Это был небольшой, легкий и жилистый человек, среднего возраста, с седыми волосами. Как бы ни было велико его мастерство и высока его скорость, они уже оставили его. Вот почему инстинкты Шонсу не отметили угрозы с его стороны. Облачен он был в простую одежду свободного, украшали его только шрамы. Брови его срослись в такую же линию, как и у его приятеля, да и звали их похоже — отец и сын?
Уолли вытащил рапиру из рук Первого и приветствовал ею. Это можно было посчитать оскорблением, и Зоарийи нахмурился.
Потом салютовал верзила — он небрежно вытащил свой меч и проделал приветствие, не меняя своей неуклюжей стойки. Насмешливое выражение лица его не изменилось. Он действительно оказался Боарийи, популярным фаворитом. С такими-то руками — понятно, почему.
Уолли снова использовал для приветствия рапиру. Возмущение юнца возросло. Одна из его меток на лбу еще даже не зажила.
Наверное, он был немногим старше Ннанджи, смешно — для Седьмого. Тридцать — это нормально. На самом деле система предотвращала слишком быстрое продвижение молодежи. Требовалось время на то, чтобы овладеть тысячью ста сорока четырьмя сутрами, пройти путь Шестого, найти Седьмого в наставники, а потом еще двоих чрезвычайно редко встречающихся Седьмых сразу, чтобы проэкзаменоваться. Весь этот путь можно было пройти к тридцати годам, не раньше. Как Шонсу удалось сделать это быстрее — непонятно. Ннанджи будет легче — у него наставник, действительно о нем заботящийся и умеющий хорошо учить.
Все указывало на то, что Зоарийи управлял Боарийи.
Уолли еще раз взглянул на старшего и решил, что да, этот человек может оказаться куда более проницательным, чем его спутник. Потом он повернулся и, пройдя между скамей, остановился перед Ннанджи.
— Мой меч, пожалуйста.
Ннанджи с сомнением взглянул на своего наставника, но отдал меч.
— Разреши взглянуть! — резко потребовал Тиваникси.
Ннанджи инстинктивно отреагировал на авторитетный тон и протянул седьмой меч кастеляну.
Тот внимательно изучил грифона на рукоятке, сапфиры на ее тыльной стороне, а потом — клинок. Уолли вернул рапиру Первому, ухмылку — Катанджи и улыбку Джие и продолжал спокойно вытираться полотенцем. Толпа ждала.
— Шонсу! — тревожно шепнула Тана, и все удивленно на нее посмотрели.
Она стояла за ним, глядя на Боарийи.
— Не вызывай! — прошипела она.
Уолли отогнал искушение отступить.
— Ни под каким видом! — добавила она тем же шепотом.
— Отличный меч, Лорд Шонсу! — со странным выражением на лице сказал кастелян.
Уолли улыбнулся и кивнул.
— Могу я спросить, откуда он у тебя?
— Мне его дали, — ответил Уолли.
— Он выглядит так, как будто вчера лежал на наковальне.
— Не совсем так — у него был предыдущий хозяин.
Тиваникси побледнел:
— Имеешь ли ты в виду то, что я думаю?
— Да.
Кастелян посмотрел на него долгим взглядом:
— И ты все еще не присоединяешься к сбору?
— Пока не решил.
Тиваникси взглянул на Зоарийи и Боарийи, потом снова на Уолли.
— Я бы не рисковал носить его, — сказал он тихо.
Уолли вспомнил юного Арганари и топаз Чиоксина. Мальчик держал чудесный приз только несколько минут. Потом его у него отобрали и дали взамен другой.
— Все мы должны нести свое бремя, — ответил Уолли.
Он забрал седьмой меч у Тиваникси, все еще смотревшего на него в замешательстве.
— Имя Шонсу хорошо известно в ложе, — раздался голос.
Уолли повернулся лицом к Боарийи и спокойно убрал меч в ножны.
— Про имя Боарийи этого не скажешь.
Глаза юноши налились яростью.
— Не все репутации хороши.
— А ничто — это всего лишь ничто.
Рука Боарийи поднялась, и старший что-то ему тихо сказал.
Лес зеленых Шестых вырос за спинами двух Седьмых, и пустыня красных Пятых легла за ними. Призыва к баррикадам не прозвучало. Воины стояли в боевой готовности, ожидая приказа. Боарийи, как известный фаворит, собрал большую армию последователей и ввел в ней дисциплину.
Уолли оглянулся на своих. Ннанджи хмурился и шевелил губами, как будто повторял сутры. Катанджи потерял улыбку. Тана, бросив очередной предостерегающий взгляд Уолли, отступила, разглядывая противников.
— Его дядя, — тихо сказал Тиваникси, ни к кому особенно не обращаясь.
С теплым чувством облегчения Уолли понял, что кастелян теперь на его стороне.
Боарийи снова через фехтовальную площадку обратился к Уолли:
— Я полагаю, ты пришел присоединиться к сбору, Лорд Шонсу?
— Нет.
Это было сюрпризом, и Боарийи в замешательстве взглянул сверху вниз на человека, который должен был приходиться ему дядей, если замечание Тиваникси что-нибудь значило.
— Это благородное занятие для благородного человека.
— Не сомневаюсь в этом, — спокойно ответил Уолли.
— Испугался колдунов?
Наблюдатели ахнули в унисон. Это был повод к отворению артерий.
Рука Уолли начала подниматься, но тут он вспомнил предостережение Таны. Разве же это поединок за лидерство? Никаких формальностей — вульгарная провокация на вызов. И тогда его осенило. Его хотят вынудить бросить вызов, а Боарийи отклонит его, заявив, что Лорд Шонсу — бесчестный человек. При отсутствии свидетелей и подготовленности противников обвинение — опасная вещь. Если обвиняемый не сможет оправдаться, он вынужден будет поплатиться. Это тем более безопасно, что судить должен будет Тиваникси как гость и промежуточный предводитель сбора, значит, суд состоится немедленно, и времени у подсудимого не будет. Все, чем рисковал Боарийи в этом случае — принять вызов, но он-то выиграет время, чтобы собрать все грязные слухи и укрепить свою позицию. Это был змеино-хитрый план, и он мог быть только детищем Зоарийи. Если же Уолли не поддастся на провокацию, его обвинят в трусости. Единственный выход — постараться получить вызов от Боарийи, так как, бросив его, он тем самым признает Уолли честным человеком. Нельзя сказать, чтобы это было легко сделать, но это единственное, что ему оставалось.
Он прошел медленным шагом на середину фехтовальной площадки, мучительно стараясь придумать оскорбление и с горечью понимая, что бой почти немыслим теперь… и что Боарийи чувствует свое превосходство.
— Позволь задать тебе вопрос, сынок, прежде чем отвечу на твой. Ты когда-нибудь видел колдунов?
Боарийи яростно глянул ему в лицо.
— Нет еще. Но…
— Ну так а я — видел! — заорал Уолли. — И я отвечу на твой вопрос. Да, я боюсь колдунов. Ты это видел? — Он махнул рукой в сторону килтов, висевших над двором за спиной Боарийи, — Любой человек, знающий, что такое колдуны, и все еще не боящийся их, — полный идиот, которого нельзя выпускать из-под присмотра. Но бояться — это не значит отказаться от сражения с ними! В Ове, мой юный друг, мы убили четырнадцать, но я все еще не расплатился с ними за это. Еще четырнадцать я оставляю тебе.
