Однако на следующий день, около полудня, замки вновь зашумели, заскрипели засовы, и в камеру вошел вчерашний паренек в сопровождении кирасира Зрячих. Последний был старше спутника лет на двадцать, имел аккуратно стриженную русую бороду и выглядел вполне уверенным в себе мужчиной, который не первый год занимается поимкой самых отъявленных головорезов Камрии.
Старший Зрячий смотрел на Джейсона вполне дружелюбно, отчего на душе у последнего сразу же стало легче.
– Добрый день, – вежливо поприветствовал гостей художник.
– Здорóво, – отозвался старший Зрячий. Младший стоял чуть ближе к двери и выглядел, как показалось Джейсону, несколько смущенным.
Он еще раз оглядел художника с ног до головы, потом вопросительно посмотрел на сопровождающего. Не дождавшись ответа, кирасир вновь повернулся к заключенному.
– Как ты сюда попал, сынок?
– Я не помню, – честно ответил Джейсон.
– Не помнишь? – удивился Зрячий.
– Именно так, уважаемый. Я был в трактире с моим другом, мы собирались ложиться спать, когда в коридоре послышался какой-то шум. Я вышел посмотреть, что там происходит, и увидел человека в черных одеждах. Он стоял подле лежащего на полу мужчины и шарил по его карманам. Заметив меня, этот странный парень чертыхнулся и прыгнул ко мне. После он, видимо, огрел меня чем-то по голове, а очнулся я уже здесь.
– Да? – Старший вновь бросил взгляд на младшего коллегу. – Интересно, очень интересно… А мне тут говорили, что вы обычный пьянчуга, которого в камеру посадили, чтобы не натворил чего.
– Пьянчуга? – удивился художник. – Я вообще редко пью и никогда не позволяю себе перебирать.
– Охотно верю, – кивнул Зрячий. – Кстати, не могли бы вы представиться?
– Меня зовут Джейсон Хант, я художник.
– Художник? Любопытно… Вы, я так понимаю, не из местных, коли остановились в трактире?
– Да, приезжий.
– Откуда будете?
Джейсон напрягся. Происходящее начинало походить на допрос.
– Из Зальсы. А что?
– Да так, просто, интересно. А ваш спутник – кто он.
– Его зовут Ларри. Он гоблин.
– Любопытно…
С каждой секундой Зрячий нравился Джейсону все меньше и меньше. Первое впечатление оказалось обманчивым; дружелюбие было напускным.
– Что в этом любопытного? – сухо поинтересовался художник.
– А то, что тем же вечером пропал хозяин трактира «Пьяный шут», господин Хью Лейт. И вы, господин Хант, являетесь главным подозреваемым.
– Вот даже как… – пробормотал Джейсон ошарашенно.
– Посудите сами: вы остановились в трактире вместе с вашим другом как раз в тот самый вечер. Потом вас встречают в компании неизвестного парня, который тащит вас на плече. Наш патруль забирает вас в камеру. Ваш друг, как выясняется, пропадает вместе с господином Хью – мы ищем господина…
– Ларри.
– Да, господина Ларри… но никак не можем найти.
– Не понимаю, каким боком я отношусь к пропаже этого самого господина Хью?
– А вы пораскиньте мозгами. Чем не версия: вы, скажем, оглушаете трактирщика, потом прикидываетесь пьяным, и вас забирает наш патруль. Тем временем, пока патруль занят доставкой вас в тюрьму, ваш друг гоблин исчезает, прихватив с собой господина Хью.
– По вашей версии выходит, что у нас еще как минимум два сообщника. Не представляю, как Ларри мог в одиночку «прихватить с собой» взрослого мужчину.
– Ну и что? Да хотя бы и весь десяток! Вы – главный подозреваемый, господин Хант, и пока ваша вина – или невиновность – не доказаны, вам придется находиться здесь, в этой камере.
– Но… как же так?! Я ведь говорю – меня оглушили!
– Ваших слов мало. Нужны свидетели, а их нет. Так что, на вашем месте я бы не спорил с законом, господин Хант, а просто молча ждал, когда вас оправдают… если вы, конечно, действительно невиновны. На этом наш разговор окончен, господин Хант.
С этими словами кирасир развернулся и пошел к выходу. Уже находясь в коридоре, он бросил через плечо:
– И помните: чистосердечное признание зачтется вам при вынесении приговора.
Младший Зрячий нырнул в коридор следом за кирасиром.
Дверь вновь закрылась, и Джейсон остался наедине со своим одиночеством.
Он опустился на нары и, прислонившись к стене, закрыл глаза.
Вот и повидались, большой город.
Похоже, ты не слишком рад незваным гостям.
* * *
Едва за окном стемнело, прибыл дворецкий, чтобы пригласить Марка на ужин.
Бойз как раз заканчивал с первой книгой. Ничего интересного о трафарете в ней не было, а вот о любопытном увлечении художника упоминалось.
Как выяснилось, Малеро относился к той категории мужчин, которых совершенно не интересуют женщины.
Луиджи предпочитал однополые связи. То есть, говоря проще, он был мужеложцем.
В книге конкретно упоминался всего один человек, с кем художник имел интрижку – некий паж Ганс Рутер – остальные остались безымянны. Впрочем, Марку было наплевать на то, как звали партнеров Луиджи. Поэтому он перевернул последнюю страницу, так и не отыскав там ничего интересного, и уже хотел отложить эту книгу да взять взамен другую из стопки, когда явился Ломесьен.
Приглашение на ужин оказалось очень своевременным. Марк и сам уже подумывал сделать небольшой перерыв в чтении, но не знал, чем себя занять.
А так горячее и второе вполне могут стать приятным времяпровождением, отличным от изучения старых книжек о давно умершем художнике.
Ломесьен проводил сыщика до самой столовой и даже любезно открыл дверь, пропуская Марка внутрь.
– Господин Бойз! – радостно воскликнул граф, салютуя парню ложкой. – Рад, что вы так скоро откликнулись на мое приглашение!
– Я как раз дочитал одну из книг и только потянулся за второй, когда явился ваш дворецкий, – объяснил Марк.
Он прошел мимо невозмутимо чавкающих братьев Камнеглотов и опустился на свободный стул против дочери графа.
– Я не знала, что вы носите очки! – ахнула Джулия.
– Мы же договорились на «ты», – попытался уйти от ответа Марк. Попутно он проклял свою забывчивость и упрятал проклятые очки в нагрудный карман рубашки.
– Нет, нет, зачем? Они очень тебе идут! – попросила девушка.
– Возможно, но от очков у меня болят глаза. Так что я предпочту ужинать без них.
– Зачем же ты их вообще надевал? – не поняла дочка графа.
– Дорогая, ну что ты в самом деле? – покачал головой Малком. – У господина Бойза, я уверен, нет особого желания общаться с тобой сейчас. Он хочет просто поужинать.
– Нет, нет, что вы, господин граф, – покачал головой Бойз. – Я совершенно не против беседы с вашей прекрасной дочерью.
– Что ж, ваше дело… – усмехнулся Малком и вернулся к трапезе.
– Так все же – зачем вам очки?
