Слезы Огня (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

— Где девушка с волосами цвета огня? — спросил он, — Где младенец, найденный вами во льдах и отданный вам на сохранение моей матерью?

Везнич и Оляна снова переглянулись. Как-то подозрительно.

— Не смейте мне врать, — предупредил оборотень волк, — Если я узнаю, что вы меня обманули, то вернусь, — и он жестко улыбнулся, — У вас такие прелестные дети, а дочка просто лакомый кусочек!

— Нет! — самка рванулась вперед, но муж удержал ее, перехватив за талию своими руками. Прижал к себе.

— Не смей трогать моих детей! — закричала Оляна.

— А то что? — Дьярви приблизил свое лицо к ней. Глаза оборотня сверкнули холодом, — Что ты сделаешь мне, кусок мяса? Я вернусь не один и приведу с собой стаю. От вашей чудесной деревеньки тогда мало что останется!

Оляна зарыдала и сползла к ногам мужа. Везнич тупо смотрел на нее, сверху вниз свернувшуюся у его ног. Жалкую и испуганную.

— Я знала, знала, — проговорила она сквозь всхлипы, — От этой девки одни беды.

— Где она? — повторил слова своего спутника Хредерик.

— Правду! — предупредил Дьярви.

Везнич не сделал попытки помочь жене подняться, оставив ее плакать у своих ног. Он посмотрел на оборотней и произнес жалко:

— Не трогайте нас. Я все расскажу!

По губам волка скользнула улыбка.

— Вот и молодец, — сказал он обманчиво спокойно. Хреберик за спиной Дьярви улыбнулся.

— Весь в матушку, — подумал сова.

— Я жду! — добавил молодой мужчина и Везнич, стараясь чтобы его голос не дрожал, начал свой рассказ. Он зашел издалека. С того самого дня, когда в ледяном лесу, раскинувшемся на самом краю земли, он и его жена нашли девочку рядом с телом ее матери. После коротко рассказал о том, как они добирались до обжитых мест, как их сопровождали волки, а после и о том, как обустроились, купив на деньги, данные белой волчицей, и дом и земельный надел. Везнич был краток и про детство девушки с волосами цвета огня, рассказывал мало и скудно, но Дьярви каким-то волчьим чутьем догадался, как тяжело пришлось той в семье людей. Оляна поднялась на ноги к концу рассказа. Она старалась не смотреть на непрошенных гостей и пряталась за плечо мужа, рассматривая свои ноги и изредка бросая короткие взгляды в сторону, где спали их дети.

— Боится, — догадался волк.

Когда же Везнич начал рассказывать о том, как в деревне появился бродячий музыкант, пожелавший купить красивого ребенка себе для компании и в помощь, оборотни поняли, куда дели приемыша эти люди.

— Вы продали ее! — сказал Дьярви.

Везнич кивнул.

— У вас не было денег, чтобы содержать девочку? — зло спросил Хредерик, — У вас не было еды для нее, одежды или места в этом большом доме?

Дьярви ответил за людей.

— У них в сердце не было любви, — просто сказал он, — Деньги моей матери не принесли пользы этим существам, — и скривился, словно в воздухе запахло падалью.

— Где же нам теперь ее искать? — вздохнул Хредерик, когда Везнич наконец закончил свой рассказ.

— Найдем! — уверенно сказал волк и кивнул на двери, выходящие во двор, а затем обратился к людям, — забирайте все самое необходимое и будите своих детей.

— Что? — в глазах мужчины мелькнул страх, а Оляна снова стала подвывать.

— И выметайтесь из этого дома, — добавил зло Дьярви, — Дважды повторять не буду.

— Что ты задумал? — Хредерик проследил взглядом, как Оляна рванулась в комнату к детям, а ее муж умчался куда-то вглубь дома. Через несколько мгновений повсюду стал раздаваться шум. Что-то упало в темноте, зазвенело, потом раздались шорохи и причитания, принадлежавшие самке, а скоро к ним присоединились и голоса — парнишки и девочки, что спали все это время, пока оборотни находились в доме.

— Вон! — коротко приказал волк и люди метнулись к дверям, а мужчина шагнул мимо совы к горевшей на столе одинокой свече, застыл, глядя на пламя, а затем словно нечаянно, опрокинул ее на пол, прямо на расстеленный под столом плетеный коврик. Тот занялся моментально. Вспыхнул, как куча сухой соломы.

