Ознакомительная версия.
А быть может, Ийлэ лишь казалось, и эта музыка звучала лишь в ее голове, но она была такой громкой, навязчивой, что Ийлэ не способна была удержаться.
Куклы кружились.
Кланялись друг другу, притворялись вежливыми…
— Все играешь? — пес смазал петли, и теперь дверь на чердак открывалась бесшумно. — Я зайду?
Он всегда спрашивал разрешения, но никогда не навал себе труда дождаться его. Вот и сейчас переступил порог, привычно наклонившись — пес был слишком высок.
— Как ты?
Ийлэ пожала плечами: обыкновенно. Также, как вчера, позавчера и за день до того…
…Дайна больше не появлялась.
…и денег своих назад не требовала.
…и наверное, это неспроста. Ей нужно было, чтобы Ийлэ ушла из дому.
Для чего?
Она боится, что Ийлэ расскажет? Глупость. Если и возникнет такое желание, то кто ей поверит?
— Ты… здесь не мерзнешь? Я одеяло принес.
Он положил его на пол, благоразумно не приближаясь.
— И свитер… это мой, он тебе великоват будет, но зато теплый. Я его у одной старушки купил. Она коз держала и из козьего пуха нитки. Я знаю, что такие — самые теплые… ты не смотри, что ношеный, его стирали… честно. Правда, у Ната со стиркой не очень получается… у него вообще с хозяйством не очень получается, хотя он старательный.
Ийлэ склонила голову на бок.
— Надо бы в город съездить, прикупить кое-чего, но… погода мерзотная, из дома выглядывать никакого желания… а Ната гонять, так он чисто из вредности купит не то, — Райдо опустил крышку сундука и сел сверху, ноги вытянул. — Сколько ты будешь здесь прятаться?
За прошедшую неделю он неуловимо изменился.
Ийлэ разглядывала его исподволь, а он не мешал. Сидел. Молчал. Ждал ответа? Она не желает с ним разговаривать…
Обычно он приносил еду, а сегодня только одеяло и свитер.
Сидит, шевелит ногами… носки вязаные, полосатые, надо полагать, у той же старухи купленные, из пуха козьего… и брюки домашние измялись… папа никогда не позволял себе ходить в мятых брюках. А клетчатых шерстяных рубашек в его гардеробе вовсе не было.
Белые сорочки.
Домашние костюмы из мягкого вельвета ли, из тонкого сукна…
Летом — непременный светлый лен, который мнется и это отца раздражает, но лен уместен в жару.
— Ийлэ… послушай… холодает, а чердак — не лучшее место для ребенка… и для тебя тоже… ты вроде и ешь, но куда все уходит? — Райдо наклонился, опираясь ладонями на собственные колени. — В тебе же не понятно, на чем душа держится…
Не держится — задерживается. Но Ийлэ согласилась: не понятно.
И на чем.
И зачем.
И будь она посмелей, умерла бы… у нее было столько возможностей умереть, а она живет… и наверное, в этом есть какой-то смысл, отец вот утверждал, что высший смысл есть во всем, но Ийлэ он не доступен.
— Я не хочу, чтобы ты умерла…
— П-почему?
…ответ очевиден. Потому что тогда умрет и он.
Но пес промолчал, поднялся и велел:
— Пойдем. Время обеда. А обедать лучше в столовой…
…изменилась.
Прежняя форма. Прежние обои — темно-винные, расписанные ветвями папоротника. Панели дубовые. Камин, в котором горел огонь, и вид его заворожил Ийлэ настолько, что она замерла, уставившись на пламя. И стояла долго, пока пес не закашлялся.
— Вот же… — Райдо мазнул по рту ладонью, которую торопливо вытер о штаны. Но запах крови не спрятать, и ноздри молодого пса дрогнули, он повернулся к Ийлэ, уставился тяжелым настороженным взглядом.
Ждет?
Чего?
Разрыв-цветок пока дремлет, и пусть сон его истончился, но… псу не грозит смерть, а остальное — пусть терпит. Пусть ему тоже будет больно. Ийлэ ведь хотела, чтобы кто-то из них испытывал боль, бесконечную, без надежды на спасение.
Это справедливо.
— Садись куда-нибудь, — велел Райдо, указав на стол, которого прежде в столовой не было.
Огромный. Массивный. Уродливый. Он занимает едва ли не половину комнаты, и свет газовых ламп отражается на черной лакированной его поверхности.
Стулья под стать.
— Нат, помоги даме…
— Обойдется, — огрызнулся младший, но встал.
А Ийлэ и вправду обошлась бы, она отступила, прижимая к себе отродье, которое пришлось вытащить из корзины, и теперь оно елозило, терлось носом о шею Ийлэ, хныкало тихонько…
Нат отодвинул стул медленно, и тяжелые ножки, скользя по полу, издавали протяжный скрип.
— Садись… дама, — бросил пес насмешливо.
…отец всегда помогал маме.
…Ийлэ тоже… стулья легкие из светлого дерева… в год, когда началась война, мама сменила обивку на модную папильоновую… и папа шутил, что в доме прибыло бабочек…
…нынешние стулья были вовсе без обивки. Полированное старое дерево. Темный лак. Запах старого дома, в котором они хранились. Ийлэ провела мизинцем по краю…
…маме бы не понравились. Она не любила тяжелые вещи.
— Погоди, — Райдо все-таки поднялся. Он шел, скособочившись, опираясь ладонью на столешницу. — Дай ее… тебе надо нормально поесть.
Отродье больше не умещалось в широкой ладони пса. Он прижал ее рукой к плечу, и меж растопыренных пальцев выглядывала посветлевшая макушка, волосы на которой стали завиваться. Свисали пятки, виднелись ручонки, тоже розовые, с крохотными пальчиками. И эти пальчики шевелились, словно отродье пыталось зацепиться за пса.
Не доверяло?
Правильно. Псам нельзя верить.
— А тебе мы тоже стул купим, — пообещал Райдо, к своему месту он возвращался очень медленно, ступая столь осторожно, что Ийлэ занервничала. — Но позже… сейчас тебе сидеть нельзя… у моих племянников был красивый стул… такой высокий, на резных ножках… и колыбелька была… с балдахином… и еще погремушки… соска серебряная… тебе бы понравилась серебряная соска? Им — не очень. И я понимаю. Я как-то попробовал ее… ну интересно же, так вот, не понимаю, как существо в здравом уме может металл сосать. Он же мерзкий. Но купим, просто для порядка. У каждого ребенка должна быть своя серебряная соска. А будешь ты ее сосать, мы потом решим… вот Нат съездит в город, привезет каталоги…
— Сегодня? — Нат явно не был настроен на поездку.
— В принципе, — разрешил Райдо, которого, кажется, больше интересовало отродье, чем обед. — Выпишем всего… если, конечно, у мамаши твоей хватит ума переселиться… а если не хватит, то пускай она себе остается на чердаке, может, для альвы это вообще нормально?
Ийлэ ничего не ответила.
Она уставилась в тарелку, пустую, белую… старый сервиз, который мама отправила на чердак. В нем не хватало пары соусников и большое блюдо для торта дало трещину.
Ознакомительная версия.
