Ознакомительная версия.
— Леди Эрнчестер?
Она не ответила. Внезапно нахлынула сонливость, но Эшер сделал над собой усилие и взглянул в мерцающие глаза.
— Меня зовут доктор Джеймс Эшер. Я бы хотел поговорить с вами о Дэнни Кинге.
— Прошу. — Она отступила на шаг, жестом предложив ему пройти в арку, за которой располагался салон. Голос женщины был негромок и очень приятен — без тени кокетства и какой-либо искусственности. Следуя за хозяйкой, Эшер почти слышал, как у него колотится сердце. Хозяйка, видимо, тоже.
Салон был большой и содержался в порядке, хотя какое-то запустение в нем все же чувствовалось. Тусклая керосиновая лампа на углу камина в стиле барокко освещала изящные кресла, резное бюро. Мебель была старинная, красного дерева. Хотелось бы знать, кто здесь теперь стирает пыль и чистит крыльцо после гибели Дэнни Кинга.
— Я слушаю вас, доктор Эшер, — сказала миссис Фаррен. Манерой речи она напоминала Исидро — спокойный, почти бесстрастный голос. Стоя перед ней на островке отбрасываемого лампой света, Эшер видел, как блеснули на секунду клыки. Воздух она набирала только когда говорила; во время молчания грудь ее была неподвижна.
— Извините меня за вторжение, — сказал он с легким поклоном. — Если вы обо мне слышали, то должны знать, что мне нужна информация. А если вы знакомы с доном Симоном Исидро, то должны предположить, что сведений я получил от него немного. Дэниел Кинг был вашим слугой?
— Да. — Она кивнула. А вот это уже не напоминало Исидро, да и большие золотисто-карие глаза были исполнены большей живости. — Он был слугой моего мужа, — добавила она помолчав, и Эшер облегченно вздохнул. Он чуть было не решил уже, что все вампиры так же неразговорчивы, как дон Симон. — Грумом, или «тигром», как их тогда называли. Это было во времена нашего последнего… — Она свела брови, подыскивая слово, — совсем как живой человек. — Скажем, нашего последнего пребывания в мире. У нас было много слуг. В те дни слуги спокойнее относились к странностям хозяев — если те, допустим, жили в отдельном крыле и вели исключительно ночной образ жизни. Но Дэнни о многом догадывался.
Она стояла, прислонясь к камину и сцепив руки на уровне талии — царственная, несколько архаичная поза, как на портретах времен Реставрации. Эшер рискнул бы предположить, что в жизни она была склонна к полноте, но теперь полнота исчезла, как исчезли из ее речи архаичные обороты. Костюм также был вполне современный, и только жемчужные серьги принадлежали эпохе последнего Стюарта.
Внезапно она совершила неуловимое движение — точь-в-точь как Исидро — и оказалась рядом. Эшер был захвачен врасплох. Но она лишь сказала:
— Я полагаю, раз Дэнни не стало, принять ваше пальто следует мне…
— Вампиром его сделали вы?
— Нет. — Она остановилась на секунду, раздумывая, куда положить пальто, шляпу и шарф. Положила на ближайший буфет и обернулась. — Это сделал Гриппен — по нашей просьбе и по просьбе самого Дэнни. Он был очень привязан к Чарльзу, моему мужу.
— А могли бы сделать?
— Это вопрос по существу? — осведомилась она. — Или просто любопытство?
— Нет, не могли бы, — послышался голос из полутьмы, и Эшер резко обернулся, скрипнув половицей. Лицо незаметно подошедшего мужчины поражало меловой бледностью. Худой, среднего роста, он старчески сутулился, в светло-каштановых волосах паутиной блестела седина. — Во всяком случае, без разрешения Лайонела.
— Лайонела?
— Гриппена. — Вампир качнул головой, словно имя это было ему неприятно выговаривать. Двигался он тоже как-то старчески, словно бы устало. Бросив быстрый взгляд на миссис Фаррен, Эшер заметил, что та смотрит на пришедшего с участием.
— Он бы этого не вынес, — объяснил вампир. — Он бы выкурил беднягу Дэнни изо всех укрытий в течение года. В этом смысле он весьма ревнив. — Он протянул тонкую руку и сказал: — Я — Эрнчестер.
Эшер, почерпнувший достаточно сведений об Эрнчестерах во время своих сегодняшних изысканий, предположил:
— Лорд Чарльз Фаррен, третий граф Эрнчестерский?
Легкая улыбка тронула это белое лицо, усталые глаза на секунду ожили. Мужчина наклонил голову.
— Боюсь, что я уже мало напоминаю собственный портрет, — сказал он.
Многочисленные портреты, украшающие стены салона, потемнели от времени и были укрыты тенями. Который из них изображал третьего графа Эрнчестера, сказать было трудно. Тем более что две трети каждого портрета занимал тщательно завитой парик.
Эшер нахмурился, пытаясь вспомнить имя графини, и миссис Фаррен со свойственной вампирам проницательностью сказала:
— Антея.
Подошла к мужу и проводила его до кресла перед холодным очагом. Каждый раз, когда она глядела на него, Эшер замечал в ее глазах все те же участие и тревогу. А вот на самого Эшера миссис Фаррен взглянула на этот раз с откровенной враждебностью.
Эрнчестер опустился в кресло. Двигался он без лишних движений, как Исидро или леди Антея, но как-то безжизненно.
— Дэнни спал здесь? — спросил Эшер.
Ответила Антея:
— Крайне редко. — Она выпрямилась и прошла к очагу.
— Следовательно, тело было найдено не здесь?
Краем глаза Эшер наблюдал за Эрнчестером. Граф смотрел в сторону, уткнувшись бровью в кулак. Эшера несколько шокировала скорбь графа, и в светло-карих глазах наблюдавшей за ним Антеи вспыхнул гнев.
— Если бы оно было найдено здесь, — холодно заметила она, — то вместе с ним были бы найдены и наши тела.
Эшер закусил губу. Затем, отвечая не ее словам, а ее гневу, сказал:
— Извините.
Глаза ее несколько смягчились.
— С вашей стороны было непростительной глупостью прийти сюда, — сказала она. — Исидро иногда ужасно раздражает, но, поверьте мне, если он что-то утаил от вас, то для вашей же безопасности.
— Возможно, — сказал Эшер. — Но он приставил мне нож к горлу: если я не найду убийцу, пострадает близкий мне человек. Мне бы хотелось разделаться с этой историей как можно быстрее — до того, как он выяснит, где я прячу ту, кого он собирается взять в заложницы; до того, как сам убийца заподозрит, что его выслеживает уже дневной охотник, и опять-таки займется моими близкими; до того, наконец, как я сам увязну во всех этих делах достаточно глубоко, чтобы потом из них выбраться. Но сделать это я смогу, лишь владея информацией, которую мне Исидро не желает предоставить.
Некоторое время она рассматривала его, чуть склонив голову, словно под тяжестью темной массы волос.
— Он — очень старый вампир, — сказала она наконец. — Он осторожен, как змея в норе; может быть, излишне осторожен.
Ознакомительная версия.
