Обитель не была лабиринтом. Это было хорошо продуманное сооружение из анфилад и винтовых лестниц с центральным колонным залом. Должно быть, здесь справлялась черная месса и проходили кровавые жертвоприношения. Ход вывел меня в темный двор обители.
Стояла ослепительно прекрасная звездная ночь. Россыпи огненных песчинок сияли в вышине, слагаясь в соцветия ярких фигур — созвездий. Впрочем, рисунок неба совсем не заинтересовал меня по причине того, что я был занят спасением своей персоны. Казалось, что свет звезд кто-то отсек на уровне верхушек самых высоких деревьев, внизу они вовсе не рассеивали густой мрак.
Послав проклятие силам, которые испытывают мою удачу, я стал перебежками пробираться к стене. Тьма стояла такая, что я не видел перед собой ничего на расстоянии двух шагов. Поэтому сначала обнял один колючий куст, затем другой, потом кусок деревянного заграждения хозяйственной части обители и, наконец, Варру Луковый Росток. Она притаилась в кромешной ночи и завопила не своим голосом, когда я вдруг оказался прямо возле нее:
— Вот он, держите его!
Меня удивляли эти скорые метаморфозы, которые происходят с женщинами. Всего полчаса назад она любит тебя, стонет в твоих объятиях, запрокидывает покорную голову для очередного страстного поцелуя и вдруг — она уже тебя ненавидит, яростно кричит, проклинает тебя, готова предать… Но стоит ей достаточно отдалиться, и она снова тебя жарко любит, снова готова стонать в жарких объятиях. Только кто их сомкнет? Вот в чем вопрос.
— Вот он — здесь, он — здесь! Возле меня! Он здесь!!!
— Ну зачем ты? — Я стремительно надвинулся на нее и поймал за локоть. — Тише, прошу тебя!!!
— А-а-а-а, он здесь!!! — продолжала орать Варра и вцепилась острыми ногтями мне в лицо.
Я резко ударил ее в подбородок, и девушка сразу замолчала и как мешок повалилась на землю…
— Ну вот, — пробормотал я, — видишь, к каким мерам приходится прибегать…
Судя по всему, моя поимка заставила «монахинь» прервать на некоторое время такое важное мероприятие, как факельное шествие.
Со всех сторон ко мне неожиданно ринулись мрачные фигуры в серых балахонах. Чем-то эти женщины напомнили мне отвратительных дроф. Однако во время первой встречи с дрофами я растерялся, здесь же действовал заметно решительнее: речь шла о моем символе мужественности. Резко разбросав тех нападавших, что уже висели на мне, со всей злостью, на которую способен рассвирепевший мужчина, я стал раскидывать вокруг огненные знаки. Чертил их в прохладном ночном воздухе, который уже через несколько мгновений приобрел температуру раскаленного полудня, и швырял. Один за другим. С яростью и энергией, достойной берсеркера. Я слышал вокруг крики боли, стоны раненых. Потом все запылало огненными сполохами, и я стал интересовать их в качестве жертвы много меньше. Служительницы культа Бевьевы удирали с криками ужаса, как и положено жестоким и трусливым бабам, оставив убитых и раненых на поле брани.
Мое внимание привлекла Варра Луковый Росток. Пока я бесновался, поливая огнем все и вся, она пришла в себя и очень резво побежала прочь и скрылась за углом.
Побежденные служительницы культа святой Бевьевы укрылись в монастыре.
Теперь можно было хорошенько развлечься. Распахивать погребки с криком: «Ага, а я вас вижу!», извлекать очередную зареванную «монахиню» из сундука, где она уместилась не полностью, и выслушивать ее оправдания: «Я не виновата, это все они…» Но, представив все эти сцены в красках, я почему-то ощутил жуткую скуку, а скука — женщина, которая бежала от меня еще быстрее, чем служительницы культа святой Бевьевы.
Я немного походил по обители, выкрикивая: «Варра Луковый Росток, я прощаю тебя! Вылезай! Эй, Варра!», но, похоже, она спряталась надежно. А мне хотелось всего лишь еще раз ее приласкать. Сейчас, после всего происшедшего, она казалась мне такой несчастной, такой испуганной и такой глупой, что сердце мое сжималось от жалости.
Я осветил большой колонный зал заклятием факела и здесь, у алтаря, увидел настоятельницу. Она с ужасом глядела на меня. Свой белый клобук настоятельница где-то потеряла. Подвязанные бечевкой седые волосы совсем растрепались. Левой рукой верная старая служительница обнимала статую, изображавшую святую Бевьеву с головой мерзкого насекомого и пышным женским телом.
— Ты пришел, чтобы погубить наш храм, колдун?! — истерично крикнула она.
— Блестящее предположение, — сурово откликнулся я. — Путешествуя по лесу, уничтожаю все храмы, что попадаются мне на пути.
Мои слова вызвали у нее неподдельный ужас. В сущности, она была безумной и очень несчастной женщиной далеко за шестьдесят, и я со свойственной мне добротой решил помиловать ее:
— Скажите мне, дорогуша, где я могу отыскать Варру?
— Зачем тебе Варра, колдун, явившийся к нам под видом благочестивого монаха? Не честно так поступать…
По-моему, она всхлипнула.
Я решил пошутить. Странное у меня поведение: когда кто-то всхлипывает, меня немедленно тянет пошутить.
— Она мне не нужна. Хочу взять в дорогу только ее голову. Люблю красивые сувениры…
Наверное, она все же была сумасшедшей, а может, ее миновало чувство внутреннего эстетизма, потому что она неожиданно предложила:
— Хочешь, возьми голову брата Ариоро.
Я был с ней искренен и любезен:
— Ну что вы, голова брата Ариоро вам самим необходима. Может быть, мне взять вашу голову?..
Беседа еще некоторое время продолжалась в том же ключе, пока она не упала на пол возле статуи Бевьевы, содрогаясь всем телом в приступе удушья. На губах ее выступила кровавая пена. Наверное, она была больна, а я спровоцировал приступ, а может быть, она приняла яд, прежде чем общаться с таким страшным колдуном, как я. Как бы то ни было, но укоров совести я не испытывал.
Я отошел от статуи и сокрушил ее огненным знаком. Скульптура разлетелась на куски, после чего в колонном зале стало намного легче дышать. Конечно, впечатление, что воздуха прибавилось, было обманчивым, но очень ясным, настолько отвратительной и отталкивающей была выполненная в камне Бевьева.
Избавившись от богини, я пооткрывал сундуки, шкафы и погреба, но оттуда с плачем и стонами, каясь в чудовищных грехах, выпадали все больше незнакомки, порой весьма прелестные, но меня не заинтересовавшие. Из всех монахинь мне нужна была только одна.
Так и не отыскав Варру Луковый Росток и проклиная про себя женскую тупость — разве я мог сделать ей что-нибудь плохое, — я вышел из ворот обители и направился дальше на северо-запад. За моей спиной — я не оглядывался, но все происходящее представлялось мне очень зримо, — громадные языки бордового пламени облизывали темное небо, пожирая женский монастырь.
