Вообще говоря, если Мельхиор давал чему-то положительную оценку — Агнесса уже привыкла настораживаться, но сейчас большая часть её реакций оказалась притуплена, и она лишь пожала плечами, вновь отмечая, как переливается ткань от каждого движения.
— Так, руки прочь, волосы сейчас уложим, но сначала — лицо. Я понимаю, у вас в Англии мода на чахлость и бледность, но это не от хорошей жизни, надо полагать, — щебетала тем временем Виленская, подтаскивая поближе один из стульев и чуть ли не силком усаживая на него Агнессу. — Так что синяки — замажем, а здоровья — добавим. Губы надо бы, м-м-м… ладно, закрой глаза, но не жмурься!
Девушка, украдкой вздохнув, решила, что Виленская, конечно, командует многовато и слишком бурно, но в который раз не нашла в себе силы ей сопротивляться. Ну ладно, хочется ей поиграть — пускай. Потом умоется, переоденется…
«Я тебе переоденусь! Только начала выглядеть как нормальный человек, а не этот заморыш, которого ты постоянно стремишься изображать!» — взорвался негодующий вопль Мельхиора.
«Но даже ты не можешь отрицать, что в таком невозможно выйти на люди», — вяло возразила ему Агнесса, осознавая, что с закрытыми глазами её быстро начинает клонить в сон.
В носу у неё защекотало от лёгкого сладковатого запаха, а под глазами она ощутила касания прохладной стеклянной палочки. Маслянистую жидкость Ирина втёрла в кожу, после чего принялась колдовать с рассыпчатой пудрой, пуховками и кисточками. Агнесса чувствовала лёгкое покалывание на веках, скулах и губах, и отстранённо понимала, что с ней творят какое-то жуткое преображение.
Хотя в глубине души ей было очень интересно посмотреть — что же получится?
Вопрос с волосами Виленская решила изящно, вытащив из той же шкатулки пару черепаховых гребней и заколов густые пряди над висками, оставив основную массу свободно закрывать спину. Посетовала лишь, что нет времени их завивать.
— Можно я посмотрю? — поинтересовалась Агнесса, так и сидящая с закрытыми глазами.
— Что? О, да, разумеется! Вроде всё готово, я сейчас переоденусь быстро и пойдём. Я тоже одно платье выгулять хотела… — беспечно прощебетала Ирина.
Агнесса медленно подняла ресницы и в самый первый момент не поняла даже — что изменилось. Но, присмотревшись, осознала, что облик её стал удивительно целостным. Золотистая пыльца, покрывающая веки, каким-то непостижимым образом сделала серые глаза пронзительно-голубыми. На щёки вернулся лёгкий румянец, но тон кожи при этом стал странно ровным, будто фарфоровым. Губы остались прежнего бледно-розового оттенка, только самую малость поблёскивали и наощупь казались липковатыми. Неудобно.
Девушка никак не могла решить — нравится ли ей то, что она видит в зеркале. Вроде бы всё было красивым и очень «благородным», а вроде как и не её это. Помада эта, пыль на глазах… лица касаться страшно — на нём словно маска застыла!
«Вы, бабы, вообще странные. Мажетесь-краситесь, потом смываете. Иной раз вообще другое лицо малюете!» — проворчал демон, но с какими-то растерянными нотками.
«Мне некрасиво так, да?»
«Ваши человеческие представления о красоте мне чужды…» — туманно заявил Мельхиор.
«Несколько минут назад это не помешало тебе дать оценку моему внешнему виду! — тут же уличила его Агнесса. — Признавайся — всё плохо?»
«Да нет же! — в сердцах рыкнул демон. — Всё… слишком хорошо. Похожа ты на неё слишком, вот и всё».
«На кого?»
«Не важно», — буркнул Мельхиор и отгородился от своей подопечной непроницаемым молчанием.
Та, «поцарапавшись» к нему ещё немного, мысленно махнула рукой на темнящего Хранителя и машинально принялась поправлять гребни, подумав, что разбирать весь этот ансамбль даже немного жалко — но в таком виде явиться всем ей очень не хотелось.
— Готово! Как я тебе? — вынырнула из-за ширмы княжна, привстав на цыпочки и плавно прокрутившись перед подругой, демонстрируя той обновку.
Агнесса же буквально потеряла дар речи.
