну-с, – монах достал из сундучка кисть-помазок, – думаю, наше взломное зелье готово. Попробуем, попробуем… – отец Вуди макнул кисть в варево и, не вставая, осторожно провёл ею по стыку двери и дверного косяка, возле витой ручки. Там, где по идее должен был находиться замок.
Семён крякнул от неожиданности: магия была. И ещё какая магия!
В тех местах, где прозрачное взломное зелье легло на дубовую поверхность, внезапно разлилось нежное перламутровое зарево. Словно монах красил дверь фосфорной самосветной краской: медленные подтёки зелья прочерчивали на двери узкие перламутровые дорожки.
– Ничего не понимаю, – пожаловался Семён непонятно кому. – Колдовство-то, оказывается, есть, а я его не увидел. Странно как-то получается…
– Нету колдовства, – отец Вуди продолжал аккуратно водить кистью по стыкам двери. – Нету! Сколько можно тебе говорить… Да если бы оно и было – кто ж его увидеть может! Одни лунные колдуны, разве что. Нормальный человек магию не видит… да и не должен видеть. Не для того глаза ему даны, чтобы на всякую пакостную ересь глядеть! – монах встал на ноги и продолжил свою работу, постепенно превращая тёмную дубовую дверь в нечто сияющее. Сияющее только для Семёна с его ненормальным умением видеть всякую пакостную ересь.
– Ты нашего падре-моралиста не слушай, – с насмешкой в голосе посоветовал Мар Семёну. – Он, понимаешь, человек крепких убеждений. Сказано – нету колдовства, значит, его нету. И аминь во веки веков! Ты лучше не отвлекайся, а ищи источник колдовства. Должен он быть, обязательно должен! Взломные снадобья вряд ли эту дверцу откроют… Это тебе не кабацкий ящик с медяками. Думай, Семён, напрягай мозги. И я покумекаю, – медальон умолк.
В это время падре-моралист закончил работу: он уронил на пол кисточку и нетерпеливо подёргал дверную ручку – дверь не открылась. Тогда отец Вуди навалился на дверь плечом – но и теперь она не подалась. Монах зло выругался, отошёл на шаг и с размаху саданул в дверь ногой. После чего с завыванием рухнул на пол, схватившись за стопу; дверь, разумеется, как была закрытой, так закрытой и осталась.
– Эдак и покалечиться недолго, – сочувственно заметил Мар. – Вот же настойчивый! До дурости… Семён, походи-ка по коридору, пока святой отец самоистязанием занимается. Может, где в стороне что-нибудь нужное найдёшь. Знак какой или подсказку. Или призрака-дедушку встретишь, потолкуешь с ним о деле. А почему бы и нет?
– Дельная мысль, – согласился Семён. – Здравая. Отец Вуди, я пока по коридору прогуляюсь, осмотрюсь. Сдаётся мне, что не так просто эта дверца открывается… Не зельями.
– А чем же ещё? – удивился монах, лёжа на полу и растирая ушибленную ногу. – Если ты какие потайные рычаги-кнопки найти хочешь, то бестолку это… Попробую-ка я жабью травку в смесь добавить, – решил отец Вуди, садясь перед треножником по-турецки. – Жабью травку и цветок мертвеца. Вонь, конечно, будет преизрядная, но…
– Тем более прогуляюсь, – решил Семён и направился по коридору вглубь: медленно, неторопливо, внимательно глядя по сторонам.
Длинный коридор, с рядами одинаковых дверей по обе стороны, освещался слабо – маленькое грязное окошко в торце коридора выходило на северную сторону замка и света давало чуть-чуть. Наверное поэтому Семён почти сразу заметил тускло светящееся оранжевое пятно на стене между дверями, на полпути к окну: пятно по своей форме было точь-в-точь как заколдованная дверь, об которую только что расшибся старательный отец Вуди. С той лишь разницей, что было раза в три меньше: оранжевый прямоугольник находился аккурат между полом и потолком на той же коридорной стене, где располагалась и зачарованная дверь.
– Есть, – прошептал Семён, останавливаясь напротив пятна. – Мар, ты не поверишь, но, кажется, я нашёл то, что нужно. Чётко выраженную магию нашёл! Оранжевого цвета.
– А я что говорил, – довольным голосом сказал медальон. – Я тебе всякой ерунды не насоветую! Опытный я. Мудрый.
– Несомненно, – согласился Семён. – А теперь, мудрый ты наш, помолчи немного: я работать буду. – Семён укоротил рукава своей сутаны и хотел было внимательно осмотреть пятно, как в наступившей тишине внезапно раздался глухой удар и невнятный вопль. Семён обернулся на звук: отец Вуди опять ушибся, но на этот раз плечом и головой; в коридоре стоял мерзкий запах, как от сгоревшего столярного клея. Видно, монах испробовал новое взломное зелье. С жабьим цветком мертвеца.
– Есть же на свете упёртые люди, – вздохнул Мар. – Ей-ей, он телец по гороскопу! Круторогий.
Давай, Семён, не отвлекайся. Работай. Надо побыстрее дверь открыть! Не для графа, а для отца Вуди. В лепёшку ведь расшибётся, неугомонный…
– Эт-точно, – согласился Семён и, не обращая внимания на охи-ахи и причитания ушибленного монаха, вплотную занялся оранжевой магией.
