Тут автобус остановился. Один человек, сидевший впереди рядом с водителем, вышел в жаркое южное лето и направился по тропинке к горам мимо указателя с надписью «Дольмены» и стрелкой.
– Счастливчик, – вздохнул Эльдорадо, провожая взглядом неизвестного путника. – Будет сидеть в лотосе на месте силы и сутками ловить глюки. Эх, как бы я сейчас хотел этим заняться!
– А почему вы не можете? – спросил Дебри.
– Работа у меня такая, – ответил Эльдорадо. – Хорошо, хоть бесплатный транспорт предоставляют!
И Эльдорадо расхохотался, вспомнив о том, что такое «проездной в Вечность».
До следующей остановки они молчали. Автобус сменил множество пейзажей. Менялась форма Автобуса, салона, сидений, рекламных объявлений на стеклах.
На следующей остановке мир вокруг был синим или, скорее, даже голубым – цвета утреннего неба.
– Проводи меня, Дебри, – попросил Эльдорадо.
Удивленный Дебри встал с кресла и вместе с Эльдорадо направился к двери. Впервые Эльдорадо его о чем-то просил. Дверь со скрипом открылась, и Эльдорадо сошел на тротуар. Вокруг не было ничего. По крайней мере, ничего примечательного. Лишь вдалеке виднелось что-то невероятно грандиозное и настолько прекрасное, что хотелось упасть на колени и благодарить небо за то, что оно позволило глазам увидеть такую красоту.
Дебри не стал спрашивать, что это. Все равно сэр Эльдорадо не сумел бы объяснить так, чтобы он понял. Но сэр Эльдорадо объяснил. Возможно, лишь потому, что Дебри не спрашивал.
– Кастанеда однажды описал, как он упал, не в силах добраться до края великолепия, – сказал Эльдорадо. – А я в последнее время замечаю за собой, что я стал до ужаса похожим на Кастанеду. Вон там – мое великолепие. И я упал без сил, не сумев добраться до его края. Чуть-чуть. Хочу попробовать еще раз. Слишком много зависит от того, получится ли у меня.
Помолчав пару секунд, Эльдорадо произнес слова, ставшие для Дебри ключевыми:
– Нет никакой разницы, совершаем ли мы свое путешествие в физическом мире или в параллельных, тонких, астральных мирах, или лишь в своем сознании под воздействием галлюциногенов. Имеет значение лишь то, достигаем ли мы намеченной цели. Потому что преграды, встречающиеся нам в сознании, бывают страшнее, чем все препятствия физического мира… Так что наркоман ничем не отличается от путешественника. Да и от нас с тобой. Правда, мы с тобой, Дебри, все же отличаемся и от нариков, и от любознательных путников. Но в других деталях. А главное – это необходимость достичь цели и вечное движение к ней, какой бы эта цель ни была. Потому что даже внешние враги – это лишь наши собственные слабости и преграды, материализовавшиеся в реальную оболочку. Помни об этом. Ну, я пошел.
И Эльдорадо ушел.
Дверь со скрипом закрылась, Дебри вернулся на свое место и стал смотреть в окно вслед сэру Эльдорадо до тех пор, пока автобус не повернул налево и пейзажи не начали снова меняться с фантастической быстротой. Но в памяти Дебри остался размытый образ великолепия.
По радио заиграла музыка. Водитель крутил ручку настройки, и несколько песен смешались в одну. Но это было правильно, потому что Дебри услышал следующий текст:
– Я уйду когда-нибудь туда, где не ждали, туда, где забыли, туда, где любили, туда, никуда-никуда, туда, где зеленые деревья и золото на голубом…
Небесный ди-джей, крутивший ручку плохо настроенного старого радиоприемника, точно отразил реальность, описав великолепие.
А следующей остановкой был Нью-Йорк.
И следствие стало своей же причиной
Когда по радио запел Стинг, Дебри понял, что пора.
Он пошел к выходу. Автобус остановился, и стандартный скрип раздвигающихся дверей явил взгляду Джона Дебри знакомый переулок.
– Thanks, – сказал Дебри, выходя из автобуса.
На тротуаре он столкнулся с Сумасшедшим Писакой – видимо, тот уже давно дожидался здесь Автобуса Вечности.
– Привет, – улыбнулся писака. – Всегда рад видеть своих. Слушай, а кто ты такой? По-моему, раньше я тебя у сэра Эльдорадо не видел.
– Я новенький, – ответил Дебри. – Меня зовут Джон Дебри.
– Дебри, – усмехнулся писака. – Смешное имя. И сразу ясно, что наш человек.
Писака прыгнул в Автобус, дверь за ним закрылась, и совсем скоро Автобус растворился в дрожании горячего воздуха.
А Дебри все стоял и смотрел на табличку «Bus Stop», висевшую на столбе точно там, где и остановился Автобус Вечности. Дебри сотни раз проходил по этому переулку, сотни раз видел эту табличку и сотни раз недоумевал, зачем ее здесь повесили, если здесь никогда не ходили автобусы. Теперь Дебри знал.
Теперь он знал. И еще Дебри знал, куда идти. То есть, он просто пошел. Здесь рядом был дом, где он раньше снимал квартиру – до того, как переехал к Джулианне.
Когда Дебри вышел из переулка, ему навстречу из подворотни выскочил перепуганный человек с чемоданом в руке. Напоровшись взглядом на Дебри, человек вскрикнул и упал, выпустив из рук чемодан.
– Интересно, с каких это пор я произвожу на людей такое впечатление? – пробормотал Дебри, подойдя к упавшему с целью выяснить, что произошло.
Осмотрев лежачего, Дебри сделал следующие выводы – этот человек явно был бандитом, и Дебри к его смерти не имел ни малейшего отношения, так как на спине незадачливого бандита расплывалось три кровавых пятна.
Дебри взглянул на чемодан. Все было ясно, как день.
– А ведь далеко убежал, – пробормотал Дебри, открыв чемодан. – Человек способен творить чудеса, когда речь идет о деньгах. О таких деньгах.
Дебри прикинул, какая сумма была в доверху набитом стодолларовыми купюрами чемодане… И тут он внезапно понял, что нужно сделать с чемоданом. Что, но не почему.
Закрыв чемодан, Дебри отнес его к ближайшей помойке и прислонил к мусорному ящику. Закончив с чемоданом, Дебри пошел дальше. Ничего странного в том, что писака подобрал этот чемодан три года назад. Ничего странного в том, что писака подобрал чемодан, оставленный три года спустя. Совершенно ничего странного.
Когда Дебри вышел на людную улицу, он подумал, что люди начнут от него шарахаться из-за странного костюма. Но нет. Он просто шел в своем костюме Зорро, и никто его не замечал. Дебри не знал, что видят люди, когда глядят на него. Он предполагал, что все они видят разное – то, что способны увидеть. Человек видит то, что хочет увидеть, что готов увидеть. Человек верит в то, во что может поверить. И в отдельно взятом субъективном мире отдельно взятого человека есть только то, что он хочет видеть и во что он хочет верить. А что теперь было в мире Дебри?
