ряд, похвалила суп из тамошней костлявой рыбы, которая водилась в местном озерце и заинтересовалась чем-то еще, уж не помню, без чего не самому последнему графству было никак не обойтись. И немедленно возжелала всё это себе. Когда я спросил маму, а зачем нам невкусная рыба и деревянные игрушки она потрепала меня по голове и предложила подумать самому. Помню, как я морщил свой лоб в попытке разобраться, куда всё это можно применить, и меня озарило! Подёргав маму за руку, я гордо сказал:
— Понял!
— И что же ты понял, маленький лорд? — улыбаясь, спросила она.
— Ты кого то накажешь! — уверенно сказал я. — Кормить будешь этой рыбой, а игрушки поменяешь на деревя…
Тут меня пронзил ужас, потому как я осознал, сколько этого добра будет идти к нам, и, не веря сам себе, прошептал:
— Ты накажешь всех?
Со страхом наблюдая за сложившейся от хохота графиней, я почувствовал, как по щекам сами собой потекли слезы, а сам я попытался отступить назад, но заметившая это мама шагнула и прижала меня к себе.
— Ох, сынок, — аккуратно вытирая платочком глаза, дрожащим от смеха голосом сказала она. — Вовсе нет. Подобная жестокость не красит правителя. Но признаю, что если кто-то всерьёз меня рассердит, то я воспользуюсь твоей идеей.
Она с улыбкой посмотрела на меня и подмигнула, а я вновь содрогнулся.
— На самом деле, как ты думаешь, кто богаче — мы, или баронство?
— Мы, конечно! — уверенно ответил я. — Вон, как бедно тут все живут!
— Не маши руками! — строго сказала мама. — Но ты прав, население бедное, а значит, нет налогов, а значит — пустая казна. Это приграничье, сынок, из чего следует, что барону нужно содержать большую дружину, которой нужно платить. Так что, ему нужны деньги, понимаешь?
— Да, — уверенно кивнул я. — А причём тут рыба?
— А скажи, если ты голоден и кто-то бросит тебе под ноги кусок хлеба — ты его съешь?
— Нет, конечно! — возмутился я. — Это унизительно.
— А дашь ли ты кому-то золотой в долг, зная, что тебе его не вернут?
— Нет! — решительно отверг такую глупость я.
— Хорошо, — сверкнула улыбка на ее лице, — мы уже совсем близко! Тебе известно, что мы и баронство — союзники?
— Да, — кивнул я, — отец рассказывал мне перед поездкой и просил хорошо себя вести. — Баронство защищает нашу границу. И если они не будут этого делать, то нам придётся делать это самим. А чтобы защищать границу, нужны….солдаты, — закончил я, — которым полагается жалование, но денег нет… О! То есть, мы купили все это просто потому, чтобы помочь барону?! — воскликнул я.
— В первую очередь, себе, сын! — поправили меня. — Мы не дадим баронству денег в долг, потому что оно не сможет их вернуть. Дать их в подарок — означает оскорбить. Вот мы и купили всё это, — завершила она объяснение и с сомнением произнесла:
— И как-то приспособим. Игрушки пойдут крестьянам, рыбу засолим на случай голода или войны и разошлем по гарнизонам. Надеюсь, наши солдаты нас простят, — вздохнула она и мы продолжили путь.
Пока я предавался воспоминаниям, ноги сами собой принесли меня ко входу на рыночную площадь. Машинально проверив кошелёк, я переложил его за пазуху. Принадлежность к графской семье, что легко определялась по цветам и гербу разумеется, давала понимание, что местные воры обойдут меня стороной, однако, не гарантировала защиты от дурачков, новичков, приезжих или просто отчаявшихся. Вообще, рынок не то место, где можно позволить себе расслабиться и ходить с разинутым ртом. Особенно, если ты благородный. Даже если никто и не предложит тебе свою помощь в переноске кошеля, тебя могут запросто обуть ушлые торговцы. Это с крестьян особо нечего взять, а вот со знатного человека, да если подойти к делу с выдумкой… Мммм. на какой-то момент я представил себе, что мог бы сделать с каким-нибудь наивным лопухом на месте коварного купца, и, рассмеявшись своим мыслям, направился к стоящим невдалеке лавкам травников. Не то чтобы мне больше ничего не нужно было покупать, но лиреск, капуция и кое-что еще пользовались популярностью и обычно не задерживались на столах надолго. Да и не у всех было понимание, как правильно хранить собранное, не дать ему потерять полезные свойства, так что, следовало поторопиться. Бродя вдоль выставленных столов и морщась от не затихающего ни на минуту гомона, в который сливались выкрики зазывал, ругань продавцов и покупателей, что называется торгом, доносящийся с ветром лай и конское ржание из расположенного неподалеку зверинца, я вдруг обратил внимание на стоящую почти на краю рядов палатку. Остановившись, я попытался понять, чем же она привлекала взгляд. Она была совершенно обычной, старой, потёртой и местами даже дырявой и являлась типичным прибежищем для бродячих музыкантов, пастухов на выпасе скота, циркачей и прочей подобной публики. Так и не найдя ничего, что могло бы вызывать интерес, я было начал разворачиваться, как мне в глаза попал солнечный зайчик и стал прыгать по всему лицу. Наконец, проморгавшись, я раздраженно огляделся в поисках шутника и обомлел. На той самой палатке, прямиком над дверным пологом, поблескивала руна Эфр.
Сказать, что я удивился — значит, промолчать. Не так уж и много найдётся в мире чудаков, готовых рискнуть и привлечь к себе взгляд Ашары, богини судьбы (а именно её знак висел прямо рядом с руной). Согласно старому поверью, желающий изменить свою судьбу должен вывесить знак богини, и тогда она обратит на него своё внимание. Решиться на такое, по моему скромному мнению, мог только полностью и совершенно отчаявшийся человек, потому как истории о том, как судьба резко менялась к худшему, у всех были на слуху, а вот наоборот — встречались гораздо реже. На ум сразу пришла история о рыцаре из форта Дальний. Существовала она в разных вариациях, отличаясь теми или иными деталями, однако объединяло их все происхождение её непосредственного героя. Было забыто его имя, неизвестна причина, по которой он был недоволен своей жизнью. Говорили, что виной всему была его излишняя романтичность и жажда славы. Каковую трудно заслужить, находясь на унылой гарнизонной службе, в лагере с подобным названием. Так это или нет, но точка старта его приключений осталась в веках. Многие поколения тому назад один находящийся на службе у местного владетеля воин решил изменить свою жизнь. Дождавшись формирования очередного каравана за припасами, он попросился в его охрану. Прибыв в город, рыцарь улучил момент и посетил храм Ашары. Принеся положенное пожертвование и пролив в ритуальную
