Хокмун снова забарабанил было в ворота, но Оладан схватил его за руку и указал на что-то впереди. По улице к ним направлялась группа из шести всадников в волчьих масках. Возглавлял ее сам барон Мелиадус.
— Ха! Ну вот мы и встретились, Хокмун! — закричал торжествующе Мелиадус и, обнажив меч, рванулся к герцогу.
Хокмун повернул лошадь. Ненависть его к барону была столь же сильна, как и прежде, но сражаться с ним он сейчас не мог. Вместе с Оладаном они помчались по улице, быстро отрываясь от преследователей.
Агоносвос или его человек, должно быть, успели передать Мелиадусу о Хокмуне, и барон, видимо, лично решил встретить его.
Они еще долго кружили по узким улицам города, пока, наконец, не оказались совсем одни.
— Мы должны уйти из города, — сказал Оладану Хокмун. — Иначе нам не уцелеть. Возможно, позднее нам и удастся проникнуть обратно и убедить Малагиги…
Он замолчал, когда увидел, что одна из гигантских летучих мышей, стремительно бросившись вниз, опустилась на мостовую и, вытянув длинные когти, быстро приближается к ним.
Доведенный до отчаяния отказом Малагиги, Хокмун пришпорил коня и, опередив зверя, первым нанес удар. Мышь издала неприятный свистящий звук и, взмахнув лапой, зацепила когтями раненую руку Хокмуна. Но герцог наносил удары снова и снова, пока, наконец, не перерубил сухожилия на лапе зверя, и из открытой раны не хлынула черная кровь. Чудовище дернуло головой, лошадь попятилась, и Хокмун, вложив в удар всю оставшуюся силу, вонзил меч в огромный круглый глаз зверя. Мышь истошно завизжала. Из глаза хлынула желтая слизь.
Хокмун ударил еще раз. Покачнувшись, чудовище рухнуло. Хокмун едва успел отъехать — еще немного, и зверь раздавил бы его. Без промедления герцог направился к городским воротам. Ехавший следом Оладан прокричал:
— Ты убил его, Дориан! Ты убил его!
И маленький человек радостно засмеялся.
Вскоре они добрались до холмов. Там собрались остатки разбитого Нахаком войска. На краю небольшой долины они заметили бронзовую колесницу королевы Фробры и усталых солдат, лежащих на земле. Около колесницы Хокмун увидел Рыцаря в Черном и Золотом. Он, похоже, ждал герцога.
Подъехав к Рыцарю, Хокмун спешился, к колеснице подошла королева. Глаза ее сверкали гневом.
Из-под шлема донесся голос Рыцаря:
— Кажется, Малагиги не помог тебе?
Хокмун покачал головой, без особого интереса разглядывая женщину. Разочарование переполняло его.
— Я конченный человек, — сказал он. — Но я найду способ вернуться в город и убить Мелиадуса.
— У нас с вами общие намерения, — сказала женщина. — Я — королева Фробра. Мой вероломный брат жаждет взобраться на трон и сделать это собирается с помощью вашего Мелиадуса. Возможно, что это ему уже удалось. Шансов вернуться в город у нас почти нет.
Хокмун задумчиво посмотрел на нее.
— А если бы был хоть небольшой шанс, вы бы рискнули?
— Я бы рискнула, даже если бы шансов вообще не было, — ответила королева. — Но я не уверена, что мои солдаты последуют за мной!
В этот момент в лагерь приехали еще трое всадников. Королева окликнула их.
— Вы из города?
— Да, — ответил один из них. — Они уже грабят город. Их свирепость не знает границ. Они ворвались в дом Малагиги и схватили волшебника.
— Что?! — вскричал Хокмун. — Тогда не остается никакой надежды!
— Ерунда, — сказал Рыцарь. — Пока Малагиги жив, у тебя еще остается шанс. А можно предположить, что именно так оно и есть: Мелиадусу нужны секреты колдуна и он не будет убивать его. Ты должен, возглавив войско королевы, вернуться в город и спасти волшебника.
Хокмун пожал плечами.
— Но время? Я уже чувствую тепло Камня. Его сила возвращается. Я скоро превращусь в идиота…
— Тем более тебе нечего терять, Дориан, — встрял в разговор карлик. Он положил мохнатую руку на плечо Хокмуна. — Совсем нечего.
— Хокмун горько улыбнулся, стряхивая руку друга.
— Да, ты прав. Нечего. Ну, королева Фробра, а вы что скажете?
— Давайте поговорим сначала с остатками моего войска, — сказала закованная в доспехи женщина.
Немного позже, поднявшись на боевую колесницу, Хокмун обратился с речью к измученным солдатам.