Судя по всему, это и было то самое платье за семьсот маны: чёрно-алое, сшитое в равных пропорциях из бархата и атласа, украшенное тончайшим кружевом и загадочно мерцающими камнями, оно выглядело одновременно роскошно и жутко…
Жутко вульгарно.
Эта модель, судя по всему, также предполагала подчёркивать всё то, что порядочной девице надлежало скрыть, а роскошный ажурный воротник служил одновременно обрамлением и своеобразной «подпоркой» высокой причёске княжны. Вот только со стороны казалось, будто Ирина стащила выходной наряд своей старшей сестры, а то и матери! Это платье совершенно не подходило её типу детской внешности, но как сказать об этом, чтобы не расстроить девочку? По ней же видно, насколько ей самой нравится наряд, а заявить «всё плохо» — будет очень грубо. И вообще, вдруг это Агнесса ничего не смыслит в моде?
«М-да. Другим она одёжку подбирает лучше, чем себе. Очень странно», — хмыкнул Мельхиор.
— Хм-м… оно такое… праздничное! — нашла, наконец, что похвалить Агнесса. — И сияет…
Прозрачные камушки, которыми были расшит лиф и воротник, действительно поблёскивали словно сами по себе, но, приглядевшись, девушка поняла, что всё дело в тончайшей бриллиантовой огранке.
От её слов Ирина и сама ослепительно разулыбалась и сделала ещё один пируэт, крутнувшись на пятке:
— Конечно, праздничное! Мы с тобой будем там самыми яркими!
— А-а… ты уверена, что повод… — заикнулась было девушка.
— Ой, да брось! Хоть каждый день может стать поводом для праздника! — безмятежно отмахнулась княжна. — Но это будет несколько накладно. Так что пользуемся моментом!
В душе Агнессы боролись два противоречия: с одной стороны ей жутко хотелось переодеться в привычное голубое платье, а с другой… с другой — бросать Виленскую в таком виде одну было как-то подло.
«Я бы сказал, что позор, разделённый на двоих — удваивается, но в нашем случае он целиком и полностью падёт на её глупую головёнку», — безжалостно заключил демон.
— Всё, пошли. Мы и так уже задержались! — всплеснула руками девчонка, после чего тут же надела кольцо на палец, отсекая Агнессе возможность возразить.
Та же, с тоской посмотрев на место, где секунду назад стояла княжна, со вздохом последовала за ней.
***
В пабе нынче было многолюдно. Большинство лиц Агнесса видела здесь впервые — хотя, быть может, из-за того, что она не являлась завсегдатаем Клуба. Интуиция ей, однако, подсказывала, что пришли сюда все из-за Кевина.
Когда она вышла из портала, то увидела, что Ирину уже успели обступить другие девушки, наперебой расхваливая покрой и украшения. Что характерно — звучали эти возгласы достаточно искренне, и это наводило на мысль, что, наверное, это с её вкусом всё не так. Благородным, в конце концов, виднее…
На самом деле Агнесса даже порадовалась тому, что княжна успела перетянуть на себя всё внимание, поскольку это дало ей возможность принять подобающий вид: выпрямиться и чинно сложить руки на подоле, — но на этом её уединение и закончилось…
— Агнесса!
Поражённый вопль Генриха раздался чуть сбоку — со стороны стойки, и, повернув голову, девушка с улыбкой кивнула парню:
— Добрый вечер, Генрих. Я тебя скоро подменю… — в голосе её скользнуло лёгкое сомнение, поскольку она с трудом представляла себе, как в таком платье разливать выпивку.
Ворон лишь яростно замотал головой в ответ, ловко и непринуждённо перемахнув через стойку и тут же распахивая руки, словно желал её обнять — но вместо этого сделал шаг назад.
— И думать забудь! Не пущу, ни за что. Хоть режь! — категорически замотал он головой, вместе с этим заодно и поглядывая по сторонам, бормоча, — чёрт побери, куда Синклер запропастился? А-а, пускай и проваливается, ему же хуже!
— Генрих, перестань… ты меня смущаешь, — тихо заметила девушка, тоже оглядевшись и с нарастающим смущением замечая взгляды, направленные на неё.
Оценивающие. Восхищённые. Завистливые. Слишком много всего, чтобы она ощущала себя уютно. Очень захотелось снять кольцо и оказаться в своей комнате… а перед Кевином она потом извинится. Завтра, быть может… После Испытания.
