Гудки не прекращались. Я прислонилась спиной к двери спальни и подтянула колени к подбородку.
— Ну ответь, же, — шипела я в телефон.
Но брат не отвечал. Внезапно я услышала ответ его голосовой почты: «Это Риз» и звуковой сигнал.
— Риз, ты должен вернуться. Я дома. Я только что пришла с кладбища. Кто-то еще знает о магии. Я говорила тебе, говорила, что этим можно объяснить многое из того, что произошло с папой и мамой, и я была права! Кому-то еще все это известно. Приезжай домой, пожалуйста. Все будет в порядке.
Последние слова я произнесла почти шепотом, включила телефон и сжала его в руке.
Что же мне делать?
Прижав аппарат ко лбу, я зажмурилась. Внизу, в своей комнате, Джуди смотрела телевизор, из которого доносился пьяный смех. За окном свистел ветер, мечась среди ветвей. Опустившись на колени, я доползла до кровати, вытащила из-под матраса книгу заклинаний и стала перелистывать ее, надеясь найти что-нибудь, похожее на символ, изображенный на родительской могиле. Я переворачивала страницу за страницей, внимательно рассматривая рисунки и схемы.
Ничего. Ничего похожего. Ближе всего была семиконечная звезда, которую используют для снятия проклятий.
Я снова позвонила Ризу. Он не ответил. Я набрала еще раз.
Скорее всего, он сейчас в шумном баре и не слышит телефонного звонка. Так часто бывает. А возможно, он, получив мое предыдущее сообщение о том, что со мной все в порядке, перестал волноваться за меня и убрал аппарат подальше. Пока рано волноваться. Ведь еще нет и полуночи, до нее полчаса. Риз вот-вот вернется.
Я не могла найти себе места от волнения. В конце концов, ополоумев от безделья и тревоги, я забралась на кровать, улеглась поудобнее и уставилась в потолок. Мне казалось, что матрас подо мной ритмично раскачивается, словно гамак, а ветер за окном убаюкивал меня. Перед глазами все еще стояли алое пятно на могильном камне и огромная кровавая лужа на ковре в отцовском кабинете.
У меня закружилась голова. Магия опустошила меня, несмотря на то что я не потеряла много крови, когда колдовала над цветами. Энергия покинула мое тело, поэтому я и чувствовала себя опустошенной. Возбуждение от поцелуев Ника, за которым последовал приступ страха и выброс адреналина, не могло долго бороться с физической усталостью и душевным опустошением.
Должен же быть какой-то способ помочь телу справиться с огромными выбросами энергии. Наверное, мне просто не хватает практики? Это как с мышцами: накачиваешь одну, а потом она нещадно болит.
А может, дело вовсе и не в крови. Может, что-то другое дает мне силу? Какое-нибудь животное, например. Ведь в историях о колдовстве часто рассказывается о том, как животных и даже людей приносят в жертву.
Я встала. Вдруг в этом есть смысл?
Взяв шерстяную рубашку и мобильный телефон — на тот случай, если Риз вдруг позвонит, — я осторожно открыла дверь своей спальни и, стараясь не шуметь, спустилась вниз. Не зажигая света в кухне, я выпила стакан воды, села за стол и, опершись руками о столешницу и закрыв глаза, прислушалась к ночным звукам, доносившимся из-за окна. Дом слегка поскрипывал, тонкие ветки, раскачиваясь на ветру, постукивали по стеклам второго этажа. Мне всегда нравился шум ветра, свободно носившегося по полям и лесам.
Негромкая беседа, доносившаяся из телевизора в комнате Джуди, нарушила царивший покой, и мне вдруг страшно захотелось спросить ее совета.
Но вместо того чтобы пойти к ней, я представила себя сидящей за кухонным столом с отцом. Я мысленно задала ему мучающие меня вопросы. Как мы делаем это? Каким образом моя кровь превратила траву в цветы? Почему так много сил уходит на магию? И вот я почти увидела, как отец привычным движением взял ручку и клочок бумаги — он делал так, когда после ужина учил меня латинским фразам. Мама, убирая со стола, время от времени гладила его по голове, легко, невзначай.
Отец объяснил бы мне, что я особенная и поэтому могу колдовать. Моя кровь очень сильна.
Подойдя к раковине, я поставила туда стакан и оперлась ладонями о холодный кафель столешницы. Кухонные ножи, висевшие на прикрепленной к стене магнитной полоске, светились в лунном свете. Я схватила нож для резки мяса. Его гладкая деревянная рукоятка холодила ладонь. Мне надо было найти сосуд, куда слить кровь.
В горло пересохло, и я несколько раз судорожно сглотнула.
Мистер Мерун постоянно расставлял кроличьи капканы по всей границе своих земельных угодий. В детстве мы с Ризом частенько тайком приходили сюда, чтобы освободить пленников, а затем снова заряжали капканы. Мистер Мерун так и не догадался, как и кем они опустошались, к тому же редко их проверял. Сейчас, спустя десять лет, я все еще помнила, где были установлены эти капканы.
Был почти час ночи, когда я добралась до нужного места. В такое время все обычно спят. Цикады и лягушки замолкли, и только ветер никак не мог угомониться. Я с хрустом и треском продиралась сквозь низкие, но густые заросли черники и папоротника, высматривая капканы.
В третьем оказался кролик. Опустившись на колени, я вытащила захваченные из дома нож и пластиковый контейнер с крышкой. Взявшись за деревянную рукоятку ножа, я почувствовала, как дрожат мои руки. «Стоп, — подумала я. — Это всего лишь кролик. Простое животное. Мистер Мерун все равно убил бы его и содрал бы с него шкурку. Так почему же мне не воспользоваться его кровью?»
Открыв пластиковый контейнер, я поставила его себе на колени. Он был старым, пластик местами поцарапался и стал шершавым; по идее его давно надо было выбросить. Я вспомнила, как мама сливала в него остатки еды из кастрюли. Она никогда не наполняла контейнер до самого верха, чтобы не пролить содержимое. Она считала, что даже остатки должны выглядеть аппетитно.
Однако сейчас было не время и не место вспоминать о маме.
Открыть капкан оказалось даже легче, чем прежде. Быстро просунув руку внутрь, я ухватила кролика за лапу и потянула его. Зверек, весь в грязи, пыхтел и сопротивлялся, цепляясь когтями за стенки капкана. Закусив губу, я обеими руками прижала кролика к земле. Его задние лапы судорожно подергивались. Правой рукой я искала нож. Стук сердца отдавался у меня в ушах; мой живот словно наполнился тяжелыми камнями. Ты можешь сделать это, Силла. Раз, два, три. Но я оцепенела и не могла двигаться.
Как только я немного ослабила хватку, собираясь поудобнее взяться за мех, кролик стал вырываться, а затем пронзительно закричал. Он кричал и кричал, как сирена, как ребенок. Горло у меня пересохло и сжалось, я не могла дышать. Я навалилась на зверька всем телом, а он продолжал кричать. Мои пальцы судорожно сжались вокруг рукояти ножа. Я заморгала, стараясь смахнуть слезы. А нужно ли мне это в самом деле? Смогу ли я убить? Мой желудок сжимался, в грудной клетке появилась тяжесть, и вскоре я ощутила приступ тошноты.