— Жители Хамадана! Я проехал много сотен миль прежде чем оказался здесь. На Западе, откуда я прибыл, господствует Темная Империя. Мой отец был замучен до смерти тем самым бароном, что сейчас помогает вашим врагам. Я видел земли, превращенные в пепел, и людей, превращенных в скот. Я видел невинных детей, распятых на крестах. Я видел храбрых воинов, ставших трусливыми псами, и мне знакомо то чувство безнадежности и отчаяния, которое охватывает человека при виде этих свирепых солдат в звериных масках. Но сейчас я также знаю и то, что они не всесильны. Знаю, потому что сам участвовал в великом сражении, когда крошечная армия всего в тысячу человек разгромила огромное войско Гранбретании, превосходящее нас численностью по меньшей мере раз в двадцать. Наша воля и жажда жизни помогли нам сделать это. Да, воля… И еще знание того, что стоит нам только дрогнуть и отступить, нас выловят поодиночке и всех убьют на потеху лордам.
— По крайней мере если вы и умрете, то как и подобает настоящим мужчинам. И помните — они не всесильны.
Он говорил что-то в таком духе и дальше, и постепенно солдаты начали оживать. Некоторые из них одобрительными криками приветствовали его. Потом на колесницу взобралась королева Фробра и призвала своих воинов последовать за Хокмуном и атаковать врагов, пока они празднуют победу и делят добычу.
Слова Хокмуна вернули солдатам боевой пыл, а сейчас в словах королевы они увидели здравый смысл. Поднявшись с земли, они стали приводить в порядок оружие и искать своих лошадей.
— Мы ударим сегодня ночью, — сказала королева. — Пока они ничего не узнали о наших планах.
— Думаю, мне стоит поехать с вами, — сказал Рыцарь в Черном и Золотом.
И ночью они направились к Хамадану. Завоеватели бурно праздновали победу. Городские ворота почти не охранялись и стояли открытыми. Боевые звери крепко спали, за день плотно набив мясом желудки.
Они ворвались в город и напали на ничего не ожидающего, опешившего от стремительной атаки неприятеля. Вперед их вел Хокмун. Голова герцога раскалывалась от боли — Черный Камень уже пульсировал во лбу. От испытываемых адских мук и напряжения Хокмун смертельно побледнел, и в его облике появилось нечто такое, что заставляло воинов Империи, едва завидев его, в панике бежать, бросая оружие, прежде чем он, поднимая на дыбы лошадь, взмахивал мечом и с криками «Хокмун! Хокмун!» Начинал рубить все на своем пути, впадая в состояние, близкое к истерии, — герцог Кельнский жаждал крови.
Рядом с ним сражался Рыцарь в Черном и Золотом. Он оставался неизменно бесстрастным и орудовал мечом с удивительной точностью и расчетливостью. Не отставала и королева Фробра, врывающаяся на своей колеснице в самую гущу перепуганных солдат, и Оладан, который, привстав в стременах, посылал стрелу за стрелой в мечущихся врагов.
Освобождая улицу за улицей, они гнали по городу солдат Нахака и наемников в звериных масках. Но вот Хокмун увидел купол дома Малагиги и, не теряя ни секунды, направился туда. Подъехав к воротам дома, он встал на спину коня и, ухватившись за край стены, перепрыгнул через нее во двор.
Спрыгивая на землю, он едва не упал на лежащий у стены труп одного из слуг-негров Малагиги. Дверь в дом была сорвана с петель, а в комнатах царил страшный беспорядок — все было перевернуто и разбито.
Спотыкаясь о разбросанные повсюду обломки мебели, Хокмун пробрался к узкой лестнице, судя по всему, ведущей в лабораторию волшебника. Он уже был на середине лестницы, когда наверху открылась дверь, и появившиеся из нее два воина в масках Волка, выхватив мечи, начали быстро спускаться ему навстречу. Хокмун приготовился защищаться. На лице его застыла злая усмешка, и в глазах, горящих безумием, были гнев и отчаяние. Выпад, удар, второй… Блеснул, словно молния, меч, и два трупа покатились по ступеням вниз. Хокмун поднялся на вершину лестницы и вошел в комнату. Там он нашел Малагиги, привязанного к стене, со следами пыток на теле.
Герцог, не мешкая, перерезал ремни и, подхватив волшебника, осторожно положил его на стоящую в углу узкую кровать. И только потом он осмотрелся. Вся комната была заставлена широкими длинными столами с установленными на них различными алхимическими аппаратами и какими-то миниатюрными приборами. Малагиги пошевелился и открыл глаза.
— Вы должны помочь мне, господин, — заплетающимся от усталости языком пробормотал Хокмун. — Я спас вам жизнь. Так и вы хоть попытайтесь спасти мою.
Малагиги, морщась от боли, приподнялся.
