— Стой где стоишь! — приказал Фишиг.
— Прекрати! Нам надо убираться. Корабль гибнет.
— Стой где стоишь, — повторил он.
— Пойдем со мной. Я все объясню, и ты поймешь, почему для нас так важно…
— Заткнись! — сказал он. — Все это ложь. Всегда только ложь. Знаешь, ты чуть не одурачил меня тогда. Я почти поверил, что совершил ужасную ошибку, отправившись к Осме. Но затем ты показал свое истинное лицо. Ты опять призвал демона. Теперь я знаю, что не ошибался, подозревая тебя в ереси.
— Сейчас не время и не место выяснять отношения, Годвин. Я ухожу. Если хочешь, пойдем со мной.
Я спокойно повернулся к нему спиной и отправился дальше.
— Грегор, прошу…
Я продолжал идти, уверенный, что он не станет стрелять. Нас связывало слишком многое. Вспомнив об этом, он не смог бы остановить меня.
Проревел болтер. Выстрел разорвал мне левое колено. Я вскрикнул и упал, чуть не выронив Ожесточающую. Пол заливала кровь. До сих пор не могу поверить, что Фишиг сделал это.
Застонав от боли, я поднялся, опираясь на меч. Годвин выстрелил снова, и правая нога вылетела из-под меня, неестественно вывернувшись в колене.
Теперь я лежал на спине, чувствуя предсмертную агонию «Иссина», грохот взрывов и дрожь палубы.
Надо мной стоял Фишиг.
— Остановись… — прохрипел я. — Помоги мне добраться до ангаров.
Он передернул затвор болтерного пистолета. Фишига трясло. Его душу разрывали печаль и обманутые надежды, он метался между долгом и верой.
— Пожалуйста, — с трудом выговорил Годвин. — Отрекись от всего. Покайся в своих грехах и прими Императора ради спасения своей души. Пока еще не слишком поздно.
— Ты все еще пытаешься спасти меня, — сумел выдавить я сквозь стиснутые зубы. — Император милостивый, Фишиг… Ты что, действительно выстрелил в меня, чтобы спасти мою душу?
— От-трекись от в-варпа! — заикаясь, произнес он. — Пожалуйста! Я могу спасти тебя! Ты мой друг, и я еще могу спасти тебя от самого себя!
— Я не нуждаюсь в спасении, — сказал я.
Он прицелился мне в голову. Его палец напрягся на спусковом крючке.
— Храни тебя Император, Грегор Эйзенхорн, — произнес он.
Годвин дернулся. Один раз. Второй. Закачался. Болтерный пистолет задрожал в его ослабшей руке и выстрелил. Заряд ушел в сторону. Фишиг упал на колени, а затем повалился лицом вперед.
Я с трудом подтянулся и привалился спиной к стене. Мои искалеченные, окровавленные ноги теперь были бесполезны.
Возле меня присела Медея. Слезы струились по ее щекам. Игольный пистолет выпал из ее руки и с грохотом ударился о пол.
Затем я увидел, как к нам бежит Кара с лазерным карабином наперевес. Следом за ней подошли Элина и Эмос. Они в ужасе смотрели то на меня, то на Фишига.
Эмос был смертельно бледен. Ссутулившись, он опирался на мой рунный посох, словно кающийся паломник.
— Помогите мне встать, — процедил я.
Кара и Медея подхватили меня с обеих сторон. Я взглянул на Эмоса.
— Ты вызвал Черубаэля? Это ведь ты, верно? Ты призвал его в тело одного из тех проклятых бедолаг — астропатов «Иссина»?
— Они сожгли бы нас как еретиков, — тихо произнес Эмос, — и тогда нам ни за что не удалось бы остановить Гло.
— Но как же ты смог провести ритуал, Убер? У тебя ведь не было книги.
— Эта книга, — вздохнул он. — Эта проклятая книга. Она теперь здесь. — Он ткнул костлявым сальцем в свой морщинистый лоб.
Он запомнил ее. За несколько недель исследований он запомнил Малус Кодициум. Благодаря мнемовирусу он стал информационным наркоманом. Именно это и делало его таким прекрасным ученым. И теперь это пристрастие дорого обошлось ему.
— Ты запомнил ее целиком?
— До… — Он сглотнул и закончил: — Дословно.
Последовал еще один раскатистый взрыв, и по коридору заструился поток нестерпимо горячего воздуха.
— Мы что, собираемся стоять здесь, точно нинкеры, весь день или, может, все-таки уберемся с этого корабля? — спросила Кара, покрепче обнимая меня.
— Думаю, это будет самым мудрым решением, — согласился я.
Но не тут-то было. Черубаэль вернулся за мной.
Его злобная, неистовая ярость калечила «Иссин». Демонхост все еще кипел от причиненной боли. Теперь он даже не пытался разговаривать со мной.
Он устремился вперед по коридору. Я с трудом сохранял равновесие и уже не мог достать из кармана Малус Кодициум. Элина закричала от страха. Я беспомощно и бессмысленно выругался.
Эмос прохромал вперед и встал между нами и разъяренным порождением варпа. Он поставил рунный посох на пол перед собой и нацелил его навершие на Черубаэля. Убер знал, что делать. Смилуйся над ним Бог-Император, он знал это куда лучше, чем я.
Он высвободил свою энергию. Вспыхнул нестерпимо яркий свет. Тело-носитель демона разлетелось, обрушивая на нас лохмотья обгорелой плоти, осколки обугленных костей и почерневшие остатки аугметики.
Эмос вцепился в дрожащий рунный посох. Вокруг вспыхивали потрескивающие снопы призрачного свечения. Наконец последние электрические дуги с шипением ушли в пол. Эмос замер на месте, все так же сжимая посох. От его головного убора поднимался тонкий плюмаж дыма.
— Эмос? Эмос!
— Я… прогнал его… на некоторое время… — не оборачиваясь, с невероятным трудом тихо произнес Убер. — Пока он слаб… и растерян… но все еще… не кончено… нам нужно… подходящее тело… чтобы поместить его… в нем…
Эмос повернулся. Взрыв тела астропата опалил одежду ученого, а его очки разбились.
— Что ты сделал с ним? — спросил я.
Он не ответил. Напряжение все еще было слишком большим. Эмос толком не мог сказать мне даже два слова.
— Эмос, что ты сделал с ним? — повторил я.
Он открыл глаза. Они были пусты. Абсолютно пусты.
Нам потребовалось десять минут на то, чтобы правильно подготовить демонхоста, — десять минут, которых у нас на самом деле не было. Я не мог передвигаться без посторонней помощи. Элине приходилось держать передо мной Малус Кодициум, пока я выполнял свою работу, нанося знаки, руны и охранительные символы кровью из собственных ран. Я вспоминал, как столь же поспешно выполнял те же ритуалы на берегу озера на Микволе.
— Давай же! — торопила Кара.
— Есть! Готово! Эмос, ты меня слышишь? Все готово!
Его морщинистые руки затряслись. Он опустил посох. Я видел, как его губы пытаются что-то произнести, но не могут справиться со словами.
Но я знал эту часть книги. Заклинание, литания, молитва против зла. Финальные, запечатывающие слова.
— Inservitutemabduco, навеки заключаю тебя в носителе этом!
