Глава 8
– Рикен и его жена ужинали в среду вечером «У старого виноградаря»?– Нет… По правде говоря, они приходили туда от случая к случаю, когда бывали при деньгах или когда кто-нибудь их приглашал. В среду они появились там около половины девятого. Вошел один Фрэнсис.– С кем он разговаривал?– Когда я его увидел, он спрашивал у Боба, там ли Карю. Тот ему ответил, что Карю нет, и он ушел.– А вы с женой долго сидели в ресторане?– Мы ушли оттуда около девяти. Гуляли четверть часа… Вернулись домой, и Жослин тут же легла спать.Они говорили вполголоса, тишину двора нарушал только шум машин, проезжавших по бульвару Гренель. Улица Сен-Шарль, куда вели ворота, была пустынна, и только вдали иногда мелькал силуэт прохожего.– Что делали вы?– Я пошел пожелать детям спокойной ночи… Действительно, обе его предыдущие жены жили в том же доме — одна с двумя детьми, другая с одним.– Вы делаете это каждый вечер?– Если прихожу не поздно.– Вас охотно принимают?– А почему бы и нет? Они понимают, что по-другому я поступить не мог.– Значит, в один прекрасный день вы можете оставить и Жослин ради другой женщины?– Знаете, я не придаю этому большого значения… Обожаю детей… Велик был Авраам.Трудно было сдержать улыбку, потому что на сей раз он говорил совершенно искренне. За банальными шутками чувствовалась очень доверчивая душа.– Я немного задержался у Николь. Это вторая… Знаете, случается иногда возвратиться к старому.– Жослин знает об этом?– Ее это не волнует… Будь я другим, она не была бы со мной.– В котором часу вы ушли?– Я не посмотрел… Вернулся к себе, перезарядил аппарат, утром мне нужно было рано фотографировать. Потом подошел к окну, открыл его… Я открываю окно каждую ночь сначала настежь, чтобы проветрить комнату, а потом слегка прикрываю, не могу спать в духоте ни зимой, ни летом.– Потом?– Закурил последнюю сигарету. Как сегодня, была лунная ночь. Я увидел: через двор прошли Фрэнсис и Софи. Они не держались за руки, как обычно, и о чем-то оживленно говорили.– Вы ничего не слышали?– Только одну фразу, которую Софи произнесла очень громко, и я подумал, что она чем-то недовольна. Она сказала: «Не строй из себя дурака. Ты об этом прекрасно знал…».– Он ответил?– Нет. Схватил ее за локоть и втолкнул в квартиру.– Вы и тут не посмотрели на часы?– Нет. Но я слышал, как на церкви пробило десять. Зажглось окно в ванной… Я закурил вторую сигарету.– Вы были взволнованы?– Да нет же, просто спать не хотелось. Налил себе стаканчик кальвадоса.– Вы находились в гостиной?– Да… Дверь в спальню была открыта, и я потушил свет чтобы не мешать Жослин спать.– Сколько прошло времени?– Я успел выкурить сигарету, которую закурил в квартире у бывшей жены, и вторую. Наверное, больше пяти минут.– Вы ничего не слышали?– Нет. Я увидел, как вышел Фрэнсис и быстро направился к воротам. Он всегда ставил свою машину на улице Сен-Шарль. Через несколько минут затарахтел мотор, и машина отъехала.– Когда вы спустились?– Через четверть часа.– Почему?– Я же сказал, не мог спать, хотелось поболтать с кем-нибудь…– А раньше у вас с Софи были какие-то отношения?– Вы имеете в виду, спал ли я с ней?.. Один раз… Фрэнсис напился, и так как больше выпить было нечего, он вышел, чтобы купить еще бутылку в бистро.– Она не возражала?– Ей это показалось вполне естественным.– А потом?– Потом… Рикен вернулся без бутылки, потому что ему не продали. Мы уложили его в постель… Больше мы к этому не возвращались…– Хорошо. Значит, вы спустились…– Подошел к двери… Постучал и, чтобы не испугать Софи, тихо сказал: «Это я, Жак!» Все было тихо…– Вам это показалось странным?– Я подумал, что они поссорились с Фрэнсисом и ей не хотелось никого видеть. Я представил, что она лежит на кровати разъяренная и заплаканная.– Вы постучали еще раз?– Стучал два или три раза, потом поднялся к себе.– И снова сели у окна?