Стивен Эриксон - Сады Луны

К командиру подошёл другой «мостожог»; за спиной у него была привязана сломанная, обугленная скрипка. Он был жилист и очень молод — всего на несколько лет старше Ганоса, которому едва сравнялось двенадцать. Его лицо и внешнюю сторону кистей покрывали странные оспины, а поверх грязной, видавшей виды формы он носил дикую смесь заморских доспехов и знаков отличия. У бедра висел короткий меч в треснувших деревянных ножнах. Пришедший с лёгкой непосредственностью старого приятеля прислонился к мерлону рядом с первым солдатом.

— Дурно пахнет, когда колдуны пугаются, — заметил он. — Они там теряют контроль. Разве нужен был целый взвод магов, чтобы выкурить парочку свечных ведьм?

Командир вздохнул.

— Я думал, может, они там возьмут себя в руки.

Солдат хмыкнул.

— Они все зелёные, непроверенные. Это многих из них навсегда изуродует. К тому же, — добавил он, — некоторые там исполняют чужие приказы.

— Это только подозрения.

— Так вот они, доказательства, — возразил второй. — В Мышатнике.

— Может, и так.

— Опять всех защищаешь? — спросил солдат. — Стерва говорит, это твоя самая большая слабость.

— О Стерве пусть у Императора голова болит, не у меня.

В ответ солдат снова хмыкнул.

— Может у всех нас скоро заболеть.

Командир молча повернулся и внимательно посмотрел на своего спутника. Тот пожал плечами.

— Просто чувство такое. Она же новое имя взяла, знаешь? Ласиин.

— Ласиин?

— Напанское словечко. Значит…

— Я знаю, что это значит.

— Надеюсь, Император тоже знает.

— Это значит «Хозяйка престола», — сказал Ганос.

Оба солдата уставились на него.

Ветер снова переменился и заставил железного демона стонать на пике — теперь в воздухе воцарился запах холодного камня самого замка.

— Мой учитель — напанец. — объяснил Ганос.

У них за спиной раздался новый голос — женский, властный и холодный:

— Командир!

Оба солдата повернулись, но без особой спешки. Командир сказал своему спутнику:

— Новой роте там внизу явно нужна помощь. Пошли Дуджека с одним крылом и найди сапёров, чтобы удержать пожары — не дело, чтобы весь город выгорел дотла.

Солдат кивнул и зашагал прочь, не удостоив женщину и взглядом.

Она и два её телохранителя стояли рядом с дверьми квадратной башни цитадели. Тёмная синеватая кожа выдавала в ней напанку, но в остальном в этой женщине не было ничего примечательного. Её балахон покрывали пятна соли, бесцветные волосы были по-солдатски коротко острижены, а черты лица казались неприметными. Но при виде её телохранителей Ганос вздрогнул. Они стояли по обе стороны от неё: высокие, затянутые в чёрное, кисти — в рукавах, лица прикрыты капюшонами. Ганос никогда раньше не видел Когтей, но сразу понял, что перед ним аколиты этого ордена. Значит, сама женщина — …

— Это твой бардак, Стерва, — сказал командир. — Кажется, мне придётся за тобой убирать.

Ганоса потрясло то, что в его голосе не прозвучало и намёка на страх — там был почти вызов. Стерва создала Когтей и сделала их силой, соперничать с которой мог только сам Император.

— Это уже не моё имя, командир.

Он поморщился.

— Говорят, что так. Ты, видимо, уверенно себя чувствуешь в отсутствие Императора. Не только он помнит тебя всего лишь служанкой в Старом квартале. Я так понимаю, благодарность уже давно испарилась.

По лицу женщины невозможно было понять, задели ли её слова солдата.

— Задача была простая, — сказала она. — Кажется, твои новые офицеры не способны с ней справиться.

— Дело вышло из-под контроля, — ответил командир. — Они неопытные…

— Не моя забота, — отрезала она. — И я не очень-то разочарована. Потеря контроля станет особым уроком для тех, кто противостоит нам.

— «Противостоит»? Горстка слабеньких ведьм, которые торгуют своими посредственными умениями, — и какая же у них коварная цель? Они находят косяки коравалов на мелководье. Худов дух, женщина! Вот уж угроза для Империи.

— Без разрешения. Они нарушают новые законы…

— Твои законы, Стерва. Которые не будут работать — а когда Император вернётся, он отменит твой запрет на колдовство, даже не сомневайся.

Женщина холодно улыбнулась.

— Ты будешь рад узнать, что с Башни уже сообщили: подходят грузовые суда для твоих новобранцев. Мы тут не будем скучать ни по тебе, ни по твоим беспокойным, мятежным солдатам, командир.

Не сказав больше ни слова и не бросив ни единого взгляда на мальчика, который стоял рядом с командиром, она развернулась и снова вошла в цитадель в сопровождении своих безмолвных телохранителей.

Ганос и командир снова стали смотреть на беспорядки в Мышатнике. Сквозь дым пробивались языки огня.

— Когда-нибудь я буду солдатом, — сказал Ганос.

Тот хмыкнул.

— Только если потерпишь неудачу во всём остальном, сынок. Поднять меч — это последний выход отчаявшегося человека. Запомни мои слова и найди себе более достойную мечту.

Ганос нахмурился.

— Вы не похожи на других солдат, с которыми я разговаривал. Говорите точно как мой отец.

— Но я-то не твой отец, — проворчал человек.

— Миру, — заявил Ганос, — не нужен ещё один виноторговец.

Командир прищурился и присмотрелся к нему. Открыл рот для очевидного ответа, но потом передумал.

Ганос Паран смотрел вниз на горящий квартал и был очень доволен собой. «Да, командир! Даже мальчишка может сказать веское слово».

Флюгер снова повернулся. На стену накатился горячий дым и окутал их. Теперь к вони горящей ткани, обожженной краски и раскалённых камней добавился сладковатый запах.

— Скотобойня горит, — сказал Ганос. — Свиньи.

Командир скривился. Через некоторое время он вздохнул и снова прислонился к мерлону.

— Как скажешь, мальчик, как скажешь.