мирта и высокую траву. У дома из ясеня было тихо.
Бригида замерла. Мамуся всегда напевала, а мама бормотала под нос, пока работала. Они уже ждали ее. Должны были.
Бригида три раза глубоко вдохнула, подняла голову и улыбнулась. Все было хорошо. И будет хорошо. Ей просто придется объяснить, почему она не уследила за временем… и не упоминать, что она встретила мужчину из деревни, о которых они ей говорили как об опасных, от которых нужно держаться подальше. Или что она снова смотрела на деревню… Или что делала что-то еще, кроме сбора ингредиентов.
С радостью, которую она не ощущала, Бригида открыла дверь и быстро закрыла ее.
— Солнце сегодня село рано, да? Я наслаждалась жимолостью, и вдруг стало почти темно.
Она отвязала фартук и повернулась к столу, где сидела мама с розгами из ивы на коленях, ее пальцы в зеленых пятнах и хмурый вид выделялись на фоне ее идеальной позы и темно-рыжей косы, из которой не выбилось ни волоска.
— И пока ты ленилась весь день, кто собрал рамшип? — мама приподняла брови.
— Я…
— И будет готовить его?
— Ну…
— И делать пигмент?
Мама делала так много работы по дому, что ей не должны были давать дополнительные дела. Хоть мамуся ухаживала за садом и животными, мама собирала и колола дрова, чинила все, сушила травы, готовила и убирала. Мама говорила с жителями деревни, которые искали лекарства, повитух или ритуалы погребения.
— Прости, — сказала Бригида, — я увлеклась.
Мама покачала головой.
— Тебя увлекли растения или деревня?
Рот Бригиды открылся. Она быстро закрыла его, вытащила собранные жимолость и рамшип на рабочий стол.
— Я не собираюсь ходить в деревню.
Это было правдой, но это не было ответом на вопрос мамы.
Мама недовольно выдохнула.
Рядом с рабочим столом стоял алтарь с подношениями Мокоше, от вышитых картин до мотков шерстяных нитей и букетика ржи. Сверху было многое, что делало ведьм Мрока изгоями. Коса Матери и Пояс Золотого паука с длинными красными льняными нитями, свисающими с него, часть наряда для исполнения их долга как Жнецов Смерти Мокоши. За ее годы она ни разу не видела, чтобы их услуги требовались, но жизнь как ведьмы Мрока уже делала изгоем, без похода по деревне с большой косой и поясом с красными нитями.
— О, оставь ее, Эва, — мягко упрекнула мамуся, сидя за пряжей, ее голос был бодрым и высоким, как всегда. Этой ночью она была сосредоточена на нитях, так что почти не участвовала в разговоре. — Мы хорошо ее научили. Теперь должны доверять ей.
— Я буду доверять ей, когда буду знать, что она не глазела на юношей деревни, — парировала мама, мамуся слабо улыбнулась и вернулась к пряже.
Мама знала о мужчине возле озера.
Бригида не могла дышать, посмотрела на розги на коленях Мамы. Да спасет ее золотой паук Мокоши.
— Я не глазела, мама. Я не думала, что житель деревни решится подойти к озеру, но он услышал мое пение, и…
С шорохом ткани мама встала со стула. Розги упали на пол.
— Что ты сделала?
Бригида вскинула брови, глядя в большие зеленые глаза мамы.
— Я… я…
— Ты говорила с мужчиной из деревни? Что он тут делал? Что он тебе сказал? — мама побелела. — Он мог тебе навредить!
— Нет, мама, он тут же опустил меч…
— У него был меч? Тут? — мама подошла на пару шагов, моргая большими глазами.
Бригида замотала головой.
— Не так. Он просто рисовал озеро, и…
— Он, — мама прикрыла глаза, глубоко вдохнула и резко выдохнула. — Я же говорила, что он — проблема, Лилиана, — сказала она поверх плеча мамусе, та весело пожала плечами.
— Юноша, покупающий краски, не кажется угрозой, — ответила мамуся певучим голосом.
Художник уже побывал тут, и ее мамы… скрывали его от нее? Мама и мамуся встретили друг друга, им повезло, но они следили, чтобы она не могла никого встретить?
Мама боялась, что она встретит мужчину, и что долгие годы без убийства будут прерваны смертью ведьмы Мрока. Бригиды. Мамуся как-то проснулась от кошмара, в котором мужчина сжимал шею Бригиды, потому они даже не обсуждали эту тему.
Но их защита не только изолировала ее от мужчин. Она изолировала Бригиду от всего.
— Он мог купить краски в деревне. Или заказать в городе Тарновиче, но он пришел сюда, — сказала мама. — Я говорила, что он подозрительный. Теперь мы знаем, зачем он тут, — мама с напряженным лицом повернулась к Бригиде и обняла ее.
Бригида прижалась головой к плечу матери, хоть ей хотелось возразить. Мама не услышит этого, как и мамуся. Они предупреждали ее насчет жителей деревни с детства, и даже самые невинные встречи считались риском и угрозой. Они не могли признать ее мечту, не видели дальше кошмара мамуси, и ей грозила одинокая жизнь.
Может, однажды придет ее осень, не только диковинки на каждом углу в лесу. Она не могла выйти замуж, конечно, но… не должна быть одна. Она могла с кем-то разделить жизнь, как делали мама и мамуся.
— Дитя, этот мир опасен для нашего вида, — прошептала мама, крепко обнимая ее. — Я знаю буйство крови молодых, но прошу, слушайся мудрости наших лет, потому что мы пережили то, что советуем тебе. Эти слова для твоей защиты, Бригида.
Она любила их обеих, но их взгляды не изменятся, даже когда будут доказательства, что они неправы. Она встретила сегодня мужчину из деревни, и он не был таким опасным, как заявляли всегда ее матери. И они говорили, что никто из деревни не хотел ее там.
Художник пригласил ее. Если мама и мамуся ошибались в двух пунктах, разве они не зря запрещали ей идти в деревню? Может, жители примут ее с радостью. Может, стену страха удастся убрать, и ведьмы Мрока смогут миновать дуб, ударенный Перуном, и выйти наружу, к другим, к неизвестности каждый день, а не только когда нужно было вершить правосудие Мокоши.
Если она ничего не сделает, земли ведьм, которые она так любила, станут ее клеткой, а дубы, ударенные Перуном, ее прутьями. И платье с шарфом останутся в свертке под ее кроватью.
Если она не докажет им, что кошмар был ошибкой.
Придя на праздник.
Каспиан опаздывал. Сильно.
Он вышел из тени дуба, ударенного Перуном, и поля перед ним не были полны шуршащей высокой ржи, которую он гладил пальцами. Только голая земля с короткими обрубками колосьев заполняли пространство. Запах свежесрезанной травы разносил ветер. Очистили почти
