Появление на пороге Феликса стало для меня почти сюрпризом.
— Извините, что я вас беспокою в столь поздний час, Мария Александровна, — заговорил он. — Но мне опять требуется ваша помощь.
— Еще воды? — недовольно спросила я.
— Нет, — замялся он. — Совсем другое.
Мне почему-то померещилось, что он не может найти туалет, и я потрясенно на него уставилась. Надо же, какая рассеянность! Ведь я его там сегодня точно видела.
В полумраке комнаты, освещенной настольной лампой и дисплеем, его лицо стало завораживающе красивым. Он улыбнулся и у меня в голове вновь закопошились грешные мысли.
— Я прошу вас пройти или к нам в комнату, или, если вы по каким-то причинам не хотите туда заглядывать, выйти во двор. Я покажу вам здание, шпиль которого виден из окна. И вы мне скажете, что там находится. Пожалуйста, это займет всего несколько минут!
— Конечно-конечно, — согласилась я. — Никаких проблем. А… Максимилиан там?
— Нет, — мотнул головой Феликс. — Он у вашей горничной.
Ах, у Лизы, догадалась я. Отлично, надо заглянуть в комнату и проверить, нет ли пожара.
— Не хочу выходить во двор, — сказала я, сняла очки и потерла уставшие глаза. — Холодно.
Он предупредительно распахнул передо мной обе двери. Подвел к окну и попросил позволения выключить свет, чтобы было лучше видно здание. После щелчка выключателя комната озарилась слабыми всполохами каюка.
— Починили? — вежливо спросила я.
— Почти, — вздохнул он. — Я попробовал другие блоки. Скажите, что — вот там?
Я проследила за направлением его пальца и нервно сжала очки, которые держала в руках. Что же я дура-то такая! Шпиль у мамы из окна один виден.
— Это городской краеведческий музей, — медленно проговорила я.
— Благодарю, Мария Александровна, — прошептал Феликс.
Склонился к моей руке и осторожно ее поцеловал. Я посмотрела на музей, на его куртку. Взяла его за ухо и спросила:
— Феликс! Куда это вы собрались на ночь глядя?
Он невинно на меня посмотрел.
— Куда собрались, спрашиваю? Вы, часом, не музей грабить надумали?
— Если вы сейчас бросите зажигалку в соседний двор и попросите, чтобы я вам ее достал, я этот двор ограблю? — заулыбался он.
— М-м-м… — задумалась я. — Нет, не ограбите, но незаконно проникнете на чужую…
— Значит, я собираюсь незаконно проникнуть в музей, — он извернулся и поцеловал мне запястье.
— Феликс! Это нехорошо!
— Я знаю.
Я хотела ему объяснить, что это не просто нехорошо, а еще и опасно и чревато последствиями, но он наклонился и меня поцеловал. Поэтому речь я не смогла произнести по чисто техническим причинам. Выяснилось, что Феликс тоже целуется очень хорошо. Не хуже, а может быть даже и лучше, чем Максимилиан. Но жесткий край подоконника, впившийся мне в поясницу, изрядно испортил эротические ощущения. Через пару минут я не выдержала и стала от подоконника отползать. Феликс счел это сигналом «стоп». Отпустил меня и тихо извинился. Это было так трогательно, что я растаяла от нежности. И сказала:
— Я тебя одного никуда не отпущу!
— Что ты! Что ты! — он опять начал целовать мне руки. — Это опасно! И могут быть… всякие последствия.
Ну прям мои слова!
В общем, остановились мы на компромиссном варианте. Поскольку Феликс не хочет привлекать к делу Максимилиана — какие-то у него сомнения с вектором чпока, к музею мы идем вдвоем. Я остаюсь караулить снаружи, на лавочке в скверике. Наблюдаю, не заметет ли Феликса милиция. В случае неудачного проникновения я должна буду вытащить Максимилиана из Лизиной постели и объяснить ему ситуацию. Договорившись, мы тихо перебрались в мою комнату. Я порадовалась, что не переоделась в халат. Вытащила из шкафа униформу ночных походов — черный пуховик и шапочку. Зашнуровала кроссовки и сообщила Феликсу, что мы можем отправляться в путь. Барон смотрел на наши сборы прищуренными глазами, но ни рычания, ни ворчания из угла не доносилось. Мы еще разок поцеловались, причем без подоконника процесс затянулся надолго, и пошли на дело.
