Палочка в руке, главное, зажать покрепче и не потерять бдительность. И не бояться. Чтобы там не случилось, Анджелине, несомненно, приходится хуже. В прихожей никого. Значит, дверь открыли заклинанием. Это плохо. Теперь она не знает, кто есть в доме и чего ожидать. Тихо так, словно здесь никто давно не живет. И самое ужасное - не видно маленького Фреда, сына Джорджа, названного в честь своего самого лучшего дяди на свете. Больше всего Джордж любил рассказывать мальчику, каким молодцом был дядя Фред и что он, маленький Фредди, должен вырасти достойным своего дяди, который умер на поле битвы и в честь которого малыш получил имя.
Что случилось? К ним в дом проник кто-то? Или произошло что-то похуже?
Ковер у камина сбит комом. Тяжелый, добротный ковер, и чтобы так сбить его, надо приложить немало усилий. Такое впечатление, что здесь была борьба, и кто-то отчаянно отбивался, пока его тащили от камина… к лестнице. На деревянных ступеньках темнеют пятна, не нужно нагибаться и всматриваться, чтобы понять, что это такое. На балясинах ссадины, как будто о них ударили чем-то тяжелым. Когда в полной тишине Гермиона поднимается на второй этаж, то сердце пропускает удар. На верхней площадке лежит палочка Анджелины.
Когда Гермиона заворачивает за угол, то успевает увидеть и саму женщину, лежащую посреди коридора. Она не успевает понять, что за алая лужа вытекает из-под затылка Анджелины, она не успевает осознать вообще ничего, мозг отказывается принимать увиденное, а потом прямо перед Гермионой появляется человек, бывший когда-то Джорджем, но сейчас в нем нет ничего от Джорджа, в нем вообще нет ничего человеческого. И ни капли разума или жалости нет ни в дьявольском оскале, ни в горящих безумных глазах, есть только нечеловеческий вопль: «Ненавижу вас всех» и рука с побелевшими от напряжения костяшками пальцев, сжимающая палочку. И Гермиона не успевает ничего сделать, Джордж оказывается быстрее, и, прежде чем провалиться в темноту, она думает: «А Рон так и не успел».
Когда Гермиона открывает глаза, то чувствует дурноту, боль во всем теле, а перед глазами маячит тревожное лицо мужа. Она в Мунго. Живая. Гермионе хочется заплакать от облегчения, но слез почему-то нет.
Слезы пришли потом. И осознания всего того ужаса, что произошел с их семьей. Ведь Уизли всегда гордились своими детьми, и Гермиона пытается понять, в какой момент идеальная дружная семья дала трещину, которая постепенно разрасталась, превращаясь в пропасть. После гибели Фреда? Или когда все разъехались и обзавелись собственными семьями? А может, никогда и не было этой семейной целостности, а была иллюзия, мираж, к которому все привыкли и в который хотели верить? И все это было напускное, а настоящее - это лежащая в коридоре второго этажа окровавленная Анджелина, которая так и не дождалась помощи.
Потом приходит Гарри и пытается рассказать, как все произошло. Просто ранним солнечным утром Джордж сказал, что жена ему надоела, что она портит его жизнь, портит все вокруг себя и ему жизненно необходимо от нее избавиться, потому что он не может нормально жить с Анджелиной. А еще она портит его сына, который должен быть похож на своего дядю, а она вместо этого морочит ему голову. А потом Джордж сказал, что ненавидит ее, ненавидит вообще всех, потому что все вокруг давно сгнили, но он это исправит. А начнет с Анджелины. Он хотел как следует проучить ее, поэтому раскроил жене голову, когда та попыталась сбежать и позвать на помощь. Он бы занялся и Гермионой, если бы не Гарри с отрядом авроров.
Сил хватает на один-единственный вопрос:
- А где Фред?
Маленький Фред спрятался в шкафу. Он еще слишком маленький - три с половиной года - и не понимает, что не надо прятаться в шкафу, потому что обезумевший папа обязательно тебя там найдет. Он слишком мал для того, чтобы бежать на улицу. Но в этот раз мальчику повезло - отец просто не успел добраться до шкафа, где сидел, сжавшись и подтянув колени к груди, крохотный испуганный комочек, и всматривался в щель между дверцами.
А Гарри говорит и говорит, и его слова сливаются в поток:
- Джордж не успел ничего с собой сделать... Колдомедики сказали после обследования, что такое бывает у близнецов. Их с Фредом магия была особым образом связана между собой, как нити кокона. Смерть одного не могла пройти бесследно для другого. Магическое поле Джорджа стало неполноценным, изломанным, и это не могло не отразиться на характере…и на психике. С этим нельзя было ничего сделать, но если бы мы заметили раньше, то могли бы как-то контролировать и сдерживать процессы…Конечно, об Азкабане не может быть и речи. Джордж абсолютно нестабилен. Сейчас он в закрытом отделении, наверное, это надолго. Колдомедик сказал, что все слишком запущено. И, скорее всего, необратимо.
Если бы… И Гермиона лежит на больничной койке и думает: «Если бы…»
От автора: При написании были использованы эпизоды из романа Стивена Кинга «Сияние».
* * *
«Ненависть»
Когда Джеймс Сириус стучится в дверь, он уже точно знает, кто откроет ему. Он знает, но хочет получить подтверждение своих умозаключений лично от нее. Год назад, в такое же теплое, пасмурное лето, он гостил у Дастина, маглорожденного одноклассника, и увидел пожилую и совершенно седую, в морщинах, женщину, попавшуюся им как-то по дороге. Дастин кивнул ей: «Добрый день, мисс Кимберли». А потом сказал, повернувшись к Джеймсу: «Это наша знакомая, она живет на соседней улице. И она сквиб, кстати» - и многозначительно кивнул. Джеймс запомнил. Он никогда ничего не забывал.
Он не так часто встречал в своей жизни сквибов, поэтому женщина, выглядевшая явно старше, чем была на самом деле, слегка заинтересовала его. Не настолько, чтобы расспрашивать приятеля, но достаточно, чтобы немного присмотреться к ней. И увиденное не понравилось Джеймсу. Человеку, который всегда и везде привык быть душой компании, находиться в центре внимания и быть негласным лидером в школе, было странно и непонятно видеть затравленный, вечно настороженный взгляд, отстраненность и некую диковатость, когда кто-то заговаривал с мисс Кимберли, даже если это были люди, жившие по соседству. Почему-то Джеймс подумал о существе, запертом в крохотном пространстве с кучей смертельных ловушек, и эта мысль посещала его каждый раз, когда он видел, как женщина идет по улице, опустив взгляд, торопливо, словно хочет поскорее скрыться, но, в то же время, стараясь не показывать этой торопливости. И пусть другие этого не замечали, но Джеймс был наблюдателен, когда хотел. Было в этой мисс Кимберли что-то неправильное, то, что в глазах мальчика выделяло ее из когорты старых дев. Это было непонятно, а Джеймс не любил то, чего не мог понять.
