Ознакомительная версия.
- Ну это может, фанатики какие-нибудь…
- Да они все фанатики! С кем ни начнешь разговор – вроде бы нормальные люди. А только за веру речь зайдет – сразу в мозгах что то включается – какой-то аппарат зомбирования и все! И ненависть сразу, и отеческий поучающий тон, и все эти штампы дебильные! Типа, душа – по натуре – христианка, русский мужичок – по натуре – православный, дo князя Владимира славяне на деревьях жили…А если бы не было князя Владимира, не было бы сейчас русских пьяненьких мужичков-богоискателей. И интеллигентов-жополизов тоже бы не было! И всего этого кала – пидоров, наркоманов, ростоманов, трансиков, лесбищ, алкашей - не было бы! Честные, суровые, прямодушные, бесстрашные – вот что такое русскиe люди! А не рабы божьи! Герои – это герои, а не шизофреники, нищие и кастраты! – И шепотом добавил. – Самое главное, что все это правда. Один только настоящий был волхв - Ольх Руянский. Единственный человек, которого я считаю волхвом. Вот такой был мужик! Настоящий…И того убили. А если бы он жив остался – тоже, уверен, многое бы сейчас было по другому.
Богдан неотрывно смотрел на флаг и совсем не к месту сказал:
- Если в язычестве чтят предков, то почему у тебя фашистская свастика висит? Ведь наши деды против нее сражались!
- Во-первых, свастика не фашистская, и во-вторых, даже не нацисткая. Это - символ арийцев, символ Солнца!
- Но ее использовал Гитлер, когда сражался с нашим народом.
- Ха! Фюрер не сражался с нашим народом. В те годы наш народ пух и дох! Мерли тысячами! Расстреливали – миллионами! Родители ели детей, а дети – родителей! И он хотел спасти наш народ от большевистского ига!
- Но ведь он считал славян недочеловеками!
- Это трагическая ошибка. Ошибался Адольф Алоизович. И потом сам в этом искренне раскаивался. А почему? Кто втравил его в эту войну против братского народа? Это вам – домашнее задание. И еще – почему пруссы и русы так похоже звучит, почему на гербе Берлина нарисован медведь, что только что вылез из берлоги, и почему Ольденбург раньше назывался Старгородом, Дроздяны – Дрезденом, а Рюген – Руяном? Почему первые дни войны Советы отступали? Да не хотел народ против освободителя выступать! И почему казаки к Власову шли? Да потому что Советы всех казаков истребили! И сейчас еще глумятся – мол казаки – клоуны, ряженые! А чего там, всех же перестреляли! Почему-то чеченцев ряжеными никто не называет! И не забывайте, что наших дедов в задницу кололи штыками заградотряды СМЕРШа!
- Никто моего деда никуда не колол. Деду Васю. Я его на фотографии видел. Он в семнадцать лет пошел Родину защищать. И под Ленинградом на Дороге Жизни из-подо льда консервы доставал и так там и остался…
- А этого могло и не быть. Почему сначала Советы отступали? Народ ждал сбросить большевистское бремя. В тюрьмах томились миллионы русских людей, брошенных на нары только за то, что они – русские. И если твой дед погиб под Питером, защищая жидовскую власть на родной русской земле, то мой – в Тамбовских лесах, задыхаясь от иприта Тухачевского! Так же как другие гибли под знаменами Колчака, Врангеля и Каппеля! Тонули на льдах мятежного Кронштадта! Терпели пытки в подвалах ЧК, НКВД, МГБ и КГБ! Защищали хлеб для своих детей от продразверсточной голытьбы! Вступали в Русскую Освободительную Армию Власова, Казачьи корпуса Вермахта, и дивизию Ваффен СС! Стреляли в ненавистных красных палачей вместе с «лесными братьями» и бандеровцами! И гибнут в зонах и поныне, по лживой статье «Пропаганда межнациональной розни», так же, как и раньше, брошенные на нары коварной нерусью!
-9-
По пути назад в Калинино парни сели вместе на дощатую скамью элeктрички. Xоть была пятница, в вагоне было пусто. Снег только начал сползать с полей, обнажая пустынные тоскливые пейзажи. Весна начиналась неохотно, и темнело все равно рано, нагоняя чернь за запотевшее окно.
- Слышь, Егор! Я, блин, вообще запутался. Если так посмотреть: кому верить? Даже в язычестве – и то каждый горазд друг друга изгадить! Одна община – другую, язычники – родноверов, национал-социалисты – традиоционалов, совсем нет сплочения… Хоть и идея вроде самая верная, и вроде – вот она, да только так ее разные люди видят, что страшно делается. Если и говорят, что в том и прелесть язычества, что стандарта нет, и каждый по-своему понимает, то почему тогда один другого только и норовит грязью измазать? И будет ли онo, сплочение и Славянское единство…
Егор молчал, засунувшись носом под воротник. Можно даже было подумать, что он спит.
- Эй, ты чего? Уснул что ли?
Егор вылез из пазухи. Глаза у него были красные и набухшие.
- Деда мне жалко, Богдан. Не знает он этого ничего. Живет в нищете, гол как сокол. Одно у него осталось: память, что Родину защищал, народ свой. Что спас он Родину. Хоть это у него отбирать не надо…
-10-
Тяжело. Мозги словно варили в консервной банке над туристским костерком. Можно даже завидовать тем, у кого нет мозгов, и тем, у кого они пусты. В малых знаниях – многие радости! Вроде бы все понятно, но что понятно-то?
Когда оба парня сидели у Егора дома и в сотый раз перечитывали брошюрку, что дал им Темнослав, в калитку сильно постучали. На их удивление, это оказался отец Владимир, распаренный, в тельняшке и спортивной кофте и с огромным топором в руке.
- Здорово, - густым сочным баритоном поророкотал он, - парни, не поможете? У меня ватерпас в щель провалился между досками, а у меня рука не пролазиет. – И он продемонстрировал свою короткопалую ободранную лапищу, с расплывшейся татуировкой на запястье «За ВДВ».
Богдан и Егор прошли в храм, который встретил их незнакомой чистотой, свежестью и радостным запахом резного дерева. После долгого извлечения старинного ватерпаса из узкой щели в полу, парни были приглашены в гости на особенный травяной чай.
Это вызвало невидимую усмешку – слишком уж была свежа память о бесславном финише отца Даниила. Но хотелось поговорить, а кто не поможет им ответить на окончательные вопросы, как сам поп? Тем более, он разительно отличался от всех виденных ранее православных. Образ слюнявого нищего или пьяного Генки, с их неистовыми воющими молитвами, нельзя было даже сопоставить с опрятным медвединым видом отца Владимира.
Они сели за самовар, священник сбросил свой адидасовский кафтан и стал совершенно похож на воина-афганца. Впрочем, повнимательнее приглядевшись, можно было догадаться, что он им и был. Во все плечо – синяя расплывшаяся татуировка с номером части и волком в берете. Только на шее помимо истертого алюминиевого крестика на гайтане висела игловидная пуля, пухлый кожаный мешочек и несколько круглых деревянных оберегов.
Ознакомительная версия.
