Король умолк. Кажется, ему было слишком тяжело перечитывать это послание, хотя Элисса заметила, что пергамент разворачивали не раз и не два. Она протянула правителю Таллинора кубок с вином, и Лорис единым духом осушил его.
– Я должен закончить то, что начал. Найрия надеется, что я решусь сделать тебя своей королевой, поскольку именно такая пара должна править королевством, когда грядут беды. Не знаю, что она хотела этим сказать, но в то утро, перед тем как отправиться на ту прогулку… в день своей смерти… Найрия говорила мне, что во сне ей явилась женщина. Она сказала ей, что скоро над Таллинором нависнет страшная угроза, и понадобится немало сил, чтобы прокладывать королевству путь во времена испытаний. По словам Найрии, эта женщина говорила, что ты нужна Таллинору как никто другой, и что Джил должен стать прайм-офицером.
– Во имя Света, Лорис! – воскликнула Элисса. – И ты всему этому веришь?
Однако внутри у нее все перевернулось, лисе снова вмешивается в их жизнь.
– Я верю что нам суждено быть вместе. Яверю, что Найрия, которая даже в смерти осталась такой же великодушной и сильной, какой была при жизни, благословила наш брак, за одно это она заслуживает большей любви, чем я мог ей когда-либо дать. Яверю, что Джил должен стать прайм-офицером, и его надо к этому готовить… на то есть множество причин. А армию – к тому, что мирные времена скоро закончатся. Старый Меркуд предупреждал меня, но я слишком мало беспокоился об обороне Королевства. Еще бы, я правил столько лет, и за эти годы Таллинор ни разу ни с кем не воевал. В наши дни люди не знают ничего, кроме мира и процветания. Но Меркуд был необычным человеком, Элисса. Он знал то, что скрыто от других. И этот сон Найрии… Меня предупреждают. Я никогда не пренебрегал предупреждениями, а этим не пренебрегу тем паче. А теперь… Скажи, что ты тоже любишь меня, Элисса. Скажи, что мне это не почудилось.
Его слова набегали друг на друга. Он смотрел Элиссе в глаза, словно надеялся прочесть ответ раньше, чем он будет произнесен.
Молодая женщина молчала, пытаясь собраться с мыслями. Нет. Она слишком любит его.
– Япыталась запретить себе это, мой король. Я пыталась возненавидеть вас. Но у меня ничего не вышло. Я безумно люблю тебя, Лорис. И желаю тебя всем сердцем. Хотя чувствую, что предаю свою королеву.
Его глаза затуманились.
– Будь моей королевой. Будь рядом и правь вместе со мной.
Элисса перевела дух. Перед ее глазами встало лицо Тора, и она мысленно сказала своему супругу «Прости». А потом произнесла те слова, которые и надеялся услышать Лорис.
– Я буду вашей королевой, государь. И буду любить вас, пока смерть нас не разлучит.
Лорис обнял ее и прижал ее к себе. Потом их губы соединились, и поцелуй был долгим и сладким. Время исчезло. Исчезли привычные звуки дворца – во всяком случае, влюбленные их не слышали. Они стали единым целым. Любовь наложила на них свою печать.
Наконец, объятия разжались, и Элисса опустила голову на грудь королю. Ей казалось, что она плывет над землей – для этого было достаточно просто прикасаться к нему щекой… и хотелось лишь одного: чтобы это упоение никогда не кончалось. Потом она вспомнила про архалит и в ужасе отпрянула.
– Что такое? – Лорис ласково провел пальцами по ее волосам. Во имя Света, сколько раз он об этом мечтал.
– Но я все еще Неприкосновенная! У меня не может быть любовника – это запрещено. И тем более мне нельзя выходить замуж, даже за короля. Ты казнил людей и за меньшую провинность, государь.
– Найрия подумала и об этом, любовь моя. Она не один год убеждала меня изменить положение Неприкосновенных в Таллиноре. И вынужден признать: после того, как я распустил Инквизицию, народ Таллинора стал гораздо счастливее. Все это время я хранил верность старому закону. Его приняли давно, и в те времена он и в самом деле был благом для всех. Но Гот и его помощники сделали этот закон своим орудием и пользовались им, чтобы расправляться с неугодными. То же самое касается и Неприкосновенных. Считалось, что ребенок, рожденный от женщины, способной творить волшебство, вырастет чудовищем, которое уничтожит все вокруг. Это просто поверье, которому много веков. Есть легенда про Чувствующего, который едва не разрушил весь наш мир. Но теперь, думаю, нам пора стать мудрее, старше и идти вперед и не цепляться за вчерашний день с его пережитками.
Элисса слушала Лориса, и в груди у нее бушевала целая буря. Она была почти счастлива, но при имени Орлака у нее пробежал по коже озноб. Она все-таки дочитала Писания Нанака. Однажды Орлак вернется. Он не выдумка, не легенда. И он на самом деле намерен уничтожить Таллинор. Но сейчас ей не хотелось даже думать об этом.
– А что ты собираешься делать с Академией и Неприкосновенными?
– Академия – это наше сокровище. Пусть в ней продолжается работа, пусть она служит прибежищем для женщин-Чувствующих. Но они больше не станут приходить туда лишь потому, что больше нигде не могут укрыться от гонений. Нет, это будет их выбор. Пусть туда приходят лишь те, кто желает, чтобы их дар служил Королевству.
– А архалит?
– В этом больше нет нужды. Понимаю, те из вас, кто носит камень, уже не смогут от него освободиться. Но ни одну Чувствующую больше не заставят его носить. Вы все сможете вести обычную жизнь. Мы в долгу перед вами.
– О, Лорис! – Элисса порывисто обняла его. – Одного этого будет достаточно, чтобы твое правление запомнили на века. Ты дал свободу тем, кто так долго был в заточении…
Эта маленькая хвалебная речь явно понравилась Лорису.
– Неприкосновенным разрешат выходить замуж, – продолжал он, – но за их детьми какое-то время придется наблюдать. Старые привычки долго умирают.
– Я так тобой горжусь… Ты разрушил стены, которые лишают твое королевство силы. Ты готов открыть двери перед одаренными, поддержать их, и за это тебе воздастся сторицей, Лорис. Я знаю.
За этим последовал новый поцелуй – на этот раз более глубокий и долгий. Поцелуй, когда не хочется отрывать губы от губ.
Наконец, это произошло, и Элисса почувствовала, насколько устала. Она зевнула.
– Я должна идти.
– Может, все-таки останешься? Элисса улыбнулась.
– Нет. Пока мы не поженимся – нет.
– Ну, тогда встретимся за завтраком для утреннего поцелуя.
– Ты винишь себя? – спросила она, высвобождаясь из его объятий.
– Я уже много лет виню себя за те чувства, которые ты рождаешь во мне. Да, я любил тебя, продолжая любить Найрию. Но в этом письме она благословляет нас. Она хотела, чтобы после ее смерти мы соединились, поэтому на душе у меня мир. Я счастлив, что знал ее, и что она была моей королевой столько лет.
