Нас было всего двадцать три человека, и мы целенаправленно шли на захват замка. Может быть это безумство? Нет, трезвый расчет, ибо было известно, что укрепления Кольгримссона старые и ветхие, а охраняют этот замок в отсутствие хозяина всего несколько старых викингов. Ну, а поскольку местный владетель ярл Кари Кольгриммсон, наверняка, принимал участие в морском сражении, то, даже если он уцелел, сейчас сей непутевый отпрыск боевитого родителя находился в Ютландии или в Росскилле, и нам помешать никак не мог. Значит, наша ватага могла сделать, что наметила, и ни о чем особо не переживать. Конечно, ушки надо держать на макушке и постоянно оглядываться, а то местные бонды могут взбунтоваться и в голову топор вогнать. Но мы расслабляться не собирались.
"Яровит" прошел вглубь Факсе-Бугта, и ближе к вечеру мы увидели стоящий на высоком холме деревянный замок. Четыре башни, не очень высокие стены, метров пять по высоте, а за ними несколько жилых построек и донжон. На берегу пять причалов, из которых два вот-вот могли развалиться. От них вверх уходила дорога, которая упиралась в хлипкие ворота замка, а в километре дальше по берегу находилась большая рыбацкая деревушка. Вот и весь феод ярла Кари Кольгриммсона. Не густо, однако. Но мне для начала пойдет, больно место удобное, гавань хорошая, в водах рыбы много, а дальше вглубь суши превосходные сельхозугодья.
Шнеккер прижался к причалу, который выглядел наиболее крепким, и варяги, уже вооруженные и готовые к бою, посыпались на берег. Для охраны корабля оставалось восемь воинов, у каждого из которых было по два арбалета, а остальные ватажники, со снаряженными самострелами и абордажными крючьями за спиной двинулись к замку. Двести с лишним метров отмахали на одном дыхании и остановились рядом с воротами, которые, конечно же, были закрыты. Наверху появилась голова в старом побитом шлеме, и раздался окрик на датском:
— Кто такие!? Уходите! Это замок грозного Кари Кольгриммсона!
— Открывай ворота старик! — отозвался я и сам не понял как, но сказал это на тоже на датском. — Твоего ярла сейчас в Большом Бельте рыбы доедают, а мы варяги с Руяна!
Тишина. На привратной башне шевеление, а затем приходит чувство опасности.
— Дзи-нь! — слышится звук спускаемой тетивы лука, и моя левая рука вскидывает щит.
— Дзан-н-г! — Выпущенная стариком стрела ударяется прямо в бронзовый умбон. Затем она отлетает в сторону, и я выкрикиваю: — Стрелки!
Щелкают арбалеты, варяги бьют точно и вниз валится сразу два человека. Видимо, охранники не ожидали от нас такой прыти и точной стрельбы, и в итоге и получили свое.
— Крючья! — даю я вторую команду.
Сразу четыре человека раскрутили абордажную снасть и вверх полетели металлические кошки. Зацеп! Рывки! Держит! Пошли воины!
Ловкие варяги, не хуже витязей-храмовников, с которыми я в прошлом году брал замок Валлеборг, под прикрытием стрелков поползли наверх и вскоре оказались на башне. Наверху раздался характерный звон металла, неразборчивые выкрики на датском и потом все стихло. Снова тишина, а затем ворота распахнулись, и к нам с Самородом подскочил легко раненный в левую руку воин, который доложил:
— На башне всего трое стариков было. Двоих убили, а один сдался. Во дворе никого и темно, домочадцы попрятались и ждут, что дальше будет.
— Что с рукой? — уже направляясь внутрь, кивнул я на руку варяга.
— Зацепил меня один из стариков, — воин весело ухмыльнулся. — Ничего серьезного.
Мы вошли во двор замка. Зажглись факелы, которые рассеяли ночную тьму, и началось веселье. Для начала варяги вышибли запертую изнутри дверь донжона, а затем вломились внутрь. Крики и глухие звуки ударов, а спустя несколько минут очередной доклад:
— Здесь только женщины и дети, около трех десятков.
Было, я направился внутрь, но тут из земляной конуры под стеной донжона выполз здоровенный косматый мужик с увесистой дубиной в руках.
— У-а-а-а!!! — громкий крик непонятного противника разнесся над стенами, и он занес свое оружие. Этот подлец хотел проломить мне голову, но он был не воин. Я поймал его на замахе и кромкой щита врезал ему в челюсть. Он упал, словно подкошенный, и тут же к нему подскочили варяги, которые стали бить его ногами. Лупцевали здоровяка крепко и, скорее всего, просто забили бы. Однако тут он прохрипел на венедском:
— Земирадушка…
Это было славянское имя, поэтому воины сами по себе без команды прекратили его избивать, а окровавленный мужик встал на колени и, размазывая по лицу кровь, стал жалобно всхлипывать:
— Земирадушка хороший… Земирадушке больно…
— Ты кто? — спросил я у него.
— Земирадушка любимый траллс господина Кари, — пролепетал он.
При свете факелов я заглянул ему в глаза и не увидел в них ничего осмысленного. Передо мной был идиот и, повернувшись к пленному дану, еще крепкому, но хромоногому старику, я кивнул на здоровяка и задал ему вопрос:
— Кто это?
Датский ветеран, который, наверняка, не один раз ходил в земли венедов, насупился, но ответил:
— Земирад раб. Его еще ребенком в землях вагров под Ольденбургом отловили. Он ничего не соображает, ум за разум зашел. Но его держат, чтобы вместо собаки был, у этого раба нюх хороший и он на всех чужаков бросается.
В душе все закипело, как же, венеда за пса дворового используют. Однако я сдержался и задал старику следующий вопрос:
— И много у вас в замке рабов?
— Полный барак, полсотни душ, и в деревне у рыбаков десятка два.
— А сколько среди них венедов?
— Половина.
— Веди к бараку.
Жилье рабов находилось рядом. Дверь открылась, свет факелов осветил помещение и я огляделся. Десятки людей сидели на земляном полу без всякой подстилки и их внешний вид бил по нервам. Струпья, множество ран и синяков, в волосах и на коже жирные вши, одежды почти нет, в глазах апатия и у всех сильное истощение. А в воздухе висел такой смрад, что я молча вышел наружу и прежде чем открыл рот отдышался.
Наконец, дыхание восстановилось. За моей спиной варяги объясняли пленникам, что пришла свобода, а я посмотрел на датских женщин и детей, которых воины вытаскивали из донжона, и взглядом отыскал Саморода. Капитан находился неподалеку, только что вышел из замковой кузницы, и я окликнул его:
— Ранко!
— Чего Вадим? — отозвался он.
— Всех датских пащенков в рабские бараки. Земирадушку сумасшедшего с ними кинуть. Баб воинам на поток. Рабов, кто из наших, освободить. На башне выставить стражу. До утра гуляем, но без хмельного, а потом в деревню наведаемся.
Варяг, с которым мы пару раз крепко спорили на тему обращения с мирными гражданами и грабежа, усмехнулся и кивнул, мол, моя правда. Ну, а я, признав, что Женевские Конвенции двадцатого века к двенадцатому столетию от Рождества Христова ни разу не применимы, начал обход своего владения.
