Пройти ворота оказалось несложно – два часовых, порядком напричастившихся вина из дворцовых подвалов, даже не почувствовали момента, когда их души покинули распростертые у небольшого костра тела. А вот дальше путь оказался намного сложнее – на территории дворца расположилось самое крупное войсковое соединение, которое мне приходилось видеть за мою недолгую жизнь. Монахов было столько, что я даже засомневался в возможности не то что пробраться внутрь – просто доползти до стены. Кроме того, мне не хватало терпения: если бы не придерживающий меня Учитель, я сделал бы какую-нибудь глупость или попался бы на глаза какой-нибудь группе монахов, патрулирующих парк… А так мы, то и дело замирая в тени когда-то стриженных в шары, кубы и более сложные фигуры парковых кустов, пробирались к Малому входу во дворец.
Перед самым рассветом, – не в самое лучшее время для вылазок, которые должны закончиться возвращением обратно, мы наконец добрались до парадного крыльца и, почти пролетев по воздуху последние несколько шагов, нырнули в маленькое окошко под лестницей, как оказалось, ведущее в подсобку одной из десятка-другого кухонь, обслуживающих гостевые покои Южного крыла. На наше счастье, внутри, кроме стайки здоровенных откормленных крыс, даже не среагировавших на наше появление, никого не было… Поэтому мы смогли немного передохнуть и даже смыть кровь и землю с порядком поистрепавшейся одежды. Кстати, моя многострадальная рубашка, накинутая поверх кольчуги, чтобы скрыть металлический отблеск от часовых, превратилась во что-то подобное рыболовной сети, и мне пришлось ее сорвать – все равно во дворце ползать мы не собирались, а походить на рвань перед лицом врага мне как-то не очень хотелось. Мерион, немного подумав, последовал моему примеру и тоже скинул с себя коротко обрезанный перед вылазкой во дворец когда-то парадный плащ…
Для того чтобы выяснить судьбу Беаты и тех молодых девушек, которые избежали участи быть обесчещенными и распятыми, а были под охраной препровождены во дворец, мы, посовещавшись, решили захватить «языка». Вообще-то назвать «советом» процесс вдалбливания в мои горящие жаждой действия мозги приказов Учителя было трудно – ему приходилось повторять одно и то же раз по пять. До тех пор, пока я не понимал, что мне надо делать… Но, слава Создателю, терпения ему на это хватало…
…«Язык», даже два, нашелся двумя этажами выше: подпоясанные желтыми поясами, что, по словам Мериона, означало четвертую степень посвящения, в рясах и с небольшими бочонками в руках, монахи неспешно брели по коридору куда-то по своим делам, и наше появление из-за пышной портьеры оказалось для них довольно неприятным сюрпризом. Кроме всего прочего, еще и очень болезненным: удары в затылок ребром ладони отправили любителей хорошего вина в состояние небытия, а их тела были тут же втянуты в небольшую комнатку для стражи около служебной лестницы. Комнатка имела несомненное преимущество перед остальными: во-первых, она закрывалась, во-вторых, толщина ее двери позволяла надеяться на то, что крики «опрашиваемых» вряд ли будут слышны в коридоре, и, в-третьих, она находилась в самом дальнем закутке Южного крыла, вдалеке от основных маршрутов патрулей…
Учитель оказался мастером и в науке допроса: не прошло и четверти часа, как первый монах заговорил. Еще бы – когда Наставник с явным безумием в глазах медленно начал срезать полоску кожи с его правого плеча, то, если бы не кляп, крик орденца услышали бы даже Самир и Боно на Лысой горе… Удостоверившись, что посеревший от боли монах готов к сотрудничеству, Мерион вытащил у него изо рта кляп и, приставив к горлу засапожный нож, поинтересовался судьбой Беаты и ее подруг по несчастью… Захлебываясь слезами и соплями, монах тут же выложил все, что знал: как оказалось, девять раз по девять молодых девиц, не познавших еще мужчину, должны были быть отправлены в столицу Ордена для услады самого Императора. Караван под надежной охраной должен был выйти из дворца на рассвете… А за занавешенным окном комнатенки на ясном, без единого облачка небе уже не осталось ни одной видимой звезды!!!
Удостоверившись у второго «языка» в том, что пленный сказал нам правду, и без сожаления прирезав обоих, мы с Мерионом почти бегом понеслись к заветному окошку в подвале, но не успели: во дворе громко пропел рог, и к тому времени, когда мы осторожно выглянули наружу, замыкающий обоз отряд монахов уже выходил за еле видимые из окошка Южные Ворота дворца… А вокруг суетились как минимум пара сотен вооруженных охранников, начисто лишающих нас даже шанса прорваться из дворцового комплекса. Что с боем, что без него… По крайней мере, в светлое время суток…
Мерион, вздохнув, положил мне руку на плечо и, повернув меня к себе, устало буркнул:
– Не расстраивайся, мой мальчик… Мы их догоним! А пока нам надо выспаться – в том состоянии, в котором мы сейчас, мы не опасны даже для привязанной к плетню и обреченной для заклания свиньи… Так что завесь окно и ложись: как стемнеет, мы должны быть готовы… А с Хвостиком все будет хорошо…
– Ну вот, началось! Мои меня потеряли… – Маша, посмотрев на номер высветившегося на трезвонящем мобильном телефона, тяжело вздохнула и, обреченно нажав на клавишу приема, поднесла телефон к уху… Однако заметив, как вытягивается ее лицо, я почувствовал, что что-то не так: такого выражения глаз я не видел уже давно… Наверное, с Аниора… Кинув быстрый взгляд на Учителя, я заметил, что подобрался и он, а чувству предвидения и интуиции Мериона я привык доверять больше, чем своим… А когда Маша отключила телефон и подняла глаза, я вдруг понял, что Зло, когда-то оставленное там, за Вратами, вернулось… Может быть, в другом обличье, но оно снова оказалось в моей жизни. И по моим жилам пронесся жар давно забытого боевого безумия.
– Что случилось? – Спокойный голос Наставника немножечко охладил мое сознание, и я разжал сжатые в бешенстве кулаки…
– Какие-то уроды, по-моему, грабят мою квартиру и пытают моих родителей! – ошарашенно глядя мне в глаза, ответила ему девушка. – И зачем-то требуют меня! В течение часа… А если я не приеду, то… – Тут по ее щеке скатилась слеза. – Обещали порезать их на куски!!!
– Не плачь, дочка! – тут же внутренне расслабился Мерион. – Поехали, посмотрим, что там случилось…
– Они сказали, что я должна быть одна! – встрепенулась Маша и с отчаянием в глазах посмотрела на меня. – Что им от меня надо?
– Вот там и разберемся! – не давая девушке впасть в депрессию, усмехнулся я и, встав, протянул ей ладонь. – Одевайся, надо поторапливаться!
