2
– Ба, я дома! – крикнула в глубину коридора так громко, насколько это было возможным, попутно скидывая с ног неудобные каблуки и бросая ключи на тумбочку.
Как же все-таки хорошо оказаться наконец-то дома и чувствовать под ногами пусть чуть жестковатый ворс уже старенького, но верного ковра, не боясь свалиться и сломать себе шею.
Я жила в одном из спальных районов нашего небольшого по меркам СИЗа (Соединённые инквизиторами земли) городков. Сея местность отличалась спокойными улицами, добродушными людьми, которых не пугало соседство с существами, и, конечно же, обилием школ и детских садов поблизости.
Вездесущие детский смех и визг постоянно звучали за окнами нашего дома, и, наверное, это была единственная причина того, что бабушка, с которой я жила последние шесть лет, не требовала от меня жениха. Даже позволила пойти получать высшее образование, вопреки всем законам ковена, и обеспечивать нашу небольшую, но крепкую семью.
Разомнув плечи, прошла в гостиную, откуда слышался звук включенного телевизора. Бабушка сидела прямо перед ним на диване с закрытыми глазами и сосредоточенно занималась своим самым любимым делом...
– Ом...О-о-оммм...
...то есть медитировала.
– Ба, я пришла. Ты не слышала? – взялась за пульт и вырубила надоедливые новости, что слишком громко вбивались в голову.
Телевизор — зло.
Миссис Дейла Шайден, по старым документам Шейла Тауэр, еще в свои двадцать пять лет выскочила вторым браком замуж за одного иноземного странника, проездом бывавшего в нашем родном захолустье. Остров ведьм же можно так называть?
Нарушив все возможные правила ковена, одно из которых было ни за что не связываться с людьми без способностей, она спокойно себе прятала свою сущность и жила в СИЗе, купаясь в лучах любви.
Ведьмы вообще редко обзаводились второй половинкой, чаще всего ведя отчужденный образ жизни матерей-одиночек. Но ба никогда не следовала правилам, предпочитая выбирать собственный путь.
И даже после нелепой кончины своего избранника, а погиб он от того, что на него упал шкаф, как бы глупо это не звучало, не согласилась возвращаться на родину.
Моей бабушке было уже более трехсот пятидесяти лет (или около того), но выглядела она на все сорок-сорок пять. И все благодаря ее ежедневным занятиям йогой и медитациям. По крайней мере, она так утверждала.
– О-о-оммм... – с упорством дикой ослицы продолжала игнорировать меня собственная родная кровь. – О...
– Ба!!! Я сломала каблук на твоих туфлях...
– Что-о-о? – она тут же раскрыла свои фиалкового цвета глаза и грозно посмотрела на мою застывшую возле телевизора фигуру. Но, заметив усмешку, продолжила строить комедию: – Ты же знаешь. О-о-ом... Что меня нельзя. О-м-м...
– А еще поцарапала бампер твоего жука, – я решила идти ва-банк.
– Майя! – взорвалась бабушка, резво вскочив с дивана. – Сколько раз тебе говорила, прекращай гонять?! А ты что? – в конец забросила медитацию она, изогнув тонкие брови.
Я не смогла сделать смеха. Ну как можно врать прямо в лицо столь доверчивой ведьме? Разумеется, никак. Она же спокойно могла считать по лицу достоверность моих слов.
– Бесстыжая морда. Опять издеваешься над старой женщиной? Ты же не брала ключи от него, – ворчливо отозвалась бабуля, в тысячный раз разрушая образ обыкновенной женщины средних лет.
– Не такая ты уж и старая, ба. Помнишь же все, – я подошла к ней, чтобы обнять.
И мы вместе присели на мягкий антикварный диван, что достался в наследство, как впрочем и весь дом с его содержимым — вдове Шайден.
У меня всегда были хорошие отношения с бабушкой. Я с ней жила с двенадцати лет, и даже в то время, когда в моей крови во всю бушевали подростковые гормоны вперемешку с пробуждающимся даром, она умела находить на меня управу.
– Ну? Тебя приняли? – намекая на мою попытку поступить в академию инквизиторов и связанный с этим маскарад, спросила бабушка. – Что-то я не вижу радости в твоих глазах.
Все веселье тут же схлынуло с моего лица. Я совершенно серьезно посмотрела на свою родственницу, чтобы сказать:
– Они не взяли меня. И не возьмут.
– Если..? Я вижу по глазах твоим хитрющим, ты что-то задумала.
Я вздохнула. Идея поступить в академию инквизиторов бабушке сразу не понравилась.
Пусть она и была той ещё авантюристкой, но соваться в лапы тем, кто способен лишить любую ведьму способностей, считала дикостью.
Однако, вопреки всему, отговаривать меня и задавать лишних вопросов не стала. До этого момента.
– Надеюсь, это не связано с твоими дружками из гетто?
– А что там у нас на обед? – легко сменила тему я, подскочив с дивана и помчавшись в сторону кухни.
Разговоры о моих старых друзьях у нас всегда заканчивались плохо. Ба не нравились они, мне — то, что ей они не нравились. А ссориться сейчас, в момент, от продумывания которого зависело мое будущее, я желания не имела.
– Твой любимый суп из мангостинов, – на автомате заблеяла она, но тут же встряхнула головой. – Ты мне голову не дури! Майя, рассказывай, что задумала? – и двинулась следом за мной.
Я разлила обед по тарелкам, уселась за стол и принялась жевать под пристальным взглядом ее необыкновенно фиалковых глаз. Иногда очень жалею, что не пошла внешностью в нее.
По крайней мере это бы избавило меня от обилия веснушчатых пятен на лице и стеклянно-голубых глаз, как у куклы. Как вспомню, так вздрогну.
– М-м-м, ощень фкуфно, – показала большой палец вверх и, прожевав, спросила: – Какая-то новая добавка?
Ведьмы всегда славились способностями к зельеварению, а ещё экспериментами. Именно поэтому наша кухня была вечно завалена всяческими склянками с сухими и не очень приправами и, разумеется, завещана крысиными лапками. Куда ж без них?
– Всего лишь капельку мышьяка, внученька, – ехидно отозвалась ба, присев напротив. – Майя, не заставляй сердце сердобольной старушки биться чаще, так и от приступа скончаться недолго. Кто ж тебя потом, малахольную, будет холить и лелеять?
