Ознакомительная версия.
— Для людей — да.
— Дерси, ночью мне показалось, что ваш товарищ узнал девочку…
— Спросите его сами.
— Разве он не поделился с вами догадками? — осторожно спросил Виктор.
Лицо эльфа чуть-чуть изменилось, и он понял, что угадал.
— Спросите его. Рыжик придет к обеду. Я не хочу вмешиваться в человеческие дела.
— Спасибо, — помолчав сказал Виктор. — Я воспользуюсь вашим советом.
При свете дня ресторанчик утратил в интимности, зато открылись новые детали интерьера. Древние мечи и копья, закрепленные на стене между окнами, несколько пробитых щитов, закрепленных на потолке. Стали, правда, видны и пятна копоти у канделябров, и испещренный отметинами простенок между дверью и баром — словно кто-то долго забавлялся, метая в стену ножи.
Народу в ресторанчике не прибавилось. Тот крепыш, что вчера дрых за стойкой, занимал столик в углу, шумно поглощая завтрак. Рада сидела у двери, разглядывая злополучный меч.
— И в самом деле испорчен? — спросил Виктор, садясь рядом с ней. — Да, там Дерси просил принести ему завтрак.
Рада вздохнула, поднялась, на минуту скрылась за стойкой. Виктор ждал, осторожно трогая пальцами блестящий клинок. На его взгляд, меч был остер как бритва.
Кстати, а чем тут бреются? Станка у него нет. Может быть, здесь электробритвы существуют? Виктор глупо хихикнул, убрал руки от меча.
Вернулась Рада. С двумя бокалами, заполненными густой жидкостью черного цвета. Жидкость пенилась и бурлила.
— «Кипучий день»! — сказала девушка.
Виктор подозрительно посмотрел на бокал, поднес к лицу. Пахло свежестью. Чуть ли не озоном.
— Рада, это действительно можно пить?
Девушка молча пригубила из своего бокала.
Виктор вздохнул и сделал глоток.
Вкусно. Алкоголь практически не чувствовался. Легкая кислинка, и холодок на небе — не мятный, а, скорее, ледяной, хотя жидкость казалась теплой.
— Меч не испорчен, — призналась вдруг Рада. — Косой отвес — нормальная, честная заточка. Но я-то просила сделать эльфийскую!
— А есть разница?
— Еще какая! Эльфийская заточка более жестока. Лезвие идет легко, но немножко гуляет по телу, оставляя рваные раны.
Виктора передернуло. Воображение врача нарисовало ему не самую приятную картину.
— Меч-то эльфийский, — продолжала Рада. — Хотелось и заточить его как следует.
— А я думал, ты увлекаешься лишь кулинарией.
— За папиной коллекцией надо следить. Оружие не должно умирать на стенах. — Девушка задумчиво коснулась рукояти. — Папа все сына хотел. И этот меч приобрел для меня… ну, заранее. — Она посмотрела на Виктора и без всякого перехода сказала: — Странный ты какой-то.
Виктор кивнул.
— Сам знаю.
— Будешь завтракать?
— Да. Только один вопрос… Рада, ты в курсе, что Тэль… девочка, с которой я приехал, утром ушла?
— В курсе. — Рада помолчала, и участливо спросила: — Поссорились ночью? Обидел ее чем-то?
Виктор поперхнулся коктейлем. Ответил вопросом:
— Полагаешь, ее можно обидеть?
Рада прищурилась.
— Нет… вряд ли. От нее Силой так и тянет. Не тебе чета.
Как ни обидно это было слышать, но Виктор не стал возражать.
— Я хочу ее догнать.
— Зачем?
А действительно — зачем? Неужели он сам не найдет дороги обратно? Впрочем… мало найти дорогу, надо еще пройти той странной тропой, что вернет его в мир Изнанки.
— Мне надо кое-что узнать.
Рада побарабанила пальцами по столу. Вздохнула:
— Нет, так дело не пойдет. Рассказывай начистоту. И не бойся, мне любую тайну можно доверить.
Виктор с сомнением покачал головой.
— Ты не смотри, что я болтушка. Я про себя люблю поговорить. Про папу. Про ресторан, про мечи. Чужие тайны не выдаю.
— Я… не из этого мира. Я — с Изнанки.
— Ну, это я и так поняла.
— Что?
— Озирался ты так, своеобразно. Все, кто с Изнанки приходят, поначалу такие.
— И много их приходит?
— Не очень много. Но и немало. Раз-два в месяц точно заглядывает кто-нибудь новенький. Некоторые уезжают потом, некоторые остаются у нас.
— Рада! Мне надо поговорить с кем-нибудь из них!
— Нет. Я же говорю — чужие тайны ты от меня не услышишь. Зачем людям душу бередить?
— Но я…
— Ничего не понимаешь? Не беда, обвыкнешься. Да и вообще, насколько я знаю, у вас все почти так же, как у нас.
— Так же? Ничего себе! У нас мертвецы не ходят!
— Уверен? Впрочем, и у нас не ходят, их Серый Предел держит.
— А эльфы?
— Что эльфы? Нет эльфов и гномов? Зато, говорили, у вас черные люди живут, и желтые.
Оставив Виктора проводить странные аналогии между эльфами и неграми, Рада на миг отошла, что-то сказала в открытую кухонную дверь. Вернулась:
— Сейчас тебе завтрак дадут.
— Рада… но это не мой мир! Там я был врачом…
— Врачом? Так это замечательно! Тебя в любом городе примут с распростертыми объятьями. Можешь и у нас остаться. Вил уже старый стал, лекарства путает, кишечный заворот резать боится, а ученик у него шалопай оказался, спутался с молодыми эльфами, из лекарского цеха вышел…
Виктор замахал руками:
— Стоп! Стоп. Рада, я вовсе не собираюсь делать здесь карьеру лекаря…
— А какую тогда?
Мужчина за дальним столиком громко рыгнул, встал, двинулся к выходу. Был он невысок, широкоплеч, с грубым морщинистым лицом, жесткими прядями черных волос, торчащих врастопырку. Поступь его была твердая, тяжелая, он словно вколачивал каждый шаг в доски пола.
— Спасибо, прелестная Рада. — Он свойски потрепал девушку за плечо, на миг уставился на Виктора темными навыкате глазами, и вышел.
— Это был… — начала Рада.
— Гном, — докончил Виктор.
— Уже встречал их?
— Нет.
Виктор не стал объяснять, что почувствовал в гноме чуждость, подобную той, что была в эльфе. Опять же если продолжить сравнения, то люди были созданы из глины, эльфы из воды, а гномы — из камня.
— Забавный народец, — сказала Рада. Поколебавшись, добавила: — И опасный. С электричеством знаются, пар постигли…
— А ты не пользуешься электричеством?
— Пользуюсь. Но это же не значит, что я его понимаю!
— Ну, это всего лишь… — Виктор запнулся, выуживая из памяти обрывки школьных знаний. Электроны бегут по проводам? Или не бегут? Еще есть какие-то позитроны… нет, они тут ни при чем.
А чем для него была наука? Не магией ли своего рода? Если бы кардиограмму снимали не прибором, а духом Наполеона на спиритическом сеансе, если бы анализ крови проводила не лаборантка в белом халате, а вампирша в черных лохмотьях, если бы вместо таблеток в аптеках продавали хорошо зарекомендовавшие себя сушеные крылья нетопыря и заговоренную паутину? Что изменилось бы для Виктора? Для человека, анализирующего кучку бумаг, осматривающего и ощупывающего пациента, а потом полагающегося лишь на собственные руки и скальпель?
Ознакомительная версия.
