— Они сами? — переспросила удивленная Риана.
— Конечно, — сказал Сорак. — Если сестра идет в паломничество и берет мужчину себе в постель только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, это что, любовь? И разве не свои естественные потребности она удовлетворяет таким образом?
— Но… это только для того, чтобы узнать, на что это похоже, это не настоящее удовольствие, — сказала Риана.
— Возмжно нет, но даже если это удовлетвоение любопытства, это удовлетворение, использование другого, как и страсть. И если бы ты взяла к себе в постель мужчину, не любя его, только чтобы удовлетворить свое любошытство, и чем это отличается, если бы, к примеру, я захотел бы переспать с Крикет только потому, что она возбудила меня своей красотой и танцем? А эти сестры, которые так уверенно и со знанием дела рассказывали тебе о мужчинах, разве кто-нибудь из них говорил о любви?
— Нет, ни одна из них не говорила, что была влюблена, — припомнила Риана.
— Итак, если женщины любят, а мужчины используют, тогда что же они, по твоему, делали?
— Да, я никогда не смотрела на это дело под таким углом зрения, — призналась Риана. — Я никогда не задавалась такими вопросами.
— Если бы я был юной девушкой, девочкой, слушающей моих сстарших сестер, я, вероятно, тоже никогда бы не спросил об этом, — сказал Сорак пожимая плечами. — Но я был юноша, и хотя сестры никогда не разговаривали со мной о таких вещах, я слышал, как они разговаривают между собой, и видел, какие взгляды они иногда на меня кидали, и мне становилось неловко. Так что я посоветовался со своими женскими личностями, особенно со Страж, так как она была самой взрослой и самой мудрой. И она помогла мне понять, что то, что говорят сестры, не совсем правда, во всяком случае не полная правда.
— И как она сделала это? — спросила Риана.
— Ну, она довольно сердито указала мне на то, что я видел и сам, но недостаточно ясно, — ответил он. — Я любил тебя задолго до того, как даже почувствовал в себе физическое желание, я любил тебя за то, кто ты есть, а не потому, что хотел. Я чувствовал разочарование и сожаление, потому что верил, что эта любовь не может получить логического завершения, но я продолжал тебя любить, несмотря ни на что. И Страж сказала, что желание уменьшается с удовлетворением, но любовь никогда. Если ты любишь по настоящему, она только возрастает. И сейчас я точно знаю, что она права. Как и ты, кстати. Мне всегда будет тебя мало, Я всегда буду хотеть больше, все больше и больше… но только тебя саму.
— Я люблю тебя, — сказала Риана, обнимая его.
Внезапно огонь в камине неестественно вспыхнул. Обычно толстое дерево сгорало ровно и медленно. Даже когда огонь натыкался на сучок, обмазанный смолой, он обычно не вспыхивал, но только искрил и сгорал немного быстрее, с треском и хлопками. Но тут пламя в кирпичном камине внезапно стало огненным столбом, высотой в несколько футов, затем столб стал ярко синим, поднялся над камином, и выбросил из себя облако сине-зеленого дыма, из которого полетели крошечные искры света. Искры собрались над ярко горевшим пламенем, потом стали наполнять всю комнату чем-то вроде тумана.
Сорак и Риана сели, облако заколебалось над ними, искры энергии летели от него во все стороны. Пока они ничего не понимая смотрели на облако, она стало превращаться в ярко сияющую фигура, неопределенную, колебающуюся и просвечивающую. Фигура сгустилась и оказалась лицом, потом черты лица поменялись, расплылись, опять сгустились, крошечные искры пробегали по смутно видимым щекам и рту. Свет, ярко бивший изнутри, смазывал все делали, не давал их ясно рассмотреть, тем не менее Сорак решил, что они ему что-то напоминают, хотя и очень смутно. А потом заговорил голос.
Сорак, призрачный, потусторонний голос говорил сразу отовсюду, со всех сторон. Сорак знал этот голос, хотя никогда и не говорил с ним раньше. Он почувствовал знакое присутствие, неземное, суровое и могущественное. Так уже было, и не один раз, это присутствие опускалось на него и обладало им, но на этот раз оно служило Мудрецу.
— Кетер, — тихо сказал он.
Ты нужен в Алтаруке, Сорак. Иди туда. Найди Союз, свяжись с ним. Не теряй времени. Они в страшной опасности. Береги себя. Не доверяй никому. Смерть идет через пустыню. Иди. Ради аванжеона.
Сияние угасло и облако начало исчезать. — Кетер, подожди, — крикнул Сорак, но облако уже почти рассеялось, в воздухе остались только маленькие искорки, похожие на горящие угольки комана, если смотреть издалека, но и те быстро исчезли. Пламя в камине горело как и раньше, все было как всегда.
— Что это было, — спросила Риана.
— Послание, — ответил Сорак. — Послание от Мудреца.
— Но… я ничего не слышала, — удивилась Риана.
— Ты разве не видела сверкающее облако? И не слышала, что сказал Кетер?
— Облако я видела, но ничего не слышала.
— Странно, очень странно, — задумчиво сказал Сорак.
— А что он тебе сказал? — спросила Риана, глядя на него.
— Что я должен идти в Алтарук и связаться с Союзом. Они в опасности. Смерть идет через пустыню.
— И что это означает? — спросила она.
Он потяс головой. — Не знаю. Но я должен принять предложение Киерана, это точно. Утром мы пойдем и разыщем его. Мы должны быть в караване, когда он будет уходить из Южного Ледополуса.
* * *
Эдрик-бард стоял на улице, глядя на дом. Все было тихо. Он видел, как они вошли, и он уже узнал, чей это дом. Он принадлежал Таджику, капитану парома дварфов, который плавал через дельту. Он, как и все, в начале ночи слышал рассказы некоторых наемников о том, как гиганты напали на корабль Таджика, и как один из пассажиров спас их всех, совершив невообразимый подвиг.
Может ли так быть, что это он?
Наемник, который ушел с Крикет, назвал его Сорак. Сорак. По эльфийски Кочевник. И он путешествует с монахиней-виличчи.
Эдрик уже давно стоял, просто стоял и глядел на дом. Он попытался было заставить себя подойти, постучать в дверь, войти, но что-то не давало ему сделать это. Что он скажет Сораку? Что он может ему сказать? — Не ты ли тот самый? Которого зовут Кочевник? Тот самый, которого называют Короной Эльфов?
И что он вообще делает в этой дыре, в Южном Ледополусе? Возможно он собирается присоединиться к каравану на Алтарук. Да, скорее всего так оно и есть. Но если он пересек с Таджиком дельту, значит он был в Северном Ледополусе, а это означает, что он пришел из пустыни, что он пересек Великую Желтую Равнину. И что же он там делал? Там нет ничего… если он не пришел из Мекилотов. Долгое, трудное, почти невозможное путешествие. Да там нет ничего, ничего кроме…
