— Сколько я провалялся? — спросил я, осторожно поднимая руку, чтобы ощупать голову.
Естественно, никаких дыр от божественных пальцев на ней не появилось. Да и в целом я чувствовал себя гораздо лучше. Наверняка все эти кровавые спецэффекты — маленькая месть обиженной Марханы. Более чем уверен, она могла обойтись и без них. Впрочем, раз я жив, значит, карты разыграны верно.
— Весь день, — ответил дознаватель, шумно отхлебывая горячий чай. — Я думал, что ты уже не выкарабкаешься.
Дия в ответ презрительно фыркнула.
— Только не в моем доме! — заявила она, заливая кипяток из металлического чайника в приготовленную кашу.
Зелье забурлило, пуская пузыри болотного цвета. По комнате растекся резкий химический запах. Протянув емкость мне, Дия приказным тоном велела:
— Пей.
Бурда отвратительного вида уже успела остыть, так что обжечься я не боялся. Сделав несколько глотков, осушил чашку и вернул ее супруге. Та убрала посуду на стол и, стоя надо мной, распростерла руки ладонями ко мне. Глаза Дии засияли алым огнем, и девушка зашептала наговоры.
Раньше я бы не смог понять, что именно она пытается колдовать, но теперь полученные от Марханы знания словно сами собой всплыли в голове. Три глубоких сканирования магических потоков не выявили у меня никаких повреждений, и Дия перешла на оценку физического тела.
— Со мной все в полном порядке, — сказал я, ощущая, как выпитое снадобье отчаянно просится наружу и обжигает внутренности, попутно выворачивая и сводя в спазме кишки.
— Да на тебе печатей Марханы больше, чем вшей на портовой шлюхе! — вставил слово Хэммет. — И не нужно мне рассказывать, будто ты понятия не имеешь, откуда они взялись!
Дия кивнула в ответ на мой вопросительный взгляд.
— Я их тоже вижу, Кир, — сказала она. — И меня это… пугает.
Вместо ответа я оттолкнул девушку в сторону и, свесившись с кровати, исторг из себя содержимое желудка вместе с комками свернувшейся крови. К счастью, Дия догадалась заранее подставить тазик, так что не придется драить пол.
Выворачивало меня недолго, но весьма болезненно.
— Давай, давай, «Чертополох», не держи в себе, — с нескрываемым наслаждением от созерцания моих мучений подсказал Хэммет. — Такие внутренние повреждения ни один чародей бы не исцелил. Так что радуйся, что еще не сдох. Я вот очень рад, так как теперь у меня к тебе еще больше вопросов.
Мне полегчало, и я откинулся от края кровати. Дия тут же заботливо вытерла мне рот чистой тряпкой. Ее взгляд горел любопытством, но я еще не решил, что и как рассказывать даже ей, чего уж про дознавателя говорить.
— Что ж ты меня не убил, пока была возможность? — спросил я, принимая у супруги стакан с водой.
Прополоскав рот, сплюнул остатки в тазик и, уже самостоятельно вытершись, сел на кровати.
Хэммет покачал головой, не сводя с меня взгляда. Его прищур мне не нравился, с ублюдка станется придумать очередной способ доставить мне хлопот.
— Понимаю, что ты сейчас немного не в себе, «Чертополох», — заговорил он, не отводя глаз. — Но мне очень интересно, как так вышло, что темная богиня обратила на тебя свой взор.
Я усмехнулся настолько гадко, насколько только мог.
— Хорошо, тогда слушай, член ордена Аркейн, откуда пошла ваша организация.
И, видя чуть дернувшуюся бровь дознавателя, я продолжил речь:
— Катаклизм Катценауге подстроил некто Эсхил Бар. По словам двора чародейского королевства, этот человек прибыл с другой стороны планеты. Ты же в курсе, что Эделлон является небесным телом, парящим в космосе?
Хэммет скривился, но перебивать не стал.
— Так вот, у короля Катценауге было несколько детей, но наследовать трон, само собой, мог только один из них. И когда правитель объявил второму сыну, что тот не годится на роль наследника, двенадцатилетний мальчик попал под влияние Эсхила Бара. Принц открыл чужаку путь в подземелье дворца, где королевский род держал абсорбер — артефакт очень мощный и сложный.
— Что за абсорбер? — в один голос спросили и Дия, и Хэммет.
Я склонил голову набок, с насмешкой разглядывая дознавателя.
— Абсорбер это агрегат, который вытягивал эфир из окружающего пространства и концентрировал его в себе. Считай, что это камень этерния размером с твой анклав. Так вот, Эсхил Бар нашел способ, как вобрать в себя всю эту магическую энергию. И чтобы получить к ней доступ, он обманом заставил принца, которому отказали в праве наследования, его активировать. Конечно, не все получилось поглотить, и излишки устремились от дворца в Катце к границам королевства. Именно так и случился Катаклизм.
Хэммет потер подбородок, обдумывая мои слова. Дия же сидела на краю моей кровати и смотрела мне в лицо, будто старалась поймать на лжи.
— И при чем тут ты? — наконец задал ожидаемый вопрос дознаватель.
Я хмыкнул.
— Время шло, и никто уже не знает имени Эсхил Бар. Но, так уж получилось, в Эделлоне он известен под другим прозвищем — Хиба.
— Чушь какая-то.
— Мархана не покровительствует монстрам, уж это ты должен знать. Ей поклонялись задолго до того дня, когда эти чудовища вообще появились. Даже я знаю про храм, где укрывались служители богини во время магического возмущения. В момент, когда Бар взорвал абсорбер, не все граждане Катценауге находились на территории родной страны. Именно они стали первыми членами ордена Аркейн, созданного ради того, чтобы сохранить наследие Катценауге в остальном Эделлоне. Именно Мархане поклонялись в этой несчастной стране, и именно с помощью ее даров был создан абсорбер, который и послужил средством запуска Катаклизма. И так как люди — по природе своей существа недалекие, во всем обвинили именно Мархану, ведь о существовании Хибы в те далекие и дикие времена еще никто не знал.
На несколько секунд в комнате стало очень тихо. Я расслышал, как на первом этаже скрипят половицы — наша прислуга занималась своими делами. За окном сияло солнце, подбираясь к полудню. Шторки были раздвинуты, и мне было видно, как блестят начищенные стоки под крышей соседнего дома.
— И как с этой историей связан ты? — подал, наконец, голос Хэммет.
Я хлопнул себя по коленям и попробовал встать на ноги. Дия попыталась мне помочь, но я легко отстранил ее протянутые руки. Ни головокружения, ни каких-либо других последствий моего обморока не случилось.
— А я заключил с Марханой сделку, дознаватель. Я должен исправить эту несправедливость. Богиня, даровавшая людям магию, невиновна в Катаклизме. Так что теперь я выполнил свою часть договора. Ведь ты передашь мои слова в Аркейн.
— Это не объясняет печатей, — нахмурился тот.
— На этот счет ничего сказать не могу — сам не до конца понимаю. Но, полагаю, это связано с теми знаниями, которые передала мне Мархана.
Пожалуй, если бы я хотел произвести больший шок на дознавателя, сложно было бы подобрать подходящие слова. Но надо признать, обдумав сказанное, он кивнул и поднялся на ноги.
— И все твои находки, связанные с культом — всего лишь следствие вмешательства Марханы? — спросил он, прохаживаясь по спальне из угла в угол. — Она что, сама тебе о них сообщает?
Я пожал плечами.
— Как сказал один умный человек — если ты разговариваешь с богом, это нормально. Но если бог говорит с тобой — ты — безумен, — ответил ему, наблюдая, как дознаватель мечется по комнате. — Так что считай меня сошедшим с ума, если тебе так удобнее, но все сказанное мной правда.
Он дернулся, как от удара, а потом с тяжелым вздохом сел обратно в кресло.
— У тебя есть какие-то доказательства помимо печатей? — спросил он, не глядя на меня.
— Нет, да они и не требуются. Любой достаточно сильный темный маг подтвердит, что на мне действительно следы прикосновения Марханы. И, подозреваю, каждый увидит именно свою стихию, но не сможет разобраться с чужими. Правило одного дара, все-таки.
— Но у меня их два, — возразила доселе молчавшая Дия.
— Ты не человек, — вяло отмахнулся Хэммет. — К тому же родовые способности — это не дар. Любая королевская семья обладает усиливающими основной дар умениями. Равен Второй, например, может гореть без применения чар. И никакие блокираторы не удержат его родовой способности.