– Когда я надел пижаму, мельком выглянул во двор. Во дворе было пусто. В ванной Рикенов по-прежнему горел свет. Я лег и заснул.– Дальше? Рассказывайте.– Встал я в восемь, сварил кофе, пока Жослин спала. Настежь открыл окно и увидел, что в ванной у Фрэнсиса все еще горит свет.– Вас это не удивило?– Такое случалось и прежде. Я пошел на студию, где работаю до часу дня, потом пообедал с приятелем. В ресторане «Рида» у меня было назначено свидание с одним американским актером. В четыре я вернулся…– Ваша жена не выходила из дома?– Выходила за покупками… Пообедала и снова легла… — он понял, как комично звучит этот лейтмотив.– По-прежнему в ванной горел свет?– Да.– Вы спустились к ним?– Нет, я позвонил по телефону, никто не подошел. Должно быть, подумал я, Рикен вернулся, лег спать, потом ушел с женой, а свет забыл погасить.– Такое с ним бывало?– Это бывает с каждым… Мы с Жослин пошли в кино на Елисейские поля.Мегрэ едва не пробурчал: «Она там спала?» О его брюки терся кот.– Это чей?– Общий. Все бросают ему из окон кусочки мяса, а живет он на свободе.– Когда вы вернулись в четверг вечером?– Около половины одиннадцатого. После кино мы зашли в пивную, и я встретил там приятеля.– Свет?– По-прежнему… Но ничего сверхъестественного в этом не было. Рикены могли уже вернуться. Я позвонил. А когда и тут никто не подошел, я немного растерялся.– Немного?– Не мог же я заподозрить…– Итак…– Смотрите! Он и сейчас его не погасил… Не думаю, что он поглощен работой.– А на следующее утро?– Конечно, я позвонил снова и еще два раза днем, пока не узнал из газеты, что Софи убита. Я был в Жуэнвиле на студии, делал репортаж со съемок фильма.– Кто-нибудь подошел к телефону?– Ответил незнакомый голос. Помолчав несколько секунд, я предпочел повесить трубку.– Вы не пытались найти Рикена?Юге замолчал. Потом пожал плечами и снова состроил шутовскую гримасу.– Знаете, я все-таки не работаю на набережной Орфевр!Мегрэ, который машинально смотрел на свет, смягченный матовым стеклом, внезапно направился к квартире Рикенов. Фотограф шел за ним, кажется, поняв, в чем дело. Если Фрэнсис не работал и не спал, а свет горел по-прежнему… Он сильно постучал в дверь.– Откройте! Это Мегрэ.Он кричал так громко, что из соседней квартиры вышел человек в пижаме и с удивлением посмотрел на мужчин.– Бегите к консьержке… Спросите у нее отмычки.– Я как-то спрашивал, когда забыл ключ. Пришлось идти к слесарю.Для человека, играющего под простачка, у Юге было достаточно хладнокровия. Обернув кулак платком, он с размаху ударил по окну ванной, и оно разбилось вдребезги.– Быстрее! — крикнул он, заглянув внутрь. Мегрэ заглянул. Рикен, одетый, сидел в ванне. Из крана текла вода и переливалась через край. Вода была розовой.– У вас есть отвертка?– В машине.Сосед надел халат, вернулся и пошел к машине.Вышла его жена, и Мегрэ крикнул ей:– Позвоните врачу… Есть здесь поблизости телефон?Она удалилась, а сосед вернулся с домкратом, принялся взламывать дверь.Сначала она не поддавалась, потом затрещала. Еще два удара — выше, ниже, — и дверь распахнулась. Мужчина чуть не ввалился в квартиру.Остальное произошло как в тумане. Едва Мегрэ вытащил Фрэнсиса из ванны и поволок к дивану, подошел молодой врач, который жил в этом доме.– Когда это случилось?– Только что обнаружили.– Позвоните в «скорую помощь».– Есть надежды, доктор?– Черт возьми, не задавайте мне вопросов.Через пять минут во дворе стояла машина «скорой помощи». Мегрэ сел в кабину рядом с шофером. В больнице он ждал, пока делали переливание крови.Комиссар удивился, увидев там Юге.– Он выпутается?– Пока не знаю.– Зачем он это сделал, как вы думаете? — Комиссар ответил с вопросительной интонацией.– Может быть, потому, что считал себя слишком умным?Фотограф, конечно, не понял и посмотрел на него удивленно.Но сейчас Мегрэ думал о событии менее значительном, но, возможно, более серьезном в судьбе Рикена: о краже своего бумажника.
