С каждой секундой наблюдения его беспокойство возрастало, но беспокоило его что-то странное в этом городе, а не то, что он сам был в опасности. Он опустился на колени, чтобы лучше видеть; и в этот самый момент в воздухе просвистела веревка, метким рывком скрутившая ему грудь, от чего из его легких выкачали воздух, а руки оказались крепко привязаны к телу.
Мердок, захваченный и покоренный быстрее, чем это было бы возможно тремя неделями раньше, стоял, мрачно разглядывая человека, который, хотя и был одет как торговец кубками, упорно продолжал говорить на языке, которого Росс не знал.
— Мы здесь в игры не играем. — Наконец он заговорил словами, которые Росс мог понять. — Ты будешь отвечать мне, или спрашивать тебя будут другие и не так мягко. Итак, я спрашиваю тебя — кто ты и откуда ты пришел?
Какой-то момент Росс сердито смотрел на него через стол; при этом презрительном требовании в нем поднялось его врожденное чувство противоречия власти, но здравый смысл вовремя подал предупредительный сигнал. От предварительного знакомства с этой деревней у него появились царапины и приступ головной боли. Не было причины давать им повод бить его, пока он был еще не настолько в форме, чтобы бороться за свободу, если такая возможность и представится.
— Я Росса из торговцев, — ответил он, огладывая человека осторожным оценивающим взглядом. — Я пришел на эту землю в поисках своих родичей, которых ночью утащили захватчики.
Человек, сидевший на табуретке радом со столом, медленно улыбнулся. И снова заговорил на незнакомом языке, на что Росс просто флегматично на него уставился. Его слова были короткими и взрывными, а улыбка исчезла и раздражение все возрастало, по мере того как он говорил.
Один из двоих охранявших Росса рискнул вмешаться на языке людей кубков.
— Откуда ты пришел? — Это был стройный человек со спокойным лицом, совсем не такой, как его жестокий напарник, который связал Росса со спины веревкой и готов был в любой момент ударить его.
— Я пришел на эту землю с юга, — ответил Росс, — как это принято у моего народа. На этой новой земле есть меха и золотые капли солнца, которые можно собрать и продать. Торговцы идут с миром и не поднимают руки на других. И все же в темноте ночи пришли те, кто убивает без всякой выгоды, и по причине, которой я не знаю.
Спокойный человек продолжал задавать вопросы, и Росс полностью, во всех подробностях отвечал о прошлом Росса, торговце кубками. Да, он был с юга. Его отцом был Гурди, у которого было торговое поселение в теплых землях вдоль большой реки. Это была первая поездка Росса на новые территории. Он пришел с кровным братом отца, Ашша, который был опытным путешественником, и быть погонщиком ослов для такого, как Ашша, было большой честью. С Ашша был Макна, тоже торговец, бывавший в дальних землях, хотя и не такой прославленный, как Ашша.
Безусловно, Ашша был из его народа! Росс даже удивился такому вопросу. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он торговых кровей, а не этих нецивилизованных дикарей. Как давно он знает Ашша? Росс пожал плечами. Ашша пришел в поселение к его отцу прошлой зимой и оставался с ними в течение холодов. Гурди и Ашша породнились, после того как он вытащил Гурди из разлившейся реки. Спасая его, Ашша потерял свою лодку и товары, так что
Гурди компенсировал его потери в этом году. Подробность за подробностью рассказывал он свою историю. Несмотря на то что он излагал эти подробности многословно, с полной уверенностью, что говорил правду, Росса не оставляло странное чувство, что на самом деле он рассказывал наизусть сказку о каком-то приключении, которое произошло очень давно и с кем-то другим. Возможно, из-за этого он думал об этих событиях как о выцветших и далеких.
— Похоже, — спокойный человек повернулся к сидевшему за столом, — что он действительно Росса, торговец из людей кубков.
Но человек за столом выглядел нетерпеливым, разозленным. Он сделал знак другому охраннику, который грубо развернул Росса и толкнул его к двери. Еще раз предводитель отдал приказ на своем собственном языке; несколько его слов звучали очень резко и, возможно, означали угрозу или предупреждение.
Росса бросили в помещение с жестким полом — там не было даже рогожи, которая могла бы служить постелью. Спокойный человек приказал развязать Россу руки, так что теперь он прислонился к стене, стирая с кистей рук боль возвращающегося кровообращения и пытаясь понять, что с ним случилось и где он. Так как он какое-то время шпионил за городом сверху, он знал, что это было не обычное торговое поселение, и хотел знать, что здесь происходит. И еще где-нибудь в этом поселении он надеялся разыскать Ашша и Макна.
В конце дня захватившие его в плен открыли дверь ровно настолько, чтобы просунуть в комнату чашу и небольшой кувшин. Он почувствовал их в полумраке, жадно хватая пальцами тепловатую массу и опустошая содержимое кувшина. Его головная боль притупилась, и по опыту Росс знал, что приступ почти закончился. Если бы он уснул, то проснулся бы с просветлевшей головой и без боли. Понимая, что очень устал, он с осторожностью свернулся калачиком прямо у двери так, чтобы никто не мог войти, не разбудив его.
Было еще темно, когда ой проснулся от какой-то пытливой побуждающей силы, оставшейся ото сна, который он не мог вспомнить. Росс сел, разминая руки и плечи и борясь с одеревенелостью, которая пришла вместе с этим давящим сном. Он не мог избавиться от чувства, что что-то надо было предпринять, и время было не на его стороне.
Ашша! Он осторожно уцепился за это. Он должен найти Ашша и Макна. Конечно, втроем они бы разобрались, как выбраться из этой деревни. Вот что было так важно!
С ним обращались отнюдь не нежно и держали здесь в плену. Но Росс полагал, это еще не самое худшее, что может здесь с ним случиться, и он должен освободиться до того, как это худшее настанет. Вопрос заключался в том, как ему сбежать? Его лук и кинжал исчезли, а в качестве оружия у него не осталось даже длинной булавки от плаща — ведь он подарил ее Фригге.
Пробегая руками по телу, Росс выяснял, что на нем осталось из одежды и его собственных вещей. Он расстегнул бронзовый ремень-цепь, который все еще опоясывал его тунику-килт, и, оценивая его длину, помахал им. Шедевр ремесленного мастерства, состоящий из узорчатых пластин, связанных вместе рядом из пяти цепочек с красивой отделкой, и пряжки в форме головы льва, вытянутый язык которого служил крючком, поддерживающим ножны кинжала. Из-за веса он был в какой-то мере и оружием, которое, в сочетании с эффектом неожиданности, могло принести ему желанную свободу.
