– Продолжается расследование пожара в дачном поселке «Салют», произошедшего накануне вечером, – говорил диктор. – Сотрудники милиции и прокуратуры пока отказываются от комментариев, однако по предварительным сведениям жертвами пожара стали известный ученый Алексей Курбатов и его супруга. По показаниям свидетелей, пожару предшествовал взрыв, причины которого также выясняются…
– Выключи, – попросила Ольга.
Она поднялась и вышла на крыльцо небольшого домика, ставшего на некоторое время их пристанищем. Тропинка от калитки сбегала к берегу реки, где у темных от времени мостков покачивалась тяжелая и неустойчивая лодка-«гробарка», какие издавна ладились здесь местными жителями. Дождь прекратился, в тучах обозначились разрывы, сквозь которые изредка пробивались солнечные лучи.
– Когда ты… уйдешь? – спросила Ольга, не оборачиваясь.
– Мне вовсе не обязательно уходить, – ответил Феникс.
– Ты… хочешь остаться?
– Я хочу остаться, – подтвердил он и добавил: – С тобой.
Она повернулась и долгую минуту внимательно смотрела в его глаза.
– Это странно, – сказала она с растерянной усмешкой. – Это немыслимо и невероятно. Скажи, как тебя зовут на самом деле?
Он ненадолго задумался.
– Илья. На самом деле теперь и навсегда меня зовут Илья. А тебя? Глаза ее удивленно расширились, а потом сделались совсем грустными.
– В самом деле, – проговорила она. – Раз Ольги уже нет, у меня должно быть другое имя. Боюсь только, что я его еще не знаю… И я вообще не знаю, как жить дальше.
– Все будет очень хорошо, – сказал Феникс. – У нас все будет просто прекрасно.
Чтобы жить в этом мире, нужны деньги, документы и еще множество совершенно бессмысленных, но необходимых мелочей. Все это сейчас готовилось в соответствии с подробной заявкой Феникса. Сегодня они отдохнут в этом рыбацком домике, а завтра поедут туда, куда захотят. Куда захочет Ольга.
Порыв ветра принес со стороны леса влажный запах осени.
– А если тебя опять позовут? – спросила Ольга.
– Отпуск, – сказал он. – У меня он тоже бывает. И сейчас я взял его надолго.
СТИВЕН КОТОВИЧ
ВРЕМЯ ВЗАЙМЫ
Выражение лица Винсента подсказало Кейле, что, открывая дверь, он вовсе не ее ожидал увидеть. Однако она решительно протиснулась мимо него в квартиру.
– Эй! – окликнул ее Винсент.
Квартира осталась, в общем, такой, какой она ее помнила – холостяцкой. Сумрак комнаты (плотные портьеры она сама сшила ему год назад), разбросанные по дивану газеты и журналы, грязные тарелки на журнальном столике и коробки из-под пиццы под ним. Кейла была уверена, что и мойка в кухне полна грязной посуды.
– По-прежнему не убираешься?
Переступив через скомканную футболку, она достала из сумки золотые карманные часы и щелчком откинула крышку. В слабом свете она рассматривала четыре маленьких циферблата на поверхности хронографа. Каждая из крохотных стрелок двигалась со своей скоростью: одни вперед, другие назад. Винсент раздраженно вздохнул.
– Последнее время я редко здесь бываю.
– Наслышана.
– Это еще что? – Винсент возмущенно расправил плечи. Кейла нахмурилась. Показания на функциональных циферблатах совпадали с временем, которое указывали контрольные стрелки. Она показала часы Винсенту.
– Никаких отклонений от базового потока.
– С чего бы? Я дурака не валяю. – И тут же поднял бровь. – Ах, ты об этом… Следишь за мной? Просто не можешь пережить…
– Да что с тобой творится, черт побери? – оборвала она. – Я думала, ты оставил привычку красть время.
– Это ты хотела, чтобы я ее оставил. Есть разница.
– Я боялась, что тебя поймают!
– Нет, Кей, ты волновалась, что поймают тебя. Небольшой нюанс.
– Ну и кто она? – Кей раздраженно сложила руки на груди. – Новый рекрут?
– Я с девочками завязал. – Винсент ушел на кухню.
Кейла прищурилась. Он явно ее поддразнивал, и она рассердилась на себя, что проглотила наживку. Гильдия времямеров рекрутировала ее сразу по окончании школы и отдала в обучение к Винсенту (всего четырьмя годами старше своей подопечной). Однако он и не пытался вскружить голову девушке. Она первая им увлеклась и усердно с ним кокетничала. Даже удивительно: он так долго не понимал, что к чему.
В полутемную комнату упал свет из открытого холодильника. Стоя в желтом прямоугольнике, Винсент пил лимонад из банки. Кейлу все еще беспокоило, что он так беспечно растрачивает силы.
– Я ключи у тебя забирал? – небрежно спросил он между глотками.
Кейла промолчала.
– Кей? Где мои ключи?
Она не ответила, даже не шевельнулась.
– О, Господи! – Глаза Винсента расширились. – Ты меня сдала… Он швырнул пустую банку в угол. Пройдя мимо Кейлы, он задвинул засов и наложил цепочку на дверь.
– Я тебя не сдавала, – защищаясь, возразила она. – Они сами ко мне пришли. Ты перестал выдавать квоту, потом вообще прекратил появляться на работе. Такого нельзя не заметить. Они хотят, чтобы я тебя привела.
– Ты? Почему ты? Кейла помешкала.
– Из-за наших отношений.
– Тебе так сказали? – нахмурился Винсент. – Впрочем, неважно. Я больше на них не работаю.
Он глянул в дверной глазок.
– Они так не считают.
Кей ему не поверила. Винсент все еще носил золотой браслет и хронограф – знаки их секретной профессии. Золотая цепочка на запястье – напоминание о первом уроке, который они заучивали: помнить, что время сродни куску веревки, а мгновения – ниточкам, которые, сплетаясь вместе, образуют целое. Браслет служил постоянным напоминанием всем времямерам об их миссии и клятве собирать упущенное время, мгновения, через которые люди перескочили и которые в противном случае канут в небытие.
Как и большинство времямеров, Кейла, поразмышляв над первым уроком, придумала собственную метафору. Она представляла время нефтью – невозобновляемым ресурсом и столь же скользким и тягучим.
– У тебя все только черное и белое, Кей. Жаль, что мир не так прост.
– Ты крадешь утерянное время и используешь его для себя. А ведь времямерам полагается собирать потерянные минуты для будущего! Не будь Гильдии, кто знает, сколько человечество еще протянет?
Винсент рассмеялся.
– Ты все такая же идеалистка! Вот это я в тебе и любил. Скажу больше, сходил с ума.
– Да, идеалистка, – отозвалась Кейла, – и не стыжусь. Наша работа, моя работа, – уточнила она, – это каждодневный подвиг.
– Подвиг? Это ты крадешь время, а не я. Ты и другие времямеры.
– Чушь! Мы работаем на благо каждого, на благо всего человечества. Ты сам знаешь: если ничего не делать, завтра может не наступить.
