И теперь приговор… Из их уст?.. Паршиво. А говорят ещё, что лежачего не бьют. Верно, не бьют. Просто добивают. Закон Круга.
— Слушаю, — тихо промямлила я, осознав, что судьба есть судьба и отдыхать мне сегодня больше не придётся. Удивляло, откуда во мне столько покорства и безразличия, но только удивляло — не более.
— Охота, — коротко сказал Тигр. Я удивлённо приподняла брови: об этом странном виде наказания доводилось только слышать, ведь за всё то время, что я в Кругу, его ещё ни разу никому не назначали. А я стала первая. Интере-е-ес-с-сно… Наверное, это первая интересная вещь за сегодняшний день. Меня, наверное, почти что на смерть посылают, а мне это интересным кажется. Странно. Хотя, чего странного? Охота наверняка на тех, на кого я уже охотилась — на…
— Десяток гулей, — холодно произнёс Тень и отпил из бокала с вином, не отрывая от меня зелёных глаз. — На кладбище Святой Екатерины. В качестве доказательства — левые лапы.
А вот лапы я, кажется, ещё ни разу не отрезала. Моя фантазия, истощённая короткой болезнью, отказалась выдать картину этой дряни из библиотеки дряней, поэтому на приговор я отреагировала очень даже спокойно, без напряга глядя в глаза Эдуарда, что лично меня немного удивляло. Что ж, вечер полон сюрпризов. Кажется, я действительно выздоравливаю.
Белокурый парень слегка прищурился в довольной полу-улыбке, гласящей: «Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт, детка… А когда узнаешь, будет поздно!» Если бы он произнёс это вслух, я б с ним наверняка поспорила, чес-слово. Просто для вредности и из того же принципа, из которого я пришла в зал, а теперь резко развернулась и вышла.
Ну и к чёрту вас всех!!! Развлекайтесь, развлекайтесь! О себе я заявить сумею! Вы ещё заговорите обо мне!!! А прямо сейчас пойду на кладбище. Только поем и возьму рюкзак повместительней да нож поострей. А ещё переоденусь: на улице, кажется, похолодало от собирающегося дождя.
21.
Эти спортивные брюки я ненавидела: они были на бёдрах и облепляли мою задницу, словно вторая кожа. Дальше, впрочем, расширялись и были прямыми. Вместо карманов по бокам — белые строчки. А сами штаны чёрные. К ним короткий белый топ в обтяжку и чёрная тёплая рубашка с длинными рукавами. Завязав высокий хвост из своих косичек, я взглянула на себя в зеркало и сразу поняла, что оделась явно не на охоту. Правильно, я надеялась покрасоваться, когда буду проходить мимо зала. А из-за этого меня могут скушать злые-злые гули. Если хотите знать или вообще не знаете, гули — это твари, похожие на зомби из обезьян — и внешне, и размерами, и силой — только лысые, с серой кожей и острыми когтями-зубами. Водятся на кладбищах стайками, поднимаются, как говорят, из могил и по природе своей пугливы. Как тараканы. Но психованные одиночки, которые нет-нет, а бывают, кидаются на всё живое, как мишки-шатуны. На гулей можно охотиться хоть с лицензией, хоть без неё: защиты они не имеют. А вот как и почему берутся — без понятия. Нет, уроки противоестественной биологии я не прогуливала, просто учебники об этом умалчивают.
Я взглянула на часы. Так, сейчас пол-одиннадцатого. Нормально, до рассвета успею. По-крайней мере, обязана успеть. Должна. Потому что так сказано: должна. В желудке медленно перевариваются холодные и вчерашние макароны с мясом — единственное, что я нашла в холодильнике. Конечно, нехорошо идти на дело с полным пузом, но пока я дойду до кладбища, пройдёт полчаса, а к этому времени можно будет хоть на кишках скакать. Словно подтверждая это, из горла вырвалась приглушённая отрыжка — тот самый " лучший комплимент повару», как сказал Шрек.
Сунув в тёмный рюкзак несколько крупных кухонных ножей для разделки мяса (очень жёсткого мяса), я молча прошла по коридору. В зале никто не обратил на меня внимания, только Никита оторвался от пива и озорно подмигнул, показав два больших пальца, поднятых к потолку. Мол, классно выглядишь. Я сухо кивнула и вышла в холодную ночь, шумящую кронами слившихся друг с другом чёрных деревьев. Прям океан какой-то: волнуется и шепчет под звёздами.
А на крыльце, к моему удивлению, сидел Эдуард и с самым недовольным выражением лица слушал свой мобильник, немыслимо как прижатый к правому уху плечом. Руками он затягивал шнуровку серых кроссовок и то и дело убирал с глаз чёлку. Вот что значит многофункциональность. Неожиданно в его ухе ярко сверкнули изящными узорами в виде египетских кошек кольца-серьги. Чёрт меня подери, а ведь дорогущие: такая хорошая гравировка… Интересно, откуда они у него? Какая-нибудь поклонница бальзаковского возраста вручила? Или сам скоммуниздил?
— … Твою мать!.. Сейчас уже буду, слышишь?!. - рявкнул белокурый парень в трубку. — Почему сегодня все шибанутые на полторы черепушки?!. Что оторву голову, если хоть…
— Проблемы? — ехидно спросила я, заходя ему за спину. От неожиданности четверть-оборотень взлетел на ноги и обронил мобильник, который весело чмокнулся о доски пола. Однако когда парень увидел, что это всего лишь я, страшный призрак матриархата, то сразу же успокоился, а потом его глаза как всегда ярко вспыхнули от гнева.
— Дома ждёт Мажуа со скалкой? Поторопись, а то мозгов не досчитаешься, — хохотнула я, без задней мысли проходя мимо, и завязала края длинной рубашки вокруг голой талии.
И внезапно чьи-то цепкие пальцы впились мне в плечо и, резко повернув на сто восемьдесят градусов, грубо швырнули в стену дома. Эдуард очутился рядом мгновенно, крепко стиснул мои предплечья и, прижимая их к холодной кирпичной кладке, разъярённо прошипел прямо мне в приоткрывшиеся от неожиданности губы:
— Если бы ты не была любимицей Саноте, я бы тебя убил на месте, — белая чёлка мягко скользнула ему на глаза, яростно пылающие среди этого снега в нескольких сантиметрах от меня, — но не сделаю так ради Вэмпи… Твою мать, настоящей Вэмпи, а не той мрази, которой являешься ты!.. Однако, Браун, запомни: я заставлю тебя пожалеть обо всём, что ты когда-либо мне говорила! Обо всём! В этом я тебе клянусь!!!
Такая себе лёгкая ароматная дымка — от его дыхания веяло дорогим вином. Но вот от взгляда — холодной, мучительной и очень долгой смертью… В нём была та пустота, которую я видела в драгоценных камнях музея Роман-Сити. Они красивые, они блестят, но этот блеск холоден и безжизнен. И сколько ты ни вглядывайся в недра самого огненного рубина, ты увидишь только ледяную пустоту. Я однажды заглянула в изумруд перстня, который принадлежал какому-то самодержцу. Что я хотела там найти — не помню, но вот точно помню, что нашла… Такими же были глаза четверть-оборотня. Как два драгоценных камня, как две зелёные льдинки, что не растают никогда.
