Когда Снейп наконец пришел в директорский кабинет и положил перед МакГонагалл свиток с рецептом, на её лице явственно читалось облегчение, смешанное с надеждой. Она пробежалась глазами по написанному тексту и одобрительно покивала. Впрочем, профессор не рассчитывал на то, что Минерва может дать ему какой‑то полезный совет или оценить проделанную им работу: познания директора в зельеварении хоть и были выше среднего уровня, всё же не простирались настолько далеко. Её реакция скорее говорила о том, что она была уверена: если уж Снейп решился на разговор с ней, значит он приблизился к решению проблемы.
— Я как раз собиралась пить чай. Ты не против составить мне компанию? Заодно всё расскажешь, — предложила директор, кивая на маленький столик в углу, на котором уже стоял чайный прибор. Мгновенно наколдовав вторую чашку, она пригласила его садиться и сама опустилась в кресло напротив.
Отказываться не было смысла, хотя разговор предстоял не из приятных. В отличие от МакГонагалл, сам Снейп в данном случае вовсе не был уверен в том, что его размышления привели к верному результату, а за чаем, по крайней мере, будет удобнее заполнять паузы, которые неизбежно возникнут.
— Поппи говорила, что у тебя вроде бы что‑то получается, но я не решилась приставать с вопросами раньше времени, — сказала директор, пододвигая к сидящему напротив неё зельевару чашку и вазочку шоколадных конфет и выжидательно глядя на него.
— Я подобрал состав, предположительно позволяющий разделить заключенные в одном теле души, — немного помедлив, начал Снейп. — На практике его никто, как вы понимаете, не проверял, но по моим расчетам, должно сработать.
— Джинни выпьет зелье и будет свободна? — недоверчиво спросила МакГонагалл. — На словах всё выглядит слишком просто… Однако судя по твоему виду, есть какие‑то «но».
Скривив губы в усмешке, Снейп обвел взглядом кабинет, задержавшись на внимательно вслушивающемся в разговор портрете Дамблдора, и кивнул.
— Там одни сплошные «но» и «если», Минерва. Прежде всего, это не то зелье, которое можно вот так запросто взять и выпить. Нужны некоторые подготовительные ритуалы. Да и сам состав не из простых… Но сварить его я сумею. И надеюсь, что оно окажет нужное действие. Хотя гарантировать ничего не могу. Но одного зелья недостаточно…
Снейп взял из вазочки конфету, рассеянно повертел её в руках и, так и не развернув, положил рядом с чашкой. Теперь, когда он начал излагать свои идеи директору, шансы на успех казались ему вообще смехотворными, и он поражался собственной самоуверенности, заставившей его взяться за это дело. МакГонагалл не торопила его и не спеша пила свой чай, видимо, догадавшись, что Снейп пришел именно за тем, чтобы поделиться с ней своими сомнениями. Наконец он прервал затянувшуюся паузу.
— Зелье лишь позволит отделить оставшуюся в душе Джинни часть Лорда и разорвать образовавшуюся между ними связь, — пояснил он. — Но для того, чтобы уничтожить его навсегда, нужно будет использовать заклинание…
Профессор повел плечами, словно пытаясь стряхнуть лежащую на них тяжесть, и снова замолчал.
— Это заклинание ты тоже придумал сам? — заинтересованно спросила МакГонагалл.
— Да нет, — усмехнулся Снейп, и в его голосе проскользнуло что‑то зловещее. — Это сделали задолго до меня. И как раз его‑то, в отличие от зелья, уже опробовали много раз. Так что в его действенности можно не сомневаться.
— И что же это за заклинание? — по тону вопроса было понятно, что Минерва ждёт, в чем же подвох.
— Avada Kedavra, — без выражения ответил профессор и перевел взгляд на портрет Дамблдора, ожидая его реакции. Дамблдор озабоченно кивнул, и Снейп с некоторым облегчением принял этот знак одобрения. Старый волшебник явно догадывался о его замысле и разделял с ним опасения.
— Как это понимать? — недоуменно спросила МакГонагалл.
— Буквально, Минерва, — слегка раздраженно ответил Снейп. — Смертельное проклятье не наносит видимых повреждений телу. Оно просто отделяет от него душу. Теоретически можно предположить, что если при произнесении проклятья сконцентрироваться именно на частице души, принадлежащей Лорду, то другая душа, находящаяся в том же теле, останется невредимой.
Директор нахмурилась, явно пытаясь осмыслить сказанное. В отличие от Дамблдора, она предпочитала ограничиваться исследованиями превращений материи и не соваться в такие туманные области, как превращения души. Поэтому теперь она явно не знала, как реагировать на слова своего коллеги. Впрочем, Снейп и не ждал её реакции. Его взгляд был обращен к висящему на стене портрету.
— А ты не думал, что Том потянет её за собой? — наконец вмешался в разговор Дамблдор. — По крайней мере, с Гарри произошло именно это: на вокзал они с Томом попали вместе.
— Думал, конечно, — угрюмо кивнул Снейп. — Но Поттер смог вернуться. Вы сказали, что у него был выбор. И у нас есть основания полагать, что у мисс Уизли он тоже будет.
Дамблдор слегка нахмурившись смотрел с портрета, и под этим взглядом сомнения мастера зелий перерастали в уверенность в том, что все его рассуждения выглядят здраво лишь в теории.
— Я знаю, Альбус! — наконец сорвался он. — Это очень рискованно. Но других идей у меня нет.
По недоуменному взгляду Минервы было видно, что она не совсем понимает, в чем состоит проблема, и Дамблдор повернулся к ней.
— Чтобы вернуться, нужно иметь для этого очень вескую причину, — пояснил он. — У Гарри была его миссия, его желание победить Волдеморта и спасти волшебный мир от этого зла. Он был готов пожертвовать собой, но даже при этом он всё равно хотел жить. Но Джинни… Если я правильно понял, её жизненные силы сейчас на исходе. Я не уверен, что она захочет вернуться.
— То есть вы хотите сказать, что мы должны оставить всё как есть? — вскипела Минерва. — Позволить девочке умереть и даже не попытаться её спасти?
— Вы защитили её, насколько могли, — рассудительно ответил Дамблдор. — Да, Том приложит все усилия к тому, чтобы свести её в могилу. Но для этого ему, возможно, потребуется долгое время. Шансов же на удачный исход задуманного Северусом плана действительно мало. Он и сам не может гарантировать, что зелье произведет должный эффект, не говоря уже о том, что смертельное проклятье придётся послать именно в нужную часть души — а это невероятно трудно. Но главное — в своем нынешнем состоянии Джинни вряд ли захочет вернуться к жизни, когда уже переступит черту.
Снейп молча слушал их спор, глядя на полированную поверхность стола. Он разделял негодование МакГонагалл: ему было больно смотреть, как Джинни медленно угасает и ничего не предпринимать. Но Дамблдор был прав: попытка спасти девушку могла с очень большой вероятностью закончиться её мгновенной смертью. И сознание того, что в этом случае Джинни умрет от его руки, усиливало эту боль.
