Ознакомительная версия.
Галица встала на колени и с силой оттянула голову Дрозда назад, побуждая кровь литься сильнее. Вытянула руки над широкой черной лужей, едва блестящей под светом лунного серпа. Дух ее выскочил через «навье окно» и взмыл над поляной невидимой темной птицей.
– Идите ко мне… – позвала она, и голос ее понесся по темным тропам Нави, будто волна от упавшего в воду камня. – Идите ко мне, духи Ильганова рода! Все мои деды, и братья их, и двоюродные братья, и бабки, и сестры бабок! Вам я отдаю эту горячую кровь! Пейте ее, насыщайтесь! Становитесь сильнее! И придите на зов мой, когда я вас позову, чтобы сотворили мы нашу месть! Я, Наруте, дочь Даугали, дочери Кинтауты и Наруни – я отдаю вам этого кривеса и обещаю отдать еще не одного! Я отдам вам всех – всех потомков Братомера, сына Ратислава, что погубил вас! Я заставлю брата убивать братьев, сестру задушить детей сестры! Я буду разжигать вражду между ними, пока они не погубят друг друга, как погубили вас, род Ильгана! Возьмите эту кровь и будьте готовы помочь мне, когда я позову.
Пока она говорила, вокруг сгущался свист и вой; казалось, множество черных птиц кружит над темной поляной и крылья их заслонили свет звезд. В ее заклинающий голос всплетались крики духов-велсов; в них слышался гнев, жадность, ликование.
– Мы здесь, мы здесь! Я, Дуагаля, твоя мать! Я Кинтаут, твой дед! Я, Наруня, твоя бабка! Я, Мангирд, брат твоего деда…
– Пейте эту кровь! – Обнаженная женщина вскочила и встала над телом, простирая в черноту окровавленные руки. – Пейте, пока не остыла! И летите, напоенные силой! Летите к Ратиславлю! Душите их! Клюйте их очи! Пейте кровь их сердец!
Одна за одной черные птицы падали на тело Дрозда, садились на грудь, припадали к огромной кровавой ране на горле. Потом взмывали и в шуме крыльев уносились прочь…
* * *
Лютомер первым шел по тропе, а Лютава за ним, стараясь ступать точно в след – как ходят волки, из-за чего только опытный ловец может определить, один зверь тут прошел или больше. В темноте она почти не видела тропы, но за многие годы они так сжились с братом, что она чувствовала каждое его движение и ощущала следы, как будто он оставлял в них рдеющие искры. Лютава забавлялась этим, как игрой, и за те лет шестнадцать, что она ходила на своих ногах, эта игра ей не наскучила.
Вдруг Лютомер остановился, и Лютава замерла в шаге позади него. Он к чему-то прислушивался. Она тоже прислушалась: тишина. Просто тишина повисла над Волчьим островом, даже ночные птицы умолкли.
И вдруг брат потянул ее наружу. Это у них тоже получалось, как будто они двое были одно: выходя в свое «навье окно», Лютомер мог тем же порывом позвать ее за собой. И тут…
Резкий свист и вой оглушили Лютаву. Она невольно присела, закрывая голову руками; одновременно Лютомер толкнул ее с тропы и прижал к березе, прикрывая собой. Ей требовалось несколько мгновений, чтобы выйти и подготовиться, и он дал ей их.
Лес осветился; это был тот же лес, та же тропа, которую она изучила за шесть лет так хорошо, что могла хоть с каждым деревом здороваться. И по незримой тропе прямо на нее неслись черные птицы с человеческими лицами – нави. Распахнутые в крике рты их были перепачканы в крови, и дух свежей крови ударил в чуткие ноздри Лютавы, будто чужой кулак.
А впереди нее снизу вверх прянула белая молния – Князь Волков, ее брат в своем навном облике. Прямо в полете он ухватил зубами первую из птиц, перекусил, бросил под ноги и устремился к следующей.
Черная птица пала на Лютаву сверху; та извернулась и щелкнула зубами, но промахнулась и лишь вырвала два-три жестких пера. Но и птица сорвалась с полета, резко снизилась, и в новом прыжке Лютава достала ее. Стиснула челюсти, чувствуя, как хрустят кости шеи, дернула, отрывая голову, отбросила черную тушку.
Еще две птицы напали на нее одновременно; пронзительные крики оглушали, железные когти вытянутых вперед лап целились в глаза. Лютава отпрыгнула, ударила ловкой волчьей лапой и сбила противницу наземь; потом прыгнула на другую, ухватила зубами за крыло. Сильная птичья лапа ударила по морде волчицы; Лютава не ощутила боли, лишь почувствовала, как потекла по шерсти на груди ее же кровь. Бросив птицу наземь, тут же наступила на нее и перекусила пополам.
Подняла голову, ожидая нового нападения. Но было тихо. Белый волк стоял перед ней, вокруг него валялись черные тушки, похожие на комки перьев. Их было… Лютава не смогла сразу сосчитать части разодранных птиц – головы, крылья, ноги. Да и что за важность?
Белый волк подошел к ней, нежно лизнул окровавленную морду. Потом положил голову ей на спину и мягко потянул обратно…
Лютава очнулась, полулежа на земле под березой. Лютомер стоял на коленях, обнимая ее вместе с березой и прижимая к стволу. Отстранился, перевел дух. Лютава подняла руку, пошевелила пальцами. После возвращения «в себя» бывает такое ощущение, будто отсидел все тело. Кровь побежала быстрее, вернулась чувствительность. Лютава схватилась за лицо. Так и есть: в левом углу рта нижняя губа порвана, кровь сохнет на подбородке.
– Что это было? – проговорила она.
Губа болела.
– Я не понял, – признался Лютомер.
Когда Лютава слышала его низкий голос в темноте, ей мерещилось, что с ней говорит сам Велес. Но Велес не мог бы сказать «я не понял».
Они прислушались: все было спокойно. В лес вернулась обычная, живая тишина: шелест ветра, голоса птиц. Соловьи уже смолкли – значит, за полночь, – но на лядине за ручьем нежно посвистывала камышовка. Над головами распевал лесной жаворонок. Трещал козодой-полуночник. Ничего похожего на вопли навей, вызванных чьей-то злой волей.
Брат и сестра свернули с тропы к ручью: обоим хотелось пить, а Лютаве – умыться. Намочив платок, она острожно протерла губу и вымыла подбородок. Попала ли кровь на одежду, в темноте было не видно.
До избы оставалось всего ничего. Бабка Темяна, должно быть, давно спит, охраняемая медвежьим черепом на коньке крыши.
Возле низкой двери Лютомер остановился, не выпуская руку Лютавы.
– Пойдешь? – спросила она.
Ей не хотелось, чтобы он уходил. Иногда, особенно если Темяна отправлялась к родне в Ратиславль и ночевала там, Лютомер проводил ночь в избушке Мариных жриц, чтобы не оставлять сестру одну. И тем более этого не хотелось сейчас, пока он не знал, кем и зачем были присланы нави. Но он утешал себя, что Темяна дома, а под охраной бабки – старой, опытной волхвы – и медвежьего черепа, вместилища ее не менее могучего куда-помощника, Лютава будет в безопасности. В избах стаи на поляне Логова его присутствие куда более полезно.
– Пойду, – вздохнул Лютомер. – Не хочу парней одних оставлять.
Ознакомительная версия.
