Перед нашими взглядами появился небольшой отряд из четырёх магов, похоже, по одному от каждой стихии, стоящих на подступах к величественному городу, расположенному под красным ночным небом — явно ставшему таким под влиянием хаотических энергий. Все представители отряда, если верить их фиолетовым мантиям, были магами. А среди них выделялся Ястреб, потому что на нём красовалась очень дорогая, возможно, и по меркам Ситтараса, красная мантию с золотой подшивкой, на которой, похоже, портные Ситтараса вышили его родовой знак — полумесяц с завёрнутыми вверх рогами. Впрочем, Ястребом его назвать уже было нельзя, потому что на нём не было робы Сумеречных Клинков. Да и лицо стало гораздо серьёзнее: в нём ощущались ответственность и зрелость. Хотя чисто физиологически оно сделалось старше лишь на год-два. Но Ситтари стареют гораздо медленнее смертных.
Единственное, что осталось в маге в красной роскошной красной мантии от прежнего Ястреба — это клинки, висящие в вычурных ножнах на кожаном поясе. Остальной отряд занимали высокий худой брюнет, мускулистый рыжий маг и низенький блондин.
— Мессир архимаг, каковы ваши распоряжения? — спросил блондин, описывая в воздухе восьмёрки своим ятаганом.
— Пока никаких, — произнёс Ястреб. — Через час мы пойдём на штурм города, когда большинство его защитников будет спать. А местные маги не смогут противостоять мощности объединённых Ситтари, я уверен.
— Вы уже бывали в Эламе, мессир? — спросил блондин.
— Да, Нейвил, я навещал этот мир пять лет назад, — ответил Ястреб. — Тогда я был ещё не архимагом — а простым искателем приключений. Я вступил в спецслужбу Мойрении — Сумеречные Клинки — и помог раскрыть заговор против Солнцеграда, задуманный Айросом. Приспешники Бога Хаоса собирались убить жену князя, а затем под видом дворянки с севера выдать за него замуж хаотическую магичку, служащую Зорану. Она должна была подчинить князя своей воле и превратить в марионетку Айроса. Я спас княгиню, и после того, как главный маг Хаоса раскололся, мы усилили охрану княжеской семьи. Я дал слово своей тёте, что вернусь, и мне пришлось покинуть Элам.
По иронии судьбы, теперь я пришёл сюда же, в Элам — но не ради острых впечатлений, а ради того, чтобы выполнить свой долг боевого мага.
Именно мы, боевые маги Ситтараса, должны покончить с владычеством Братьев Укбуфура, к каким и относится Зоран.
— Мессир, я не знаю, кто такие Братья Укбуфура.
— Это локальные хаотические боги, зарождающиеся во Внешних Мирах после взаимодействия с демоническими артефактами. Они известны тайными или явными сношениями с демонической империей Укбуфур. Мои родители погибли в бою с одним из них. Помимо Зорана здесь в Эламе, к ним относятся Гирт Гуабэр в мире Анифар, Баал Хаммон в мире Эрта, и ещё два с половиной десятка хаотических богов.
Но лишь после вхождения в Совет Двенадцати, мне открылась истина: лишь я смогу победить Зорана. Я расспросил свою тётю, и она призналась, что всю мою жизнь скрывала кое-какие подробности из истории нашей семьи.
— Что вы хотите сказать, мессир?
— Зоран когда-то был Аситтаром.
— Ну и что?
— Он стал богом после ряда махинаций с сердцем титана Гашмана, одного из древних богов, поглощённых Хаосом. Победить Зорана можно лишь уничтожив сердце Гашмана.
— Но причём тут вы, мессир архимаг.
— Дабы гарантировать себе безопасность и непобедимость, Зоран зачаровал сердце Гашмана на свою кровь. Таким образом, никто не сможет уничтожить сердце Гашмана кроме самого Зорана. Или его родственников.
— Мессир, неужели вы хотите сказать, что состоите в родстве с этим чудовищем?
— Увы, Нейвил, это так. Зоран — мой двоюродный дедушка. Мой родной дед Глариндил прибыл пятьсот лет назад в Элам не один, а со своим братом Зораном. Зорану понравился этот мир — и он решил остаться.
Глариндил пошёл странствовать по мирам дальше, а Зоран, поддавшийся искушениям Хаоса, узурпировал сердце Гашмана и стал хаотическим богом. И лишь я, его последний его живой родственник, способен уничтожить сердце Гашмана и спасти Элам от диктатора.
Я же, с интересом наблюдая за боевыми магами Ситтараса, попивал вино.
Внезапно у Ястреба загорелось кольцо на безымянном пальце левой руки.
— Моя тётя хочет поговорить со мной, — пояснил он.
— Здравствуй, Илли, — произнесло голографическое изображение рыжеволосой женщины в серебристых одеяниях. Она, в отличие от Ястреба, за последние годы не изменилась вообще.
— Здравствуй, тётя Ная, — ответил Ястреб.
— Я так горжусь тобой, — сказала тётя Ная. — Ещё никому не удавалось пробиться в Совет Двенадцати в тридцать лет. Даже мой сводный брат — твой отец не стал архимагом. Но всё-таки, мессир архимаг, я жду, когда ты наконец-то женишься.
— Тётя Ная, неужели ты думаешь, что я сегодня погибну, и что наш род прервётся?
— Я так конечно, не думаю, но всё же, лишь твой род может справиться с Зораном, и было бы лучше, если бы ты обзавёлся детьми — и в немаленьком количестве.
— Я — архимаг, Тётя Ная, а не бык-производитель. Лучше поговорим на эту тему, когда я вернусь. Я говорю «когда», а не «если».
— Тогда удачи тебе, малыш Илли. Удачи, архимаг Иллиндил Грант.
Я от неожиданности выронил стакан с вином — и он разбился.
* * *
Я постепенно приходил в себя от шока. Мы со Снежаной наблюдали за штурмом высокогорного белокаменного города с остроконечными шпилями хаотических храмов. Этот штурм возглавлял архимаг Иллиндил, являющийся ни кем иным, как моим отцом. Иллиндил взмахнул рукой, и участок в середине городской стены разлетелся в щебень. В образовавшейся дыре показался бульвар, засаженный эвкалиптами и кипарисами: субтропический климат столицы Айроса напоминал солнцеградский. Под деревьями цвели папоротниковые и хвойные кустарники.
— Вперёд, за Ситтарас! — приказал Иллиндил. — Идём на штурм Эльтона!
Отряд боевых магов пробежал сквозь дыру в стене. Но там уже ждали пришельцев из Ситтараса. Никто не спал, вопреки предсказаниям архимага. На звук взрыва уже бежали отряды городской стражи. Похоже, кто-то из хаотических магов, увидев, какой урон нанёс вражеский отряд, через кристалл передал сообщение в штаб местных боевых магов, защитников столицы Айроса. И войска всё прибывали и прибывали. Мирные жители взволнованно бегали по улицам Эльтона. И среди них я заметил низкорослых четвероруких инсектоидов — аборигенов Нового Света, таких же, как и бедняга, на чей экзоскелет я обратил внимание в кабинете нечистологии. Их оранжевые пупырчатые панцири напоминали кожуру апельсина, огромные фиолетовые глаза со страхом уставились на пришельцев, а антенны на головах этих существ отчаянно дрожали. На руках аборигенов я заметил блестящие металлические браслеты. Похоже, это были рабы.
