— Воспользуйся моим советом и оставь Дворы.
— О да, это было бы благоразумным.
— Но я не понимаю твоих намерений.
— Что тут понимать?
— Ты увёл леди Корал от агентов Логруса.
— Правильно.
— Но потом ты так же попытался увести её и от моих агентов.
— И это правильно.
— Ты должен сейчас понять, что она обладает неким артефактом, что способствует равновесию сил.
— Да.
— Поэтому она должна быть во власти одного из нас. И все же ты готов отказать нам обоим.
— Да.
— Почему?
— О ней-то я и забочусь. У неё есть права и чувства. А для вас она — фишка в игре.
— Верно. Я распознал суть её личности, и к несчастью, она годится для нас обоих.
— Тогда должен отказать вам обоим. Ничего не изменится, никто из вас её не получит. И я вывожу её из игры.
— Мерлин, твоя карта — ещё более важна, чем её, но ты только часть вселенского расклада, и ты не можешь мне указывать. Ты понимаешь?
— Я понимаю свою ценность для тебя, — сказал я.
— Думаю, нет, — отозвался он.
Меня сразу же заинтересовало, насколько он действительно силён в зоне текущих событий. Казалось очевидным, что с точки зрения энергетических затрат ему пришлось отпустить всех четырех призраков, чтобы затем обнародовать здесь самого себя. Осмелюсь ли я воспротивится ему с помощью открытых каналов на спикарте? Я никогда не пробовал доступа ко всем источникам в Отражениях, которые спикарт контролирует одновременно. Если я это сделаю, и если я намерен очень сильно пошевеливаться, смогу ли я убрать нас всех отсюда прежде, чем отреагирует Лабиринт? Если не смогу, смогу ли пробиться сквозь то, что он воздвигнет, чтобы остановить нас? А если у меня это получиться — так или иначе — куда нам следует сделать ноги?
И наконец, как все эти деяния скажутся на отношении Лабиринта ко мне?
(…если тебя не пожрёт что-нибудь большее, приходи как-нибудь к ночи рассказать мне свою историю.) Вот ведь дьявол, решил я. Хороший день для раскладки a la carte.
Я открыл все каналы.
Ощущение было такое, как если бы я бежал трусцой в хорошем темпе, а в шести дюймах передо мной неожиданно возникла кирпичная стена.
Я почувствовал, что размазываюсь по ней и отрубился.
Я лежал на гладком, холодном камне. В голове и в теле бушевали жуткие энергетические штормы. Я потянулся к их источникам и взял над ними контроль, приглушая их до чего-то такого, что не угрожало снести мне макушку. Затем приоткрыл один глаз, еле-еле.
Небо было пронзительно синим. Я увидел пару сапожек, стоящих в нескольких футах от меня, носками в другую сторону. Я признал в них сапожки Найды и, слегка повернув голову, увидел, что именно она их и носит. Ещё я увидел, что в нескольких ярдах слева от меня лежит, раскинувшись, Далт.
Найда тяжело дышала, и моё логрусово зрение показало вокруг её дрожащих рук угрожающий бледно-красный свет.
Опершись на левый локоть и вглядевшись, я увидел, что она стоит между мной и Знаком Лабиринта, который висит в воздухе, наверное в десяти шагах от меня.
Когда Знак заговорил вновь, это был первый раз, когда я услышал, что он выражает что-то похожее на изумление:
— Ты защищаешь его от меня?
— Да, — отозвалась она.
— Почему?
— Я делала это так долго, что было б стыдно подводить, когда он на самом деле нуждается во мне.
— Создание Преисподней, знаешь ли ты, где стоишь? — спросил он.
— Нет, — сказала она.
Я взглянул за них обоих, на превосходно чистое синее небо. Поверхность, на которой я лежал, была частью скалы, наверное, овальной по форме, обрывающейся в ничто. Быстрый поворот головы показал, что скала, кажется, выступала над горным склоном, а несколько тёмных ниш с тыльной стороны указывали на возможность существования пещер. А ещё я увидел Корал, лежащую позади меня. Наш каменный выступ насчитывал несколько сот метров в ширину. За Найдой и Знаком Лабиринта наблюдалось какое-то копошение. Люк как раз собирал себя в коленопреклонённую позицию.
Я мог бы ответить на вопрос, заданный Найде, не задумываясь ни на секунду. Но не сейчас, когда она принимала огонь на себя и обеспечивала смертельно необходимую передышку.
Слева от себя я видел золотисто-розовые завитки в камне, и хотя никогда не был здесь, я вспомнил описание из отцовского рассказа и понял, что это, должно быть, первозданный Лабиринт — более глубокий уровень реальности, который держит Эмбер.
Тогда я перекатился на все четыре и прополз несколько шагов, в сторону моря, в сторону Лабиринта.
— Ты на другом конце вселенной, ти'га, в месте моей величайшей силы.
Далт застонал и сел, массируя глаза ладонями.
Я мог чувствовать что-то, похожее на вибрацию на самой грани слышимости, исходящей от Найды, — её фигура целиком окуталась в красное жаркое свечение. Я знал — она умрёт, ибо она напала на Знак, и понял, что сам нападу на него, если он убьёт её.
Я услышал стон Корал.
— Моим друзьям ты вреда не причинишь, — сказала Найда.
Мне стало интересно, не прихлопнет ли он меня раньше, чем я смогу воспользоваться спикартом, и не переправит ли немедленно в свою цитадель. Был ли у меня шанс убраться на территории Логруса, где Лабиринт слабеет?
— Создание Преисподней, — сказал он ей, — столь обречённый патетический жест, как твой, граничит с героизмом. Я чувствую к тебе определённую симпатию. Хотел бы я такого друга. Нет, твоим спутникам я не причиню вреда. Но я должен задержать здесь Корал и Мерлина, как мощный противовес, а остальных — по политическим мотивам, пока не уладится спор с моим соперником.
— Задержать? — сказала она. — Здесь?
— В скале удобные пещеры, — сказал он.
Я осторожно поднялся на ноги, нашаривая на поясе кинжал.
Люк встал и подошёл к Корал, опустился возле неё на колени.
— Ты очнулась? — спросил он.
— Что-то вроде, — ответила она.
— Встать можешь?
— Может быть.
— Позволь мне помочь тебе.
Пока Люк помогал ей, поднялся Далт. Я продолжал бочком красться в сторону ближайшей части узора. Где шляется Дворкин, когда я так в нём нуждаюсь?
— Можешь войти в пещеру позади тебя и проверить помещения, — сказал Знак. — Но сначала сними кольцо, Мерлин.
— Нет, сейчас не время распаковывать вещи и устраиваться поудобнее, — ответил я, полоснув по ладони кинжалом и сделав последний шаг. — Мы здесь надолго не останемся.
Звук, похожий на тихий удар грома, вырвался из Знака Лабиринта, но молнии не было, и я думал, что не будет. Когда он сообразит, что я делаю.