— Выходи, — велел волк Хредерику.

— А ты? — спокойно спросил тот, кивнул на огонь, что набирал силу.

— А я еще немного побуду в доме, чтобы убедится, что костер удастся на славу! — ответил Дьярви и улыбнулся, сверкнув заострившимися зубами.

Когда на небе только-только забрезжил рассвет, Асгейр устроившись на холме недалеко от деревеньки, раскинувшейся в небольшой долине у реки, с улыбкой в синих глазах наблюдал за тем, как безуспешно крестьяне пытаются потушить догорающий дом в своей деревне.

Колдун жевал кусок мяса и смотрел как пламя огня и солнечный свет сливаются воедино.

К тому времени, как от хозяйства Везнича остался лишь черный остов да нетронутый загон с животными, два черных силуэта прошли недалеко от места, где сидел Асгейр. Колдун даже перестал жевать и замер, глядя на волка, бегущего с ношей на спине и сову, летящую над его головой, что уже само по себе было удивительно, ведь совы предпочитают утром спать.

Но колдун не удивился этому явлению. Он вытер ладонью рот и поднялся на ноги, глядя во след оборотням, а затем спрыгнул вниз, плавно опустившись на ноги.

— Значит, нет ее здесь, — произнес он тихо, — А жаль. Я думал, что мой путь уже подошел к концу, а он только начинается!

Взметнулся по ветру длинный плащ. Одинокий путник поспешил следом в ту сторону, куда направились волк и сова.

Алый рассвет разгорался на небе, а где-то в деревеньке, сидя на золе и обнимая своих детей, что удивленно взирали на то, что раньше было их домом, плакала женщина по имени Оляна. А Везнич кусал губы от отчаяния.

Волчье золото ушло так же неожиданно, как и попало к ним в руки.

Князь не скрывал своего недовольства и даже ранение Булата не оправдывало в глазах Аскольда опоздания его посла. Он мерил шагами горницу и поглядывал на стоявшего перед ним воина с рукой в перевязи.

— Я рассчитывал на тебя, — наконец произнес князь, — Я надеялся, что ты вернешься к сроку и будешь сопровождать Лебедь обратно в город к северянам, а так мне пришлось отправить ее с одним из воевод…

— Но ты сам сказал, что птица принесла вести о том, что княжна благополучно прибыла к жениху? — произнес Булат. Он начинал откровенно злиться на Аскольда. Идея стать послом нравилась ему все меньше и меньше, да и раньше не вызывала восторгов. Когда князь приехал в поместье Булата и стал уговаривать того отправиться к Гуннару, дабы заключить сделку о союзе, тот и подумать не мог, что все обернется таким образом. Булат четко понимал только одно — больше князю он служить не намерен. И пока тот развивал свою обвинительную речь, Булат медленно вынимал меч, данный ему Аскольдом.

— Я устал быть твоей пешкой, княже, — с этими словами, прервав Аскольда на полуслове, Булат положил перед ним оружие.

Князь замолчал, глядя на меч, затем поднял глаза на его владельца.

— Как это понимать? — спросил он.

— А как ЭТО еще надо понимать? — усмехнулся Булат.

— Но ты понимаешь, что если уйдешь со службы, я разорву все наши договоренности, — нахмурился Аскольд, — Я обещаю тебе, что в случае беды никто из моей дружины, ни единого человека, ни придет на помощь ни тебе, ни твоим людям. Ты останешься один…

Булат улыбнулся еще шире.

— Да как-то и раньше без тебя обходились! — ответил он.

Гнев окрасил щеки Аскольда в пунцовый цвет. Он затрясся, как осиновый лист, уронив руку на пояс, где висел короткий меч. Булат проследил за движением его руки и резко повернувшись спиной, направился к выходу.

Аскольд схватился за рукоять меча, дернул на себя, да так и застыл, не в силах сделать то, что собирался.

— Прощай, княже! — только и произнес воин и даже не обернувшись, покинул покои.

— Ты пожалеешь! — закричал ему во след Аскольд, но Булат продолжил свой путь к выходу из дома.

На дворе его ждала дружина.

Дубец первым заметил отсутствие княжеского подарка на поясе Булата. Вскинул брови, но при этом не казался сильно удивленным.