– На ловца и зверь, – съязвил я и поинтересовался: – А в твоем замке принято кормить гостей?
– В моем замке принято их еще и поить, – в том же тоне вторил мне Алекс. – А когда их двое и каждый из них способен оценить изысканность тех напитков, которые я могу предложить…
– Я бы предпочел сначала объясниться, – вклинился в нашу пикировку эльф. И продолжил, словно наше знакомство состоялось не только что: – Если вы, граф, конечно, не столь голодны, что не будете способны понять то, что я собираюсь рассказать.
– Полноте, Этьен, – невероятность происходящего вызывала юношеский восторг и желание в полной мере воспользоваться предоставленной мне возможностью, – вы ведь прекрасно понимаете, что, ради того чтобы узнать, что именно привело вас сюда, я готов отказаться не только от обеда.
– И вы, граф, не прогадаете, – заверил он меня и, игнорируя предложение Алекса присесть в кресло напротив того, где недавно сидел я, облокотился на декоративный столб сбоку от камина и начал говорить. С каждым словом все больше удивляя меня своей откровенностью: – Последние несколько лет мы начали замечать, что кто-то очень настойчиво интересуется артефактом, переданным нам существом, которое называло себя хранителем анималов. Мы обещали сберечь реликвию и отдать ее тому, кого он назвал, взамен на покровительство духа земли, которое будет длиться столько, сколько будет действовать наше соглашение. Бывший правитель, заключавший эту сделку, посчитал ее честной и принял печать и свиток, который прилагался к артефакту. Драгоценность укрыли в сокровищнице, а свиток – в библиотеке правящего рода, доступ к которой имели лишь члены семьи.
– Судя по тому, что вы, Этьен, здесь, один из двух, а то и оба предмета исчезли.
– Оба, – совершенно спокойно подтвердил он. Но это была скорее выдержка, чем безразличие к случившемуся. – Но со свитка была сделана копия, о которой не знал никто, кроме старшего лорда и его брата – моего отца. А незадолго до своей смерти, которую он, казалось, предчувствовал, об этом стало известно и мне.
– И эта копия… – Я с нескрываемым напряжением ждал его ответа.
– Находится в моем замке, – не стал испытывать мое терпение эльф. – И именно за ней-то и охотился Алекс. Не знаю уж, откуда он узнал о ее существовании, – несмотря на количество выпитого вина, он ничего вразумительного мне так и не объяснил, но выкрасть ему ее удалось.
– А вынести – нет, – хмыкнул мой друг, похоже вспоминая, как именно это было. Надо будет при случае уговорить его рассказать эту историю. Скорее всего, это более чем просто интересно.
– Ну мы тоже кое-что в безопасности понимаем, – улыбнулся лорд, в очередной раз опровергая миф об эльфийской чопорности. – Но дело не в этом, а в том, что именно человеку, который сможет вызвать призрак дракона с серебряным рисунком на крыльях, мы и должны были передать то, что не смогли сберечь.
– А я-то думал, чудо, – разочарованно протянул я и наткнулся на понимающий взгляд Этьена.
Если так будет продолжаться… вот только эльфов мне среди друзей и не хватало.
– В какой-то мере именно так, – счел он нужным развеять мой скепсис. – Потому что мой дядя не собирался возвращать артефакт. Именно поэтому по его приказу и был убит мой отец, который всегда считал, что слова клятвы должны быть исполнены любой ценой.
– И вы, лорд…
Закончить мне не дали.
– Ренард, прекращай с манерами, принятыми на дипломатических приемах. Или ты думаешь, что, когда мы будем ночевать в какой-нибудь трущобе, у меня будет возможность вспомнить, что я сиятельный лорд, а у тебя, что ты советник короля?
Стоило признать, что в его словах был здравый смысл. Вот только как-то все это было непривычно.
– И ты, Этьен, – я буквально заставил себя это произнести, – решил исполнить волю отца.
– Нет, – качнул он головой. – Продолжить дело его чести. Да и к путешествиям у меня всегда была склонность.
Как я ни старался, найти подходящего ответа мне не удалось.
Тиана
Я смотрела, как догорает погребальный костер, и не могла поверить, что все это происходит со мной.
– Ее долг был вышшше, чем любовь.
Я видела, как Вионика встала за моей спиной, но, только услышав ее голос, вспомнила об этом. Я понимала, что именно благодаря ей я еще могу держаться.
– Как ты можешь судить об этом? – Сердце рвалось из груди, а слезы сжимали горло, не давая дышать. Хотелось завыть, вырывая эту боль из себя.
– Я это вижу. – Она сделала шаг и замерла рядом, обведя взглядом неподвижных воинов.
Они опустились на колено, как только князь поднес факел к пирамиде из облитых душистыми смолами дров, на которую подняли богато украшенные носилки с телом княгини. Именно так сильные и отважные мужчины, пряча в опущенных к земле глазах горечь потери, провожали в последний путь тех, кого считали достойными воинских почестей.
– Тиана. – Князь подошел ко мне и протянул руку, приглашая последовать за ним туда, где среди махрового пепельного ковра одиноко чернели непрогоревшие поленья, по которым пробегали редкие всполохи пламени. – Тебе придется сделать это за свою мать.
Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть – «последнюю милость уходящему» я должна была взять на себя. Яд не просто убил бабушку, он уничтожал ее плоть, потому дед и приказал провести обряд сразу, как тело перенесли в крепость д’Арбасов. За это время мало кому передали скорбную весть, и еще меньше было тех, кто успел откликнуться. И сейчас на моем месте должна была быть младшая из тех, кому дала жизнь Арея. Но вряд ли гонец, даже пользуясь кристаллами перехода, успел добраться до ближайшего города, где мог перейти на Землю.
Лакарта – вторая жена князя и мать его наследников, – когда я проходила мимо, коснулась меня рукой, словно придавая сил. Они с моей бабушкой никогда не оспаривали право друг друга на внимание их мужа. Арея понимала, что у князя есть долг перед его подданными, а мать Азаира и его братьев – что его сердце однажды и навсегда покорила рыжая кошка, которая ради него отказалась от своей свободы.
Так и жили две женщины в ставшей для них домом крепости, помогая друг другу и принимая детей другой как своих. Потому и тепло, подаренное ею мне, было искренним.
Азаир и Рауль расступились, пропуская нас к ритуальному кострищу.
– Ты готова? – Мы с дедом, держась за руки, остановились у самого края.
И опять вместо ответа я лишь склонила голову. Произнеси я хоть слово – и могла не сдержаться, проклиная того, кто лишил меня столь дорогого. Впрочем… и хотела бы ухмыльнуться, но не могла – как поздно я поняла, что она для меня значила.
