Ознакомительная версия.
Проверив правое отделение, я тоже ничего не обнаружила. Подергала за все резные детали. Понажимала на крышки обоих отделений, своими загнутыми краями имитирующие крышу пагоды. Поковыряла петли. Ничего.
Но брошь ведь была, вот она, лежит на столе! Значит, надо продолжать поиски.
В конце концов, я все-таки нашла второй тайник. Боковая плашка возле центрального ящика, переходящая в изящную изогнутую ножку, слева состояла из двух кусков дерева, а справа явно была цельной. После нажатия на верхний уголок этой плашки, точно на маленькую перламутровую птичку, открылось потайное отделение. И в нем лежали три письма.
Разумеется, письма были написаны на латыни. Благодарение светлым богам и лично Гигее, я, медик, этот язык знаю неплохо. Конечно, медицинская лексика отличается от повседневной, но понять что написано, я могу.
Старомодным почерком, коричневыми чернилами на слегка пожелтевшей и ломкой бумаге были написаны приветы и поздравления от некоего Ансельмо Виченте сестре Лауре. Ага, видимо, это брат нашей герцогини.
Поздравления со свадьбой, всякие пожелания, приветы от родных… В первом письме не было ничего такого, ради чего стоило бы беспокоиться давно покойной аристократке. Второе письмо, датированное 1793 годом, отличалось от первого сильно, и весьма: прошло пять лет после свадьбы, теперь брат рекомендовал Лауре немедленно разъехаться с мужем и обратиться в Совет судей за разводом, приводя в качестве причины его жестокость и явное безумие.
Прочитав третье письмо, я поняла, почему они были спрятаны. И еще порадовалась, что не успела никому рассказать ни об изменившемся портрете, ни о поисках, ни о находках. Третье письмо было написано практически сразу же после второго, через три дня, и было в нем вот что:
“Дорогая сестра, я буду краток. Дуэль освободила тебя от жестокого тирана, но я должен бежать: у Джованьоло много сторонников, и я окажусь в одной из камер Пьомби, не успев моргнуть глазом. К сожалению, я не успеваю забрать те дневники, о которых говорил тебе. Если тебе понадобится оружие против Клаудио Лоредано или его семьи, помни: никто из родственников убийцы не может занять выборную должность или войти в Совет. Это уничтожит Лоредано. Ты найдешь записи в моей конторе в порту, в кабинете. Нажми на плитку под левым настенным светильником. Прощай. Твой Ансельмо”
Вот так.
Получается, бесследно пропавший Винченцо Лоредано не имел права становиться дожем…
Я посмотрела на часы: почти час дня. Еще немного, и церемонная синьора Пальдини пригласит меня к ланчу. Эти письма никому нельзя показывать: такие секреты очень быстро убивают своих владельцев, а у меня несколько другие планы. Положив все три письма на столик, я сделала снимок на коммуникатор и вновь убрала их в тайник. В конце концов, три листка бумаги пролежали в секретном отделении столика без малого четыреста лет, полежат и еще. Полюбовавшись еще раз на брошку — смородину, я вернула ее в коробочку и убрала в сейф, туда же, где лежат изумруды Хэмилтонов и браслет рубинового стекла, так хорошо определяющий яды. Вот кстати: пожалуй, в ближайшее время мне лучше с этим браслетом не расставаться.
Я надела его на руку и почувствовала себя как-то спокойнее, даже не знаю, почему.
К ланчу приехала Франческа вместе с Чинцией, своей кузиной, двадцатилетней дочерью уже знакомого мне Пьетро; девушка была, к счастью, мало похожа на отца, потому что тяжелая челюсть и резкие скулы вкупе с длинным носом мало идут юным леди. Дамы отправлялись на вернисаж модного живописца и звали меня с собой. Подумав, я согласилась, но поставила условием, что кофе мы выпьем у меня. И, как оказалось, не зря: вместе с кофе, печеньем и взбитыми сливками горничная принесла несколько писем, в том числе — два приглашения. Я просмотрела оба и без слов протянула Франческе.
— Ну, прием в Ка'Торнабуони по случаю дня рождения главы клана пропускать нельзя, это понятно, — сказала она, читая второе приглашение. — А вот прием у Донато Брагадина… Тут надо все взвесить.
— Поясни? — попросила я.
— Ну, с одной стороны, Донато — один из нобилей, довольно сильный маг, представитель когда-то весьма уважаемой семьи. На последних выборах дожа, тридцать лет назад, он даже был соперником Винченцо Лоредано. Проиграл, правда.
— Это понятно, — кивнула я. — А с другой?
— А с другой — он просто подонок, — неожиданно резко ответила Чинция, нежный цветочек. — Я бы даже в воду не плюнула, если б он тонул.
— То есть, на прием не ходить? — настаивала я.
— Не ходи, — сказала Чинция. — Пусть он к Темному провалится вместе со своими приемами. Он же рассчитывает, что ты про него ничего не знаешь, и придешь. А на его приемах давно уже никто не бывает, кроме уж самой распоследней шушеры.
— Вот интересно, — повернулась к ней Франческа, — а откуда ты это знаешь, дорогая моя девица на выданье?
— Ой, да брось, Фран! Я ж не в монастырь заточена. Сесилия рассказывала… всякое. И, кстати, категорически не советовала даже близко подходить к Ка'Брагадин. Так что от этого знакомства тоже есть польза!
— Ладно, посмотрим еще, что скажет Пьетро о твоих подругах… — сердито ответила Франческа.
Пока дамы препирались, я думала. Донато Брагадин был соперником Лоредано на выборах дожа. Да, это было тридцать лет назад, но что эти годы для мага, живущего несколько сот лет? Может ли быть, что Брагадин как-то связан с исчезновением дожа?
И почему, тьма вас возьми, меня все время будто подталкивают к этой загадке?
— Ну, хорошо, — прервала я спор Чинции с тетушкой. — Я поняла, что одно приглашение отправляется в корзину, а второе я принимаю. Что положено надевать на такое мероприятие?
На вернисаж мы не пошли, о чем я нимало не пожалела: современное искусство не кажется мне интересным. Вместо осмотра «инсталляций из современных материалов», как было написано в проспекте выставки, дамы занялись инспекцией моего гардероба. Через час, вытащив все платья и заставив меня половину перемерить, они единодушно пришли к выводу, что ничто не годится для столь значимого приема, и нужно срочно заказывать что-то новое.
Тут уже уперлась я.
— Вот это платье от Баленсиага сшито перед моим отъездом из Бостона! — Я вытащила вешалку с обманчиво простым платьем цвета топленого молока. — И если вы скажете, что Флавиа сошьет лучше, я пойду и съем сырую рыбу!
— Ну, вообще-то это платье может и подойти… — с сомнением изрекла моя подруга.
Ее племянница с жаром возразила:
— Нет, ты не права, Фран! Платье в самый раз для большого приема, просто нужно продумать, с чем его надеть. — Сюда нужны золотистые топазы, — прищурившись, изрекла Франческа. — И какая-то яркая нотка, совсем небольшая. Найдешь, Нора?
Ознакомительная версия.