В коридоре нас ожидал сюрприз. Полуголый Максимилиан, прислонившийся к стене, ковырялся в зубах спичкой.
— Феликс! Ты Марию Александровну гулять ведешь? — притворно забеспокоился он. — Не поздно? Все уже закрыто, знаешь ли… И кино, и театры. И музей тоже закрыт!
Мне эта речь не понравилась.
— Почему именно в музей? — пошла в наступление я. — Может быть, мы просто целоваться идем на свежий воздух! Туда, где никто не подслушивает и не подсматривает.
— Неправда ваша, я не подсматривал, — нагло заявил он. — Я под дверью кашлял, просто вы не слышали. Заняты были очень.
Феликс еле слышно зашипел — да так противно, что я от него отпрянула. Попыталась сообразить, под какой именно дверью кашлял Максимилиан. Пришла к выводу, что разницы нет, и молча на него уставилась.
— Феликс, тебе будет лучше остаться дома и последить за вектором чпока, — сказал он, переходя на серьезный тон. — А я сейчас я оденусь и поведу Марию Александровну гулять. Без поцелуев. Чисто чтобы она развеялась перед сном. Договорились?
Наше молчание он принял за знак согласия и исчез в комнате. Феликс прошептал мне в ухо:
— Останься дома. Он проверит музей, и я приду к тебе.
В его шепоте прорывались те же нотки змеиного шипа, который минуту назад вызвал у меня дрожь. Ответить я не успела — одетый Максимилиан вышел из комнаты и подхватил меня под локоть и повел к лестнице.
— Знаете… — уперлась я. — Время позднее. Гулять расхотелось. Я, с вашего позволения удалюсь.
— Нет, Мария Александровна! — покачал головой Максимилиан, — Никуда вы не удалитесь. Сейчас мы с вами пойдем грабить музей.
— Ни за что! — с чувством ответила я.
Глава 10
— Вы уверены, что отключили сигнализацию? — нервно оглядела я темный холл.
— Не уверен, но это не важно, — махнул рукой Максимилиан. — Нам не угрожает никакая опасность со стороны властей. Куда же я проводник задевал?
Он порылся в карманах и бросил на пол бесшумно упавший комочек. Комок попрыгал, словно разминаясь после сидения в кармане, и повел нас в глубину музея. Мрачный коридор освещался оранжевыми сигнальными лампочками. Их тусклый свет отражался в глазах чучел, закованных в стеклянные кубы — это выстроились животные нашего края.
— Не торопитесь, Мария Александровна! — попросил Максимилиан. — Я хочу экспонаты осмотреть. Я редко хожу в музеи. Грех не воспользоваться случаем.
— Ищите свою вещь! — сурово сказала я. — В любой момент может приехать милиция и нам придется от них убегать!
— Заяц-русак, важный промысловый объект, его добывают ради шкурки и мяса.
Комочек вертелся под ногами Максимилиана, словно выслушивая надписи с табличек.
— Барсук — типичный представитель смешанных лесов.
— Прекратите паясничать! — потребовала я. — Это переходит все границы!
— Ой! Смотрите! Ой! Вот счастье-то какое…
— Что? Нашли? — всполошилась я.
— Да, да! — он потянул меня к витрине. — Смотрите! Как живая… Такая же рыженькая!
Я посмотрела на чучело лисы и нахмурилась.
— Вылитая Розочка! — продолжал подвывать Максимилиан. — Оранжевая, тощенькая и глазки зеленые! Я заберу это на память.
Не успела я открыть рот, чтобы потребовать вразумительных объяснений, как он размахнулся и со всей дури врезал по стеклянному кубу ногой. Куб слетел с подставки, увлекая за собой лисицу. И с оглушительным грохотом разбился на тысячи осколков.
— Розочка, девочка моя! — взволновался Максимилиан. — Ты же ушиблась!
— Псих! — заорала я.
Соглашаясь со мной, взревела сигнализация. Максимилиан, не обращая на это никакого внимания, полез доставать из осколков чучело лисы. Я сначала тянула его за куртку, а потом плюнула и побежала к выходу. Поздно! Навстречу мне, топая тяжелыми ботинками, неслась группа мужчин в серой форме и с автоматами. На ходу они переговаривались:
— Холл — чисто. Первый коридор…
Я повернула назад и наткнулась на Максимилиана, нежно прижимавшего к себе чучело. Он обхватил меня за плечи и весело сказал:
