– Нет, не должен! Даже думать о таком недостойно! – упрямо изрек фавн.
– До чего же трудно с тобой!
– Ваши предложения неуместны.
– Но…
– И слушать не буду!..
– Упрямство – скверная черта!
– Инос говорила то же самое.
Тинал захихикал в кулачок. Без сомнения, он, как и Кэйд, вспомнил слова Сагорна насчет ослиного упрямства фавна. С минуту герцогиня сидела, постукивая кончиками пальцев друг о дружку. Потом с самой искренней убежденностью в голосе заявила:
– Я считаю, что тебе стоило бы спросить ее снова… Насчет свободной воли и возможности выбора.
Рэп лишь плечами пожал и снова шевельнулся, собираясь встать.
– Теперь, – торопливо предложила Кэйд, – султан увез Инос. Они наверняка уже отплыли. Если поспешить к побережью – можно найти подходящий корабль, направляющийся на запад. Если с деньгами туго, то у меня есть драгоценности, продадим, чего проще. Да султана в любом порту перехватить несложно, не так ли, Рэп? А если нужно, то и до Гобля доплывем.
Рэп молча покачал головой.
– Нет? – растерялась Кэйд. – У тебя свой план? Какой?
– Я намерен оставаться в этом дворце, мэм, по меньшей мере неделю, а возможно, и дольше. Твои покои бы подошли, – большие серые глаза заглядывали Кэйд прямо в душу, – но если я стесню тебя, то сумею отыскать другие. Мне нужно дождаться полного исцеления, а также научиться управлять моей мощью. Я должен сделать это здесь, под прикрытием магического щита. В любом другом месте меня очень скоро обнаружит любой колдун, и я буду порабощен тем из них, кто окажется проворней – возможно, одним из Хранителей. Кроме того, отдых нужен также и моим друзьям, всем шестерым.
Кэйд поневоле пришлось согласиться, что причина задержки уважительная.
– Ты прав, – кивнула герцогиня. – Поверь, мастер Рэп, ты самый желанный гость здесь, и твои друзья тоже, если ты скроешь их от посторонних взоров.
– Торчать в этой голубятне – еще чего не хватало! – фыркнул Тинал. – Воровство, мэм, слишком заманчивое развлечение, чтобы отказывать себе в этом. К тому же я приметил шикарный бордель.
Кэйд посмотрела на вора с отвращением, но то, что безотказно действовало на мелкую сошку в Кинвэйле и Краснегаре, здесь не помогло. Кэйд ничего не оставалось, как вновь обратиться к магу:
– А когда ты окрепнешь, ты ведь возьмешь меня с собой, когда отправишься за Инос?
Представив себе ужасную перспективу провести остаток, жизни в Араккаране, если фавн уйдет один, Кэйд не сумела полностью скрыть охватившее ее чувство безысходности. Голос невольно выдал ее.
– Не тревожьтесь. После того, что вы для меня сделали, я не покину вас.
– Благодарю за обещание, Рэп, – промолвила Кэйд, со страхом гадая, насколько маг способен читать мысли.
Но Рэп, похоже, не видел и не слышал ее, он смотрел кудато в пространство широко распахнутыми глазами.
– Но… я не пойду за Инос.
– Что? Не верю своим ушам…
– Гобль расположен на юге.
– Гобль? Ну и что? Неужели ты боишься Хранителя Литриана?
– Или он боится меня.
Герцогиня не рискнула потребовать объяснить столь загадочное замечание. Тинал выглядел не менее озадаченным, чем она.
– Я поплыву, – сидя с отрешенным видом, почти шептал Рэп. – Поплыву… но на север. Да, большой порт… на большой реке…
Мурашки побежали по коже Кэйд. Рэп использовал какието странные силы. С такой магией она раньше никогда не сталкивалась. Провидца герцогиня видела впервые. Имп. тоже, видимо, был не в восторге, наблюдая за Рэпом. Вор сидел как на иголках, скалил зубы и только что не рычал. Впрочем, через Оллион тоже можно было попасть в столицу.
– Дальше?.. – прошептала она.
Лоб фавна заблестел от бисеринок пота.
– Дальше… – едва слышно промолвил он. – Дальше… Хаб, полагаю. Это, должно быть, Хаб. Дворцы…
Хаб! В конце концов все дороги вели в Хаб. Она сама сотни раз говорила, что краснегарский вопрос решится именно в Хабе. Кто знает, может быть, никакого вопроса уже не существует. А возможно, напротив, развязка еще впереди. Услышав о Хабе, Кэйд почувствовала новый прилив надежды, и это раззадорило ее любопытство…
– А там, мастер Рэп? Что произойдет в Хабе?
С минуту длилось молчание. Потом серые глаза парня еще больше расширились…
…Рэп дико вскрикнул и спрятал лицо в ладонях.
О Мышка, знай, ты не одна
В своих усильях и мечтах,
Прекрасный план уйдет во прах,
Неся сполна
Лишь боль и людям, и мышам –
Судьба одна.
Бернс. Ода мыши (пер. Василия Фирсова)
Часть четвертая
Множество дорог
Как всегда, в начале плавания Инос донимала морская болезнь. Но малопомалу она привыкла к качке, и к тому времени, когда «Звезда восторга» зашла в Брогок, Иносолан уже могла подниматься с постели. А когда корабль обогнул Угол Зарка и вышел в Летние моря, Инос настолько оправилась, что начала интересоваться своими спутниками.
Кар, Азаков прихвостень, остался командовать шакалами. Кого же еще мог султан сделать своим наместником?
Присутствие Заны было вполне уместно. Султан не мог не позаботиться о достойной компаньонке для своей жены. А единокровной сестре Азак доверял безгранично – ведь она вырастила его. Тогда, в пустыне, он пару раз упомянул о ней: и больше ничего не рассказывал Инос о своем детстве или, юности. Вероятно, султан с радостью бы умер ради старухи, и уж безусловно с еще большим восторгом убил бы ради нее, кого угодно. С точки зрения Инос, Зана вполне годилась в компаньонки, впрочем как и любая другая женщина из многочисленного придворного штата. Конечно, Зана – совсем не то, что Кэйд, и случись выбирать, благополучие брата затмит для Заны даже ее собственные интересы…
Отряд Азака состоял из двенадцати воинов, не считая его самого. Инос не знала никого из них, кроме Гаттараза. Присутствие грузного пожилого принца тоже удивляло Инос. Впрочем, любой брат Азака, ухитрившийся достичь зрелого возраста, обязан был проявить редкое отсутствие честолюбия и исключительный дар к выживанию.
Остальные восемнадцать джиннов оказались молодыми ариями, пугающими огненным взором и пышными рыжими усами. Но в Империи с брезгливостью относились к волосам да лице, поэтому в Торкаге Азак беспрекословно позволил парикмахеру избавить его и от усов, и от бороды. То же самое пришлось сделать и его воинам. Так что, прежде чем «Звезда восторга» снялась с якоря со следующим приливом, лица джиннов, избавленные от растительности, алели густым румянцем, но от этого казались еще ужаснее прежнего.
