— Какой я после этого эливенер!
И добавил, уже громче:
— Что творится в остальной части форта? Где те несчастные, что напали на цитадель Нечистого?
Вагр все еще сидел, оглушенный воспоминаниями о переходе своего семейства на юг. Ответил Аграв:
— Мы не встретили ни одного. Похоже, они ушли, или собрались где-то в гавани, куда мы не совались. Зато все трупы аккуратно убраны…
— Это я вижу и слышу, — ворчливо прервал его названный Вельдом, указывая на тучу парящих над гаванью трупоедов. Он замолчал, задумавшись о чем-то, мучившем его с того момента, как старик увидел первого же дружественного людям лемута. Его раздумья нарушил Рыбоед, заглянувший внутрь застенка:
— Ужас! А я думал, вы все наврали, чтобы заставить меня таскать воду.
— А ты, дурачина, возьми остатки воды и отмой лицо вон того несчастного. Кажется, это твой дядька, пропавший полгода назад, — отозвался Аграв, указывая на спасенного флоридянина. Рыбоед заохал и тут же кинулся отмывать залитое кровью и до неузнаваемости перепачканное глиной лицо лежащего у стены мужчины.
— Мы передали старосте, чтобы он прислал людей — надо похоронить по-человечески погибших, — сказал Вагр, потирая проколотый костью бок, который продолжал болеть в то время, как остальные раны поутихли. Аграв откликнулся:
— Вот только вряд ли они рискнут соваться в крепость Нечистого под вечер. Скорее уж, дождутся утра. Знаю я наших.
Вагр снял со спины вещевой мешок, взятый им с поста на перекрестке, и достал нехитрую снедь.
— Поешьте, отец Вельд.
Тот обернулся, и посмотрел на угощение. Несмотря на то, что старик казался явно истощенным до последней крайности, он не притронулся к свежей печеной рыбе, удовлетворившись парой съедобных кореньев и перышками дикого лука, положенными в котомку, что называется, для отбития рыбного духа. Вагр хлопнул себя по лбу:
— Я болван! Совсем забыл — эливенеры ведь не едят мяса и рыбы. Надо было послать Рыбоеда в деревню за медом и лепешками.
— Ничего, все равно он бы не обернулся до темноты, — сказал Аграв, удивленный тем, что кто-то в мире не ест мяса. Для него таинственный старик сделался фигурой еще более загадочной. По правде сказать, этим он удивил лесоруба едва ли не больше, чем излечив метса от чудовищного кровоподтека.
— Вам, как я понимаю, кусок в горло не лезет? — старый эливенер с сожалением потряс опустевший мех. — Это правильно. Молодой организм, столько крови вокруг… Ничего, рыба не пропадет.
С этими словами он принялся чесать за ухом шевельнувшегося иир’ова.
— Конечно не пропадет! — воскликнул Рыбоед, и потянулся к снеди. Аграв немедленно заехал ему по уху. Старик вздрогнул так, словно удар пришелся по его лицу, и попросил:
— На сегодня — хватит насилия, я вас заклинаю Небесами!
Аграв угрюмо посматривал на растирающего покрасневшее ухо Рыбоеда, который давился невысказанными угрозами.
Вагр нарушил неловкое молчание:
— Похоже, отец Вельд, нам придется сегодня ночевать в этом гнезде Зла.
— Да, сын мой, мне не осилить пути до деревни, да и ваши силы не безграничны. Кроме того, раненым нужен уход, а мертвым — охрана. Ночные стервятники, ползающие, бегающие и летающие не оставят ничего для погребения, если мы удалимся.
— Ночевать здесь! — вскричал Рыбоед, затравленно оглядываясь вокруг. — Вы же обещали проводить меня назад!
— Заткнись! — Восклицание Вагра вновь заставило старика скривиться, как от боли. Он умоляюще покачал головой.
— Простите, отец, мою вспыльчивость. Рыбоед, ты же не бросишь родственника, в конце концов. Когда я обещал довести тебя до ворот, я еще не знал, что он…
Тут он осекся и посмотрел на Аграва. Но увидел только широкую спину товарища, который заинтересованно разглядывал искореженный ударами замок темницы.
В это время метс открыл глаза и рванулся, но руки старика удержали его на месте. Эливенер склонился к самому уху раненого и стал что-то тихо говорить на неведомом лесорубам языке. Вскоре бронзовокожий вновь затих. Наконец седобородый поднял лицо и проговорил севшим голосом:
— Мне немедленно необходим сон. Молодые люди, найдите пожалуйста нам место для ночлега.
Вагр набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул целое облако пара.
— Отец Вельд, ночью будет очень и очень холодно.
— Правильно, сынок. Вам придется раздеть мертвых, им одежда уже не понадобится, и укрыть раненых. А мы станем греться у огня, благо древесины хватает.
Старик опустился прямо на землю и затих, прикрыв глаза. Вагр поманил пальцем Рыбоеда и одними губами сказал:
— Лучше сними верхнюю рубаху сам, а не то…
Возмущенный флоридянин всплеснул руками, но послушно снял шерстяную рубаху с длинными руками, оставшись в полотняной. Вагр укрыл тощее тело эливенера, подивившись сколько внутренних сил может скрываться в немощной плоти. Под рубахой еще оставалось место для метса, которого он и подтащил к Вельду.
— Ничего, Рыбоед, бывает. Я тебе свою отдам, новую, обшитую по вороту тесьмой, с каменной пуговицей. И ремень в придачу дам, с ножнами. Ты уж не скули. Пошли дрова рубить. Эй, Рыжий, собери доски от крыши, сооруди настил. Негоже раненым на голой земле спать.
— Да и мы себе зады отморозим. — Рыбоед испустил тяжелый вздох, поплевал на ладони и стал в сердцах разносить в щепы остатки двери. Вагр покачал головой, указывая на спящих, некоторые из которых во сне вздрагивали от каждого удара.
Несчастный Рыбоед плюнул под ноги Бородатому, и пошел за дровами дальше, к соседнему строению.
Вечерело, на небо выкатилась луна, крупные гроздья осенних звезд проступили сквозь тонкую пелену облаков. Давно стихли крики стервятников, но в районе лагуны слышались звуки, издаваемые ночной сменой могильщиков.
Вагр, преодолевая внутреннюю дрожь, снял с мертвых лохмотья и побыстрее выскочил из пропахшей кровью темницы. К тому времени Аграв соорудил из выломанных Ушанами досок настил, а Рыбоед притащил огромную груду щепок, вырубленных прямо из стен и углов строений, и теперь возился с костром.
— Этого надолго не хватит, лентяй! — Вагр кивнул Аграву, и они вместе, после недолгой возни, сняли с бронзовых петель разбитую дверь тюрьмы. Орудуя топорищем отобранного у Рыбоеда чекана, они быстро разобрали ее.
Постелив на настил тряпье, они стали перекладывать раненых. Ни одному из них не пришла в голову шальная мысль ночевать в строениях, построенных Нечистым, тем более, в проклятой темнице.
Тьма накрыла притихший форт, когда в неглубокой яме, вырытой Рыбоедом, весело затрещал огонь. Раненые и старик лежали рядом, накрытые верхними рубахами Аграва и несчастного обманутого рыбака, вполголоса оплакивавшего сломанное при разборе двери топорище. Его успокоил Аграв:
