— Эденька, — негромко зову его, — милый.
— Не сработает, — спокойно отвечает мой волк, — не сегодня.
— Что ты собираешься делать? — мой голос начинает дрожать, но он больше не разговаривает со мной.
Я пытаюсь посмотреть, куда он меня несет, и вижу, как из-за деревьев выныривают ворота. Они открываются при приближении хозяина. Эдуард проходит их, все так же насвистывая, подходит к особняку, затем сворачивает к неприметной дверце, открывает ее, и мы оказываемся в подвале. Я готова вопить от ужаса. Щелкает выключатель, свет вспыхивает, освещая небольшое пространство. Здесь нет клеток, и я вздыхаю с облегчением. Мой жестокий волк открывает следующую дверь, потом скидывает меня на пол, это помещение гораздо больше, я сильно бьюсь о каменный пол, но сдерживаю вскрик. Мой испуганный взгляд следует за Эдуардом.
Он некоторое время с чем-то возится, я слышу металлический звон и успеваю вообразить невесть что. Мой мучитель возвращается ко мне, снова подхватывает и тащит к крюку, вбитому в потолок. Попытка вырваться ни к чему не приводит. Мои запястья охватывают оковы, и я повисаю, едва касаясь пола кончиками пальцев ног. Суставы начинают ныть, но я даже не замечаю этого, потому что передо мной стоит Эдуард и внимательно смотрит в глаза. Я отважу взгляд, но тут же жесткая хватка сильных пальцев вынуждает взглянуть в холодные безжалостные темно-карие глаза. Его молчание пугает больше, чем рык.
— Эде… — начинаю я, но тут же пощечина ослепляет, выбиваю первые капли крови из рассеченной губы.
Все так же молча, он снова бьет меня, и я начинаю кричать. Я кричу ему, как ненавижу его, как мне противны его прикосновения, как я устала быть его собачонкой и подстилкой, я обвиняю его в смерти Сережи, называю убийцей и садистом. Мой палач внимательно слушает, не перебивая и не злясь. На его лице все тоже спокойствие. Следующий удар превращает мои губы в месиво, умудряясь не выбить зубы. Слезы льются по щекам, попадают на разбитое место, и к прежней боли добавляется новая. Эдуард ненадолго отходит, а когда возвращается, я с ужасом смотрю на кнут, который он держит в руке. Свист, и мозг взрывается от боли, снова свист, снова и снова, и снова, и снова.
Я давно не кричу, на крик нет сил, я безвольно болтаюсь, подвешенная к потолку. Мой жестокий волк снимает меня, несет на руках куда-то, аккуратно опускает на соломенный тюфяк. Я еще успеваю почувствовать, как что-то холодное защелкивается на шее, он сажает меня на цепь, и проваливаюсь в темноту…
— Зачем, Эля, зачем? — этот бесконечный вопрос приводит меня в себя. — Девочка моя, зачем ты так поступаешь со мной? — я чувствую сильный запах алкоголя. Эдуард пьян, он так пьян, что его язык заплетается.
Он сжимает меня, гладит по волосам, целует распухшее лицо, разбитые губы, шею. Я пытаюсь увернуться, но первое же движение отзывается болью во всем теле. Эдуард вскидывает голову и смотрит на меня.
— Тебе больно? Эля, больно? — я не могу слышать его голос, пытаюсь отвернуться, но он удерживает, не позволяет. — Прости меня, прости, родная, — повторяет мой мучитель. — Зачем ты вынуждаешь делать тебе больно? Зачем ты так поступаешь со мной? Ты ведь знаешь, что ты для меня. Зачем, Эля?
— Уйди, — это все, что я могу выговорить.
Он застывает, потом встает и выходит, чтобы вернуться через час в невменяемом состоянии и насиловать, прерываясь все на тот же вопрос "зачем?" Когда Эдуард оставил меня в покое, я едва дышала. Он вытянулся рядом, крепко прижал к себе, сдавливая разорванное кнутом тело, и уснул. А в моей голове набатом стучит только одно слово "БЕЖАТЬ!"…
… Пальцы сжались с такой силой, что ногти впились в ладони. Я вздрогнула и разжала кулаки, глядя на полукружья от ногтей, кое-где окрасившиеся каплями крови. Дима резко обернулся, посмотрел странным взглядом и тут же снова устремил взгляд на дорогу, несущуюся к нам под колеса. Я снова прикрыла глаза, пытаясь совладать с бешеным стуком сердца. Сколько я тогда пролежала, пока зажили все раны? Даже не вспомнить точно, но это было благословенное время, когда Эдуард не трогал меня. Он ночевал в гостевой спальне, но заходил каждый вечер, чтобы пожелать спокойной ночи, и каждое утро, чтобы пожелать доброго утра. Мой волк прятал глаза и готов был стоять на голове, чтобы услышать, что прощен. Но я не обманывалась на его счет, потому что знала, что он сделает это снова, если я дам ему повод. Он любил, как сумасшедший, и наказывал, как зверь, за малейший проступок или ослушание. Его слово было единственно верным. Сначала я молчала, чтобы не злить его, потом начала спорить и делать попытки отстоять свое мнение. А потом снова молчала, потому что спорить оказалось бесполезно и больно.
— О чем думаешь? — голос Димы вывел меня из задумчивости.
— О проступках и наказаниях, — ответила я почти честно.
— Он тебя бил, — мой спутник опять утверждал. — Долго все это длилось?
Я отвернулась к окну, не желая отвечать. Затем задумалась над его вопросом. Сколько же длилась эта пытка любовью моего волка?
— Я пять раз видела, как зацвел сад вокруг его дом, — воспоминание о саде вызвало невольную улыбку.
— Пять лет? — уточнил Дима.
— Пять лет… — шепотом повторила я. — Пять поганых долгих лет.
— Ты пробовала сбежать? — он посмотрел на меня.
— Много раз, — кивнула я и снова отвернулась к окну. — Но меня догоняли раз за разом.
— И что было после? — в голосе Димы слышалось явное напряжение.
— Я не хочу об этом говорить, — тихо произнесла я, и он мрачно кивнул.
Мы снова замолчали. Я смотрела в темноту за окном. Фонари освещали трассу и автомобили, которые мы по прежнему обгоняли. Я подумала, что конца этой гонки никогда не будет. Дима немного сбросил скорость и свернул на почти пустую дорогу. Машина начала набирать скорость. Я опять прикрыла глаза. И вдруг появилось это чувство. Я его отлично знала. Ощущение ЕГО взгляда. Пристального, внимательного взгляда. Веки моментально поднялись и…
— Дима-а! — закричала я, глядя на черного хищника, бегущего параллельно нашей машине.
Дима повернул голову, выругался и надавил на газ. Волк не отстал, он начал обгонять нас! Дима скинул скорость, пропуская волка вперед, потом резко ударил по тормозам, и зверь исчез из вида. Я обернулась, мой друг тяжело дышал. Его губы превратились в тонкую линию, глаза чуть сузились. На его лице были какие угодно эмоции, только не страх. В отличия от него, все мое тело колотило крупной дрожью.
Мы стояли на месте, машина урчала, ожидая решения водителя. А водитель продолжал сжимать руль и смотреть в темноту. Я тоже перевела взгляд на лобовое стекло. В свете фар медленно шел на нас огромный мощный черный волк. Он припал к земле, мотор взревел. Волк оскалился и взвился в прыжке, машина взвизгнула и понеслась ему навстречу. Я закрыла глаза руками и закричала.
